– А ты попробуй, – скрипнул зубами Джериш, резко разворачиваясь.

Лишь ночной ветер качал траву поблизости. Да где-то вдалеке раздавались долгие заунывные вопли.

«Это еще что за вой?! – не сразу сообразил Джериш. – Ах да… Ингри справляют тризну по своему вождю».

Длинный стол в общинном доме был занят с одной лишь стороны. Жители селения теснились, стараясь дотянуться до глиняных блюд с солеными ржаными лепешками – поминальной еды, хлеба жизни, политого горючими слезами безвременной гибели. Неуместно вкушать лакомства, когда мудрый, отважный Толмай в последний раз делит пищу со своими родичами. И заря не успеет зардеться, как он уже будет восседать рядом с богами, за иным столом.

Ингри, не утирая текущих по щекам слез, глядели на своего вождя, лежащего возле стола на склоненном ложе. Урхо, по единодушному согласию ставший новым большаком, то и дело отламывал от лежащей перед ним лепешки куски, проводил ими по губам отца и затем отправлял себе в рот, чтобы дух кушанья попадал к возлежащему во главе стола Толмаю. Лишь идолы главных богов ингри – рогатый Хирва, синеокая Видяна и крылатый, птицеголовый Варма – бесстрастно глядели на проводы вождя в иной мир. Сколько они их перевидали, не сосчитать…

Вторая сторона стола прощальной тризны была пуста. Места там предназначались для царевича Аюра и его людей из Арьялы. Однако время шло – но никто из них так и не переступил порога общинного дома.

Старейшины, говоря медленно, нараспев, вспоминали деяния славного Толмая, восхваляя доброту богов, пославших им такого сородича и вождя, и печалясь, что он ушел в Дом Дедов столь рано.

Когда старики наконец сказали все, что желали, к отцу подошел ждавший у дверей Учай.

– Старейшины и сородичи, – начал он негромко, так что присутствующим в скорбном чертоге пришлось умолкнуть, чтобы услышать его речь. – Не мне тщиться одолеть красноречием тех, кто знал моего отца сызмальства. Я не скажу чего-либо нового, повторив, как он был храбр, справедлив, как почитали его ингри и в нашем селении, и в прочих землях. А потому я обращусь не к вам и даже не к богам – с ними скорее ведуны сыщут общий язык… Я обращаюсь к ним. – В голосе Учая внезапно полыхнула ярость. – К ним!

Он ткнул пальцем в пустые места за длинным столом.

– Разве мы плохо вас приняли? – выкрикнул он. – Разве мы таили коварство? Разве мой отец не поплатился жизнью, защищая вашего царевича? Неужели же он не заслужил почтения хотя бы в час общей скорби?!

Родичи отвечали ему угрюмым молчанием.

– Совсем недавно за этим столом царевич Аюр величал моего отца своей правой рукой. И что же? Теперь он забыл об этом? Теперь ему не нужна рука? Мы для него – лесные звери, и больше никто!

Он обвел свирепым взглядом закипающих от гнева ингри.

– И потому я спрашиваю – угодна ли богам клятва, принесенная Толмаем?

– Нет! – взревели сородичи.

– Чужаки желают извести нас! – завопил Учай. – Скорлупа, подаренная отцу, была зачарована! Это из-за нее лучший из охотников погиб в поединке со зверем! А потом, желая унизить наш род, арьяльцы вручили мне вот это!

Он выдернул из висевшей на плече торбы позорный беличий плащ и потряс им в воздухе.

– Вот он – дар чужаков на тризну нашего вождя!

Общинный дом наполнился возмущенными возгласами.

– Быть может, я глуп и чего-то не понимаю? – выкрикнул Учай, обращаясь к пустым местам за столом. – Молчите? О нет, вы даже не молчите! Всякий, кто пожелает, может выйти за околицу и услышать своими ушами – они поют и смеются! Им нет дела до нашей боли. Они желают ехать охотиться дальше. Что ж, им будет охота! Клянусь, отец отправится в Дом Дедов не один!

– Постой, – вмешался Урхо. – Отец стремился к союзу с Арьялой! Он не пожелал бы мести…

– И я не хочу ее, – прошипел Учай. – Я желаю только справедливости!

Чем дальше продвигался на север отряд царевича, тем гуще становились сосновые леса, тем больше попадалось озер с заболоченными берегами и покрытых серым мхом скал, в полном беспорядке торчащих из земли. Вот теперь Аюр узнал, что такое по-настоящему дикие земли. Посланные вперед дозорные то и дело возвращались, говоря, что путь закрыт необозримыми завалами буреломного леса. Ругаясь на чем свет стоит, приходилось возвращаться, искать обходные пути, иногда двигаясь какими-то едва хожеными звериными тропами. Наконец Учай вывел охотников к студеной лесной речке и объявил, что теперь основные трудности позади – надо лишь следовать вверх по течению, и речка приведет их прямо в медвежий край.

Задумчивые мамонты неспешно побрели вдоль реки, подминая под себя подлесок и производя столько треска, что окрестное зверье разбегалось без оглядки при одном приближении Аюра и его людей. Но, останавливаясь на ночлег, мохначи умудрялись набить зайцев, наловить рыбы и набрать грибов, которые лично они с удовольствием ели, даже не обжарив на огне. Царевича такая пища ничуть не радовала, но он тешил себя мыслями, что, лишь преодолевая трудности, юноша становится мужчиной. А вернувшись с богатой добычей в столицу, он, закаленный испытаниями, без труда докажет сверстникам и красавицам двора, что он достойный сын великого отца.