– Зачем ты их в мешки засунула?- Роззи удивлённо трогала одеяла.

– Это не мешки. Пододеяльник. – ласково улыбнувшись малышке, она упаковала в сундук и новые сорочки, которые вместе с Веленой шили в эти дни. – Их снимем и постираем. А одеяло всегда чистое будет. И не колючее. Понятно?

– Да!.. А платье, ты мне купила? В дорогу?

– В дорогу конечно…- Олеся Ивановна рассмеялась. – Вот завтра и оденешь. И сорочку новую и платье и плащ тёплый. А на ноги, носочки и башмаки.

Роззи счастливо рассмеялась и приложив к себе новое платье, радостно скакала по комнате.

– Я так рада, Алисия. Так рада!, - внезапно остановившись, грустно добавила,- Нянюшка мои платья, первыми продала. – она виновато посмотрела на Олесю Ивановну. – Я так плакала.

Сердце сжималось, глядя на её расстроенное личико. – Иди ко мне,- позвала её Олеся Ивановна. – Ты думаешь, почему она так сделала?

Усадив Роззи к себе на колени, она ласково погладила малышку.

– Потому что я незаконорожденная?- тихий голосок больно царапнул по сердцу.

– Нет, малышка. Не поэтому… Ты бы из платьев тех выросла и больше никому они не подходят. А мои платья, можно было тебе перешить. Нянюшка наперёд думала.

– Правда? – робкая надежда, словно звездочка заблестела в темных глазах. – Не потому, что я не любимая?

– Нет! – Олеся Ивановна крепко обняла малышку, - Ты любимая, Роззи. Мной любимая. Сильно- сильно. – она заглянула ей в глаза. – Помни это. Всегда помни, хорошо?

– Хорошо…- всхлипнув, Роззи прижалась к ней всем тельцем и расплакалась. – Я тоже тебя люблю, Алисия. Сильно- сильно…

«Дорого дороги..»

Бесконечная дорога, выматывала.

Это только в песне, «скрип колеса… лужи и грязь дорог» звучит романтично. А на самом деле… грязь грязная, в кусты ходить холодно, а умываться в ручье, не удобно. Передернув плечами, от холода, она поплотнее завернулась в одеяла.

Олеся Ивановна, в сотый раз порадовалась, что купила несколько шерстяных одеял. Закутавшись так, что торчал только нос, она, покачиваясь в такт телеге, смотрела на звезды. Рядом, тихо сопела Роззи, похрапывала Велена.

Они в пути, уже неделю. Кости ломит от усталости, хочется помыться. Залезть в горячую ванну и отшкурить себя мочалкой, с мылом.

Грустно вздохнув, Олеся Ивановна, снова посмотрела на звезды.

Странное дело, мир другой, а звезды те же…

Неожиданно, она услышала топот копыт и крики.

Их возница, коротко крикнул ей, - Пригнись и не высовывайся, а сам соскочил с телеги и вытащил меч.

Олеся Ивановна, коротко вскрикнув от страха, быстро заползла внутрь телеги и легла рядом с Роззи, обнимая её.

Зажмурившись , она лежала тихо, едва дыша и с отчаянием, вслушивалась в звуки борьбы. Они становились все громче и громче. Крики боли, лязганье мечей, ржание коней. Рядом захныкала испуганно Роззи.

– Тише, малышка, тише. – едва дыша от страха, Олеся Ивановна, гладила девочку рукой, успокаивая.

Велена, так же как и она, лежала и с тревогой на лице, слушала крики.

Снова послышался топот копыт, словно к ним приближался целый отряд. Короткие, отрывистые приказания, громкий мужской голос, крики боли и наконец все стихло.

– Все живы? – к ним в телегу, заглянул мужчина, держа факел перед собой.

– Живы, слава богам. – Велена завозилась и вылезла из телеги.

– Кто такая? – голос мужчины был хриплым и злым.

– Велена, травница. С внучками едем, к сестре.

– А внучки, что? Ну ка, зови их. Посмотрю.

– Чего смотреть то? Дети совсем… Младшая болеет сильно. Грудной болезнью. К морю везу. Сироты.

– Сироты?

– Сироты, сироты- Велена закивала головой. – Сын, с женой , в прошлом году к предкам ушли и эти, горемычные, едва следом не отправились.

– Пусть выйдут. Посмотрю. – уже без злости в голосе, потребовал мужчина.

Олеся Ивановна, завозилась, поднимаясь и натянув платок пониже, слезла с телеги. Придерживая, помогла спуститься и Роззи.

К мужчине, державшему факел, подошёл ещё один. Молодой, высокий.

«Игорек!», ахнула она про себя. Наткнувшись на тёмный, словно горький шоколад, внимательный взгляд, быстро опустила голову вниз. Закусила губу до боли, стараясь не выдать себя ничем.

– Сними платок. – последовал короткий приказ.

Олеся Ивановна спустила платок, обнажив голову.

– Нет… не та. – ей почудилось в голосе мужчины, разочарование.

– Свободны. – говоривший развернулся и пошёл от них. Олеся Ивановна подняла глаза и смотрела на уходившего мужчину.