— Благодарю вас, — вновь поблагодарил слушателей я, вернул гитару другу Савелию и собрался было поцеловать супруге руку, но, заметив кислую мину на лице своего адъютанта, остановился в своём действии и спросил того: — Что случилось?

— Ничего. Всё нормально, — ответил абсолютно не умеющий врать корнет.

— Да говори ты! Не мямли! Говори чётко и понятно — как я учил. Всё равно ведь узнаю, — открыл истину Великий Провидец.

— Саша, не хочу тебе праздник портить. Давай завтра поговорим, — продолжил компостировать мозг друг Савелий.

На это я ему с присущей мне прямолинейностью заявил:

— Не компенсируй ни хрена тута! А ну!!!

— Э-э, — ответил на этот блатной спич кореш и всё же, несмотря на радующихся рядом людей, открыл своё горе-печаль. — Меня из комсомола исключили. Только что узнал.

— Исключили?! — удивился командор и поинтересовался: — И что, тебя вновь пионером сделают? А можно их попросить, чтобы и меня перевели на более низкую ступень?

— Саша, прекрати шутить! Это серьёзно!

— Так я и не шучу. Я тоже серьёзно. Я всегда был и остаюсь пионером. И готов пионером умереть. Поговори с товарищами, чтобы они мне навстречу пошли и вернули всё взад.

— Мне кажется, ты шутишь. А ведь нам не до шуток, — вздохнул тот.

— Нам? Ты имеешь в виду кого? Или ты к себе на «Вы» обращаться стал?

— Нет. Я имею в виду Юлю. Её тоже исключили.

— Исключили Юлю? Да ладно тебе! А её-то за что?! — ещё больше удивился я. — Ведь она умница-красавица. Да к тому же известная мировая звезда!

— За то, за что и меня, — продолжил вздыхать Сева.

— А тебя за что?! — вновь задал я очередной вопрос и взбесился: — Чего я из тебя тяну по фразе?! Что время теряем?! Говори, как есть, а уже после этого дальше горевать продолжишь! Рассказывай!

И тот начал свой рассказ…

Оказалось, что в их институт пришло несколько писем. Все они были анонимными, но в связи с тем, что писем было много, комсомольская ячейка не могла не отреагировать. Но как только комсорг вник в суть проблемы, то понял, что его компетенции недостаточно. Он обратился в партийную организацию, и за это дело взялась партийная номенклатура.

В конце концов, судя по всему, информация о том, что советские граждане вели себя за рубежом вызывающе и позорили честь советского человека, ушла на самый верх. Очевидно, что были привлечены мощные силы, которые и решили исключить из комсомола двух аморальных личностей.

И вот, оказывается, вчера было собрание, на котором Севу с Юлей отчитали по всей программе и сказали, что решение будет принято позже и о результатах им сообщат. Вот и сообщили.

— Я только что звонил домой. Мама сказала, что час назад позвонили и сообщили, что её сын исключён. То есть имели в виду меня, — разъяснил всё Сева.

— Это я понял. А Юля откуда узнала?

— Я ей сейчас сообщил о своём исключении, и она тоже сразу домой позвонила. Оказалось, что им тоже звонили и тоже исключили.

— А где она? — посмотрел я по сторонам.

— В гримёрке, то есть в кабинете директора ресторана, которая была отдана нам под гримёрку.

— Э-э, и что она там делает?

— Плачет. Я, собственно, и подошёл к тебе перед песней, чтобы сказать, что мы домой хотим поехать. Чтобы ты не обижался.

— Погоди! Стоп машина! — вздохнул я, потёр ладонями лицо и решил уточнить: — Ты сказал про то, что вам ставят в вину, что вы себя плохо вели за границей. Это, где имеется в виду, в Германии или на Кубе?

— На Кубе. Помнишь, мы придумали, чтобы запугать возможных дебоширов, отчитать перед всем строем наших граждан меня? Вот именно этот момент они мне и припомнили.

— Так это же не по-настоящему было! — опешил я.

Да, тогда, чтобы образумить некоторых загулявших «элитников», я решил пойти на некий вариант запугивания. Вызвал Севу на центр импровизированной площади и с формулировкой «за пьянство» показательно вычеркнул его роль из сценария. О том, что друг Савелий никакие роли в сериале играть был и не должен, я, разумеется, никому не сообщил. Сделана была это сценка для того, чтобы «элитники» утихомирились. И нужно сказать, она произвела огромный педагогический эффект. Во всяком случае, до конца съёмок никаких больше осложнений ни с «элитниками», ни с актёрами у меня не было.

— Ну ладно, это на тебя они наехали. Они думают, что за дело. Это понятно… А Юля-то тут при чём? — так и не понял я.

— Сказали, что она тоже вместе со мной всё это затевала, — замялся Савелий.

— Но вы им на собрании в конечном итоге объяснили, что и как было на самом деле? — с надеждой в голосе спросил я, уже зная ответ.

И вновь интуиция меня не подвела.

— Нет, — покачал головой друг Савелий, — мы не хотели тебя подводить.

— Охренительно! — негодующе выдохнул я, глядя на добровольно пошедшего на Голгофу. — Повернулся к без сомнения подслушивающему Кравцову и спросил: — Вы об этом в курсе?