А потом...

Я начинаю плакать.

Гормоны переполняют меня. И если до этого у меня получалось притворяться, то с каждым днём это сложнее. Я даже улыбнуться ему искренне не могу.

Я, когда-то читала, что если ты теряешь самое ценное, по собственной воле или чей-то вине, подсознание, винит, конечно кого-то.

Мой "кого-то", без исключения, становится Макс. И как я не привожу все доводы за то, что он спас меня. Подсознание не слушает.

Он моё наказание и карма.

– Твою мать, - орёт Макс.

Кажется его бесят мои слёзы. Кажется он сейчас зол и недоволен. Но мне плевать на его чувства. Последнее время меня волнуют исключительно мои переживания.

– Катя сколько можно? Меня уже это всё заебало. Ты всё время плачешь. А когда смотришь на меня, то видишь словно демона.

Он поднимается, я следом за ним. Но он резким движением толкает меня назад. Я падаю спиной на кровать.

– Ты когда кончаешь со мной, думаешь о нём? Да? Мне убить тебя хочется.

– Ааа...
– кричу я, сквозь резкую боль в животе.

Макс подскакивает за считанные секунды ко мне. Я, наверное, испугала его, но мне сейчас глубоко наплевать на весь мир.

Я кажется теряю своего ребенка.

– Звони в скорую - кричу я. А потом снова резкая боль пронзает моё тело.

Я плачу, кричу.

И так, до приезда скорой. Я лежу в позе эмбриона, и уже прощаюсь со своим единственным смыслом жизни.

Кровь между моих ног уже по всей постели. Кажется дальше нет смысла даже надеяться.

В какой-то момент я отключаюсь, а когда снова прихожу в себя, то меня везут в скорой.

В Нью-Йорке мы два месяца. Но выучить хорошо язык я пока не смогла. Из-за частых слёз, я в основном чувствую себя плохо и лежу в постели. Поэтому мне не до уроков английского.

Но некоторые обрывки врача с медсестрой я всё-таки понимаю.

– Плохи дела, - сказал врач. На что медсестра ответила: - У неё слишком сильное кровотечение.

Голова кружится очень сильно, хотя я и лежу. Перед глазами всё плывёт. Нет сил даже плакать. Я снова погружаюсь в тьму.

Следующее моё пробуждение уже в палате. Что не говори, а больницы в Америке очень хорошие. Даже вот визуально палата отличается от наших.

Тут нет стандартных белых стен, старой кровати и стульчик с тумбочкой. Нет. Здесь словно только что закончили делать ремонт, и меня перевели. Рядом пикал какой-то датчик, в руке моей торчал катетер, а по трубочке стекало какое-то лекарство.

На автомате ложу ладошку на живот и глажу его. Мне так страшно. В палате никого, и я не могу узнать, что с моим ребенком. Не пострадал ли он.

Когда в проёме двери появляется молодой мужчина в халате, мне даже легче дышать становится. Он молчит, а я лишь пожираю его взглядом. И когда он мне улыбается, я почему-то на сто процентов уверена, что с моим малышом всё в порядке.

– Hello, - голос у доктора очень приятный и мягкий. А ещё очень успокаивающий.- Hello, doctor - отвечаю я.- Как чувствуете себя?
– задаёт доктор на русском, чем удивляет меня.
– Как ни странно хорошо. Прошу вас, скажите, что с моим ребёнком?

– Уже всё в порядке. Но была угроза выкидыша, и она остаётся и сейчас. Вы проведёте в больнице еще недельку, а потом мы вас выпишем. Но смотрите. Больше никакого стресса, если не хотите навредить ребенку.

– Спасибо вам, - это я уже говорю со слезами на глазах.- Это моя работа, - отвечает Иван Сергеевич.

– А можно спросить вас, - это во мне уже играет любопытство. И когда доктор положительно кивает, я продолжаю.
– Вы очень хорошо разговариваете, на русском. От куда вы?

– Я родился и вырос в Харькове, там и институт закончил. За хорошие результаты, меня отправили на практику в Израиль. Там я прожил несколько лет, а после переехал сюда.

– Здорово. А я выросла в маленьком городке Богуслав, это Киевская область. А вот ещё буквально два месяца назад жила в Киеве.

– Как круто. Так мы с вами ещё и соотечественники. Я давно не был дома, и если честно очень скучаю.
– Верю. Я всего два месяца в дали от родных мест, но успела безумно соскучится. У меня там самый родной человек остался.- Тут с вами не поспоришь.

Доктор ещё что-то мне рассказывал, но я ничего не слышала. Мыслями я вернулась к дедушке. Когда тогда уезжала в спешке, о нём не думала. Не подумала как ему будет тяжело без меня. И как мне будет тяжело без него.

Марк оплатил хороший реабилитационный центр, где дедушка находится до сих пор. Это что-то вроде пансионата. Мы созваниваемся с ним через день, и он ждём скорейшей встречи со мной. А ещё ждёт не дождётся рождение малыша. О котором, я ему почти сразу после уезда рассказала.