Шрифт:
Весь зал был чем-то похож на большую спальню, только без кроватей. Везде диванчики, есть бар, но обстановка весьма интимная. В центре танцевали несколько мужчин, в углу сидели такие же прекрасные мужчины и играли на разных музыкальных инструментах. Где-то сидели пары, а где-то одну женщину окружала толпа красавчиков.
Кто-то сидел и разговаривал, а кто-то не совсем разговаривал. Прямо при мне какая-то парочка, пройдя мимо меня поднялась на второй этаж в весьма возбуждённом состоянии. В прямом смысле!
И тут меня накрыло осознание. Мне не показалось. Это и есть…
– Кошмарик, так и знал, что искать тебя нужно тут. – тёплые ладони легли мне на плечи, притягивая спиной к груди.
– Тут? Это где? – пробормотала заикаясь, слыша топот сверху.
– Мужской бордель, Марочка. Здесь мужчины оказывают определённые услуги, - весёлый голос Меркурия, вызывал внутри трепет. Вызывал, пока стыд не догнал его, и не ударил со спины по голове.
– Что здесь делаю я, понятно, а что здесь делаешь ты? – нервно хмыкнула, кусая губы.
– Тебя ищу. – фыркнул Меркурий, а мне было страшно посмотреть ему в лицо. – Как видишь, нашёл. И нас ждёт дли-иный разговор, Кошмарик.
В зал ворвалась толпа, которую вела за собой та самая женщина с веером. Завидев Меркурия, она не растерялась и тут же начала расшаркиваться перед ним.
Набравшись моральных сил, всё же обернулась, видя ту толпу из красивых мужчин, что стояли за её спиной. Они смотрели на меня, а я на них, и все мы просто глупо моргали.
Меркурий что-то ей холодно ответил, от чего она начала то и дело кланяться и что-то щебетать. В какой-то момент, тот кто привёл меня, что-то выкрикнул и тоже внёс свою лепту.
Алукард нахмурился и тут же прижал ладони к моим ушам, а хвост его хлестал из стороны в сторону.
– Марочка, а ты где ушки поранила? – сладким, нежным голосом промурлыкал он, склоняясь ко мне.
– Ну… Помнишь комнату которую брошка показывала? – сглотнула, чувствуя слабость в конечностях. – Я оказалась в ней, а потом случайно задержалась… И…
– Тебя задело взрывом? Запах свечей на тебя воздействовал?
– Не то что сильно… Ох? Так это был запах? От запаха такая слабость? – удивилась, - Но мне уже лучше. Я даже снова хорошо слышу!
– Мара… - прошипел Алукард, развернув меня и сжав плечи.
– А ещё, я случайно подожгла её… Правда случайно…
– Ты подожгла… - замер Алукард, а я скорчила от смущения и вины лицо.
– Прости пожалуйста… Если хочешь, ты будешь отстраивать, а я тебе кирпичики подавать?
– Зачем подавать? Посидишь рядом, посмотришь. – хмыкнув, Алукард уткнулся лбом в ложбинку муж шеей и плечом.
– Прости пожалуйста…
– Кошмарик, за что ты так со мной?
Глава 35. Почему?
– П-погоди, - заикаясь, вытаращила глаза, - Так они... как бэ… суккубы?
– А что именно ты представляешь под этим названием? – задумчиво протянул Алукард, укладывая мою голову себе на локоть.
– Ну… Существа, которые питаются жизненной энергией во время… физической близости. И естественно, девушки долго не живут, если проводят много ночей в объятиях суккубов.
– Не совсем. Скорее благодаря энергии во время акта, они могут веками не стареть. Это никак на партнёршах не сказывается.
Понятливо фыркнула, приобняла его, проводя рукой по его груди. Глядя на такие одновременно знакомые и незнакомые звёзды, я всё не могла понять. Почему Меркурий не ругается? Он был скорее обеспокоен и растроен, но совсем-совсем не злился…
– Их устраивает такая жизнь? – замерла, ощутив, как чей-то непослушный хвост полез туда, где быть ему не положено.
– Их? К ним приходят в основном прекрасные девушки и женщины, которые следят за собой и имеют деньги, как думаешь, их это устраивает? – вздохнул Меркурий, поглаживая мою спину пальцем.
– Ну мало ли? Например, в моём мире, не все в эту профессию идут добровольно. Многие от безвыходности, а другие вообще против воли. Несмотря на то, что рабство в двадцать первом веке дикость, оно всё ещё есть…
– В моём мире всё иначе, - покачал головой он, - на чёрном рынке ты наведёшь всё, что душе угодно, но не рабов. В моём мире подобных практик нет.
– А как тогда появилась подобная профессия? – задумалась, вспоминая как она появилась в нашем мире и содрогаясь от отвращения