Водитель грузовика, заметив повреждение колеса, звуковым сигналом остановил броневик, который сразу остановился, а его пулеметчики приготовились вести огонь, но выждав минут пять и видя, что нападения нет, унтер-офицер отдал приказ и из «ганомага» выбрались семеро автоматчиков, держа обочины под прицелом, они вернулись к грузовику и водитель кивнул на колесо — Опять прокол, как же мне надоело менять эти гребаные колеса, не дороги, а черт знает что! Кто нибудь угостит меня сигареткой?

Один из солдат, отложив губную гармошку, на которой до этого наигрывал грустную мелодию, достал пачку и подал сигарету водителю, жадно закурившего и принявшегося за поддомкрачивание автомобиля.

Немцы шутя подавали советы — Хватит обниматься с колесом как с бабой! Ты его еще поцелуй!

Водила весь в поту с трудом снял колесо и ему помогли поставить запасное. Строев выждал момент и подал знак к началу нападения, неожиданно для немцев появившись из леса с автоматом на плече.

— Привет, товарищи! Мой взвод в лесу ищет партизан, вы уж поосторожнее!

Унтер расслабился и приказал своим — Отставить!

Видя реакцию немчуры, из кустов стали подтягиваться остальные «призраки», занимая удобное положение для стрельбы.

— Куда вы следуете, унтер-офицер? — Строев подошел к немцу, командовавшему охраной и тот, собиравшийся попросить документы у лейтенанта егерей, после вопроса покосился на ганомаг, на котором остался только один пулеметчик, готовый в любой момент открыть огонь, ответил — в Любар, господин лейтенант! Сопровождаем медикаменты для нашего госпиталя.

В это время внутрь ганомага скользнул Тоха, броском ножа убивший пулеметчика. Строев свистнул и одновременно вогнал свой клинок унтеру в печень. Остальных немцев тут же зарезали как овец, трупы оттащили как можно дальше в сторону от дороги и прошлись еловыми ветками по дороге, заметая следы крови.

— Грузовик поведет Рэмбо, а транспортер — Удав! — Все по местам! — Строев в бинокль время от времени проверял дорогу, поэтому были вовремя замечен пост полевой жандармерии, контролировавший перекресток трех дорог. Один из немцев в горжетке поднял жезл, приказывая остановиться. Первоначальное назначение горжета — стального воротника — защита шеи и горла в латных доспехах. С исчезновением лат горжет сохранился как символ «благородства» его обладателя, поскольку доспехи являлись символом рыцарства, то и горжет — элемент доспехов — указывал на рыцарский статус. Не удивительно, что в европейских армиях горжет стал знаком различия офицера. Однако в Германии в период Второй мировой войны горжеты нашли широкое применения во многих службах. Так использовались горжеты знаменоносцев, полевой жандармерии, патрулями, отдельными военными комендатурами, организациями ветеранов и т. д. Горжет полевой жандармерии выглядел как щит из метала покрытый серебристой краской. На щитке размещены рельефные накладки в виде имперского орла со свастикой в когтях, картуш с надписью — «Feldgendarmerie», двух круглых декоративных пуговиц в верхних углах. Накладки окрашены краской и покрыты люминофоровым светящимся лаком. Насколько Строев знал, в его времени эти железки стоили немалые бабки.

Бронетранспортер остановился и через задние двери выбралась тройка Клима с ножами наготове.

— В чем дело? — Поинтересовался Строев, оттеснив от пулемета Сокола.

— Проверка документов, господин лейтенант!

— А почему они без досмотра идут? — Строев ткнул пальцем в сторону и немцы повелись, развернувшись спинами к своим палачам. — Разденьте их, форму и документы собрать! И не забудьте железки на их шеях. Очень полезные вещицы. Трупы пока киньте в кузов. Удав, держи курс на село Краснополь.

Мотор заревели и привел в движение гусеницы. Опять постыло потянулась пыльная дорога, парни отплевывались песком, с надеждой поглядывая в небо, которое впереди постепенно затягивалось тучами. Дождь пошел неожиданно, огромные капли превращали пыль в грязь, сразу же дышать стало свежо. Натянув брезентовый верх, бойцы укрылись от ливня, а Удав, сбавив скорость, чертыхнулся — видимость резко упала. Наконец Строев приказал остановиться и переждать потоп.

Начальник гестапо Шепетовки мрачно слушал доклад своего заместителя — По сообщению нашего агента «Зельца», внедренного в партизанский отряд «Мститель», партизаны обнаружили в лесу десять советских парашютов. Сами купола пустили на изготовление нижнего шелкового белья и на пошив зимних маскхалатов. Отрезы шелка решили менять у местных жителей на продукты. Русские диверсанты ни с кем из отряда на связь не выходили. Наша айнзацкоманда проверила выходы из леса, но никого не обнаружили.

— Какие нибудь предположения, куда эти чертовы русские смогли направиться, у вас имеются?

— Пока нет. Но поступило сообщение о пропаже поста военной полиции восточнее Полонного. Проверяем версию причастности к этому русских парашютистов. Куда бы они сунулись, их везде будут ждать наши заслоны.

— Хорошо! Будут новые известия — немедленно доложить! На поимку диверсантов даю сутки! Возьмите две пехотных дивизии, которые следуют на фронт и привлеките их для прочесывания!

Выбрав подходящий лесок, грузовик с медикаментами загнали в него на сколько позволили просветы между деревьями и замаскировали срубленными ветками.

— Ариец! Посмотри в небо — самолет заходит на посадку! Где-то там аэродром! — Клим поднял бинокль и выругался — Не всех немецких пилотов наши уложили под дерн!

Строев посмотрел на карту и скомандовал — Недалеко грунтовая дорога выходит на небольшой аэродром подскока. Пока немцы толком не очухались, хватившись пропавших жандармов, мы попробуем проскочить к этим летунам! Там и переждем пока нас ищут!

Броневик взревел и развернулся, ломая молодые деревца. Минут через сорок подъехали к искомой цели. Броневик остановился неподалеку от немцев, пулеметчик навел пулемет на толпу. На ганомаг набросили маскировочную сеть, а трое бойцов группы вместе с Строевым браво направилась к удивленным немцам, возившимся у шести бомбардировщиков Ю-52, потрепанных и залатанных, видно доставленных в СССР из самой дальней дыры люфтваффе, подвешивая авиабомбы и заправляя топливом. Остальные деловито направились к двум зенитным орудиям, чьи расчеты в расстегнутых кителях изнывали от духоты из-за парившей после дождя земли, прогреваемой выскочившим из облаков солнцем.