Волк в Дайере подвывал, подтверждая клятву альфы, но девушка во всем этом бреде слышала только отдельные слова и фразы: Господин, волчица тоже моя, принимаю клятву, дети тоже будут принадлежать мне, вечный Хозяин. Мысли путались в панике. Тело то сковывал страх перед непредсказуемостью альфы - психопата, то вздрагивало под ударами неведомого тока в запястьях и щиколотках ног. Колье сковывало тяжестью и жгло шею. Дикий нетерпеливо накинулся с поцелуями на Арину, кусая ее губы и кожу шеи до крови. Ножом разрезал джут, освободив руки ее от плена, сбрасывая, как тряпку, сползшее платье. Набросился на сокровенное, как хозяин и оголодавший волк.

– Гори, цветочек, гори. Полыхай только для меня. Помни, только для меня. Я – твой Господин, твой единственный мужчина и покровитель. Я – твой волк. Помни об этом, не забывай! Гори, цветочек, гори!!

– Да, мой любимый Да! Да! Единственный мой под волчьей Луной! О, Волчий Пастырь прими и ты мою клятву!

И Арина разгорелась янтарным пламенем для Дикого и полыхала всю ночь, ослепленная то болью, то страстью, открывая для альфы тайны связанной пары.

Глава 17

Утром истерзанная девушка нехотя открыла глаза и с трудом встала с постели. События прошедшей ночи оставили смутные и туманные воспоминания. К счастью, Дайера уже не было в спальне, и только разбросанная в пятнах постель подсказывала о том, какие бурные страсти кипели прошлой ночью. Обертки букета и джута валялись по пути от кресла до кровати. Платье так и не нашла, хотя от него было мало пользы в прикрытии тела от посторонних взглядов, но оно создавало иллюзию пристойности. Украшения также, видимо, были сняты расчетливым Дайером ночью или утром. Пока Арина оглядывалась в поисках хоть какой-нибудь тряпки для прикрытия своего тела, открылась входная дверь, пропуская внутрь альфу. Картина обнаженной девушки настолько понравилась Дикому, что волк в нем встрепенулся и взвизгнул от восхищения, но, ни одна из этих эмоций, не отразилась на лице Дайера. Выдал он совсем другое и неожиданное для Арины.

– Как ты до сих пор валялась в постели? Кто тебе это позволил? Ты видела, сколько сейчас время? Сегодняшняя ночь, как впрочем, и последующие отработки тобой арендной платы, не освобождают тебя от твоих прямых обязанностей. Твои статус, всего лишь статус временной игрушки и ничтожной рабыни - прислуги, не забывай об этом.

Альфа нажал на кнопку, вызывая служащих, Арина заметалась в поисках чего-нибудь для прикрытия тела, но по ментальному приказу покорно остановилась, со стыдом, смиренно принимая поражение, выставляя свое уже опороченное обнаженное тело для всеобщего обозрения.

На вызов пришли Ванесса и Матильда. Арина облегченно вздохнула, от них уже не было у нее секретов после серии вчерашних массажей и приема банных процедур. Не так стыдно. Пара служащих слегка поклонилась альфе в знак уважения и Ванесса, на правах старшей, спросила:

– Господин Дайер, вызывали?

– Да! Что это такое?

– Ваше новое приобретение – сдержанно ответила Ванесса.

– Так вот, я спрашиваю, – Дайер, показывая на Арину, продолжил - почему, эта еще находится в моей спальне? Почему здесь такой беспорядок? Разве Вы не должны отслеживать то, где должны находиться мои вещи и рабыни, а также в каком они состоянии? Инструкции не были еще мной отменены.

– Больше этого не повторится, господин Дайер!

Альфа отрывисто приказал Арине:

– Повернись! Покрутись!

Уже, обращаясь к Ванессе, сказал:

– Вы видите, в каком виде моя собственность в семь часов утра, а в каком надлежит ей быть? Разве моя запачканная обувь должна валяться где-то в коридоре неочищенной? Мисс Ванесса и мисс Матильда, ваша подопечная должна выучить правила этого дома, а особенно для прислуги столь низкого статуса. Вы же все знаете, что в моем доме этот вид прислуги – особая порода домашней живности, кем она и является на самом деле, и за которую я, по глупости, заплатил бешеные деньги. На каком основании она позволяет себе прохлаждаться в постели, словно коронованная особа, а не ничтожная рабыня. Притом, даже суток с ее появления здесь не прошло, а что будет завтра? Наглость ее переходит все дозволенные границы. Кстати, ночь была безобразной и не оправдала мои ожидания. Слова инструкции были мало того, что были ею не выучены, так она и не следовала им совершенно! Куда вы обе смотрели? Я не потреплю такого безобразия в моем доме! Это, что бунт? Если нет, то Вы должны вдолбить в ее тупую голову, что каждая вещь должна знать свое место в моем доме и свою полку, где должна лежать до востребования. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?

Арина, возмутившись, хотела объясниться в ответ на обидные слова в ее адрес, но кончик языка уже привычно обожгла настолько колючая боль, аж слезы выступили из глаз.

– Безусловно, господин Дайер. Ваши замечания будут приняты к сведению и устранены.

– Именно, устранены. Видимо, я слишком мягок для всех, и меня здесь, в собственном доме, принимают за какого-то неизвестного мне тюфяка и игнорируют. Мои приказы должны выполняться, безусловно, и в точности так, как и предписано было ранее.

Как видимо, некоторые так и не уяснили, чем являются в моем доме и поэтому я вынужден принять меры. Сейчас мисс Ванесса и мисс Матильда, Вы выпроводите эту особу из моей спальни, пусть приведет себя в порядок в выделенной ей комнате за десять минут. Не терплю грязь в моем доме. На завтрак пять минут. Проследите. Затем я жду Вас в комнате дробь один. Инструкцию знаете. Не опаздывать.

Матильда сняла свой рабочий халат, надетый поверх платья, и подала Арине, чтоб девушка могла одеться, но приказ альфы ошеломил женщин: