Шрифт:
Дух захватывает! Деревья отражаются в воде перевернутыми свечами разных цветов. Осенняя радуга достойна руки самых известных художников!
Достаю телефон и чуть не роняю в воду, когда позади раздаётся громкий возглас. Ромочка? А он-то что здесь делает?
Глава 23
Роман
— Сююююрприииииз, — хохочет Лиза, не понимая прямых намёков отойти. Поздно.
Наши жаркие объятия уже замечены, окинуты презрительным взглядом, и мне не остаётся иного, чем убраться с весело болтающейся на локте Лизкой.
Как же вымораживает эта Юля: взгляд королевы, хотя сама мелочь тощая, одета в непонятную серость, которой только пол мыть.
— Каким ветром?
— А мне ваши сказали, где будете. Нам в этом году не доверили первачков. Но я прям рада. Прикинь? Я и первый курс? Если б не ты, я б сюда ни за что.
— Мне здесь нравится, — решаю притушить бесячью радость. Отворачиваюсь, потому что слишком удушливо пахнут её духи. — Слушай, Лиз? А давай на лодке поплаваем? Там, дальше есть красивый остро…
— Амурский, ты обкурился? Какая лодка?! Я и в этой вонючей луже?!
Да, чё-то я перегнул. Действительно, она и лодка. А брюнеточка бы точно согласилась. Так и вижу, как она наклоняется к воде и пропускает между тонких пальчиков…
Тонких чего?
От Юрца что ли надышался?!
— Ладно, Лиз, ты располагайся… Где-нибудь…
Не даю ей высказаться и смываюсь. До наступления ночи дрыхну и планирую этим заниматься до самого утра, но бесцеремонный братан сталкивает меня с койки. Надо запомнить и в следующий раз не брать его с собой. Или селиться отдельно. В женскую часть.
— Втащу, — мычу, силясь подняться. От неудобной позы затекла рука, и голова ватная.
— Если встанешь. Сейчас самое веселье начинается. Сбор через десять минут.
Укладываюсь в семь. Зачесываю влажные волосы и натягиваю толстовку. Удобные джинсы, высокие кроссы и массивные часы — моя любимая фишка.
— Какие планы? Перекусить бы для начала. — Не успел изучить вопрос. В прошлом году готовили сами, но девки совершенно не умеют это делать. В нашей группе точно.
— Ты ж ужин проспал. Там, — Витёк кивает в сторону балкона, — пицца на столе. Ничё не изменилось. Прикинь, ни одна к плите не встала.
— Не удивлён, — говорю с набитым ртом. Остывшая пицца такое себе удовольствие, но лучше, чем ничего. — Какие планы?
— Все уже на берегу. Юрец дискач замутил.
Езерский в своем репертуаре. Если б не батя, вуз бы мимо него прошел.
Пристань украшена гирляндами, импровизированная диджейская стойка расположена на настиле, а на узкой полоске пляжа девчонки извиваются в откровенных танцах. Пацаны с ухмылкой наблюдают шоу, кто-то успел накидаться и присоединился, я же облокачиваюсь на перила и скольжу по разношёрстной толпе ленивым взглядом.
Лизка держится ближе к центру, как всегда. Любительница привлечь внимание. У неё для этого шикарные данные, если объективно смотреть. Высокая, стройная, идеальная внешность. Но… не цепляет. Уже — нет.
Сначала я кайфовал: стоило поманить пальцем и девчонки слетались сами. Потом пользовался и наслаждался такой свободой. Сейчас же меня это… напрягает? Не то, чтобы реально напрягало. Лишает удовольствия. В мужике живет зверь, который желает охоты. Желает завоёвывать, приручать, подчинять. А когда дичь сама падает к ногам… Становится скучно…
— Хм, — Витёк с тихим пшиком открывает банку пенного. — А у девочки неплохая фигурка.
Поворачиваю голову в ту же сторону и сжимаю кулаки. Очкастая подруга убогой меня совсем не интересует. Хотя да, в этом спортивном костюме явно есть, на что посмотреть. А вот сама… Юля… широко улыбается какому-то ботану, ошивающемуся рядом.
Ему, значит, мы можем улыбаться, а на меня без тонны брезгливости смотреть не можем? Ничего не попутала?
Витёк отвлекает, и когда я в следующий раз поворачиваю голову, на прежнем месте никого не нахожу. Зато среди танцующих наметилось движение: Лизка расталкивает народ и летит в нашу сторону. Лицо перекошено от гнева, и я вижу причину: в образовавшемся круге пара вытворяет невероятные вещи. Танец выверен до мелочей, партнёры словно парят над песком. Красиво. Слишком красиво. И слишком отвратительно.
Потому что один из танцующих недавний ботан, а вторая… скользящая в его руках, как гуттаперчевая игрушка, Юля…
И меня это бесит!
Я не сразу понимаю, что не моргая смотрю на кружащуюся в центре площадки пару. Начинаю соображать только после тычка Езерского, который многозначительно играет бровями. В уши проникает Лизкин голос. Прислушиваюсь.
Она жалуется на незнакомую выскочку, посмевшую «подвинуть» её с пьедестала.
— Лиз, заткнись, а?