Лёгкие деньги, мать их. А я-то всё думал, почему мне не было знакомо ни одно лицо на этой вечеринке.

— Мгновение — и я поглощу твоё магическое ядро… — старик как-то странно и по-своему наслаждался происходящим. — Что скажешь, Саша? Чувствуешь величие момента?

— Скажу, что лучше бы ты всё-таки просто оказался старым извращенцем, дед, — отозвался я, морщась от всё распространяющихся по телу боли и слабости. — И, кстати, насчёт моего магического ядра… не думаю, что оно тебе понравится. Может, передумаешь, а?

— Хватит язвить! — снова вспылил старик. — Никакого почтения, что за нравы… И вообще… сними эту дурацкую маску!

Он быстрым, пружинящим шагом (и когда он успел стать таким сильным?) шагнул ко мне; рывком содрал с меня маску…

И непонимающе уставился мне в лицо.

— Ты кто такой? — тон Архимага потерял всю возвышенность.

— А может, с этого нужно было начать?

Конечно, я мог бы сразу сказать, что никакой я не Эрмит. Но я просто побоялся, что в таком случае меня бы просто закопали под ближайшим кустом безо всякой магии.

— Ты не Эрмит. Кто ты… — его брови сдвинулись в гневе. — Виктор. Этот ублюдок всё же осмелился меня обмануть. Когда я найду его отпрыска…

Договорить старик не успел. Боль, всё нараставшая в моей груди, казалось, достигла пика; я стиснул зубы, чтобы не заорать во весь голос — казалось, меня вот-вот разорвёт изнутри на части…

А затем светящаяся струя энергии ударила из моей груди в старика со всей силы.

И тогда завопил от боли уже Архимаг.

— Г-гнилое… — в его вое можно было разобрать далеко не все слова. — Не может быть… Как…

А, ну да. Я же сказал, что моё ядро тебе не понравится. Вот та причина, по которой меня так «любит» моё семейство, по которой дядя возмущался моему поступлению в Академию — я магический инвалид с гнилым ядром.

Ядро нормального мага упорядочивает его внутреннюю энергию, превращает её в контролируемый поток. Что делает моё? Ну, ровно обратное: хаос без малейшего намёка на контроль.

— Не-е-ееет! Хватит, хватит! — старик орал и беспорядочно тряс руками; светящиеся лиловые линии вокруг него запутывались, превращаясь из симметричных узоров в спутанный клубок ниток — и, наконец, лопнули.

Я едва не рухнул, осознав, что снова могу двигаться; старик, прервавший ритуал на середине, на ногах всё же не удержался и загремел на пол, закатив глаза и слегка подёргиваясь. Похоже, отдача моего гнилого ядра едва его не прикончила.

Кто бы мог подумать, что это однажды спасёт мне жизнь.

…стоп. Рано радоваться.

Тяжело дыша после отступившей боли, я огляделся по сторонам.

Второй этаж. Единственная дверь закрыта, за ней охрана. Я стою тут; на полу валяется тело деда. Вокруг меня никого, кроме темных культистов.

И если этого было недостаточно…

Я резко дернулся.

В дверь постучали.

— Тормози, — одутловатый Пончин махнул рукой, сигналя напарнику. — Похоже, это здесь.

Сержант Набутылко вжал ногу в педаль тормоза; видавшая виды машина с надписью «Полиция» со скрипом замерла у трёхэтажного здания. Напарники переглянулись.

— Как думаешь, что там такое? — Пончин почесал брюшко, наетое на непыльных дежурствах, и выглянул в окно машины.

— Ни одной ассоциации, — Набутылко глядел на здание. Окна вроде горят, но плотно занавешены; изнутри раздается шум, слышно даже в машине. Собственно, из-за жалоб на шум их сюда и вызвали.

— Сейчас бы нелегалов с шаурмой прессануть, а не это всё, — зевнул Пончин. — Там хотя бы бабки получим, а тут…

— Почти ночь уже, шаурма спать пошла, — Набутылко вздохнул. — Не знаю, почему, но мне не нравится это здание.

— А какой у нас есть выбор? — Пончин распахнул дверцу машины и принялся грузно выбираться наружу. — Давай, пошли. Покажем им грозное лицо закона.

Грозное лицо сержанта Набутылко было далеко от воплощения закона и порядка.

Но вызов есть вызов.

— Пошли, — согласился он, зевая.

Побыстрее разобраться с жалобой, в чём бы там ни было дело — и закончить уже дежурство.

Спать охота.

* * *

…стук в дверь повторился — аккуратно, но громко и настойчиво.

— Глава! — голос «якудзы» за дверью был напряжённым. — Простите, но у нас проблемы. Это срочно!

Проблемы у них, вашу мать. У кого проблемы, так это у меня. Затухающие линии схемы на полу, валяющийся безвольной куклой Архимаг и полное отсутствие путей к отступлению.