Из приведенного описания с очевидностью следует, что, несмотря на некоторое влияние библейской мифологии, картина мира Лайоша Ами вполне языческая. Многое в ней унаследовано от древнейших венгерских народных верований, сложившихся до знакомства венгров с христианством.

Осмысление всего комплекса сведений позволяет подвести некоторые итоги. Прежде всего, не вызывает сомнения, что концепция многоэтажной вселенной универсальна, т. е. самостоятельно появилась в самых различных культурах мира, а не исходит из какого-либо общего источника. Ее возникновение знаменует собой определенный этап развития религиозно-мифологических представлений о вселенной. Очевидно и то, что это одна из наиболее архаичных космологических моделей, так как мы встречаем ее уже на весьма ранних стадиях религиозного сознания. В связи с этим примечательно, что картина мира, предлагаемая мировыми религиями — христианством, исламом, буддизмом, принципиально ничем не отличается от первобытных религиозных верований отсталых народов. Иначе выглядят лишь те или иные конкретные детали, образы, понятия, наслоившиеся за долгое время, общая же схема, в соответствии с которой мыслится устройство вселенной, тем не менее та же, что и в архаичных представлениях. В то же время было бы ошибкой ставить здесь знак абсолютного равенства. Функционируя в иных социальных и исторических условиях, мировые религии существенно трансформировали исходные, первобытные по сути воззрения. Важнейшим из привнесенных ими нововведений следует считать идею посмертного воздаяния, воплотившуюся в представлении об аде и рае. Акценты, которые в первобытных религиях только намечены, получают свое развитие и логическое завершение. Однако даже и в этом пункте наибольшего расхождений можно найти следы былого сходства: вспомним лишь, что тот же библейский нижний мир далеко не сразу превратился в классический ад христианской мифологии.

Сопоставление разных вариантов многоэтажной модели космоса дает возможность не просто говорить о ее универсальности, но и позволяет искать ее истоки. Где же они? Одно из существующих объяснений появления этой космологической концепции — наблюдения древних за звездным небом. Согласно этой точке зрения, следя за движениями планет по ночному небу, люди в разных концах мира независимо друг от друга (или, напротив, эта идея распространилась из одного центра [157] ) пришли к выводу о наличии нескольких небесных сфер-этажей — по числу планет и иных космических объектов (светил, звезд, комет). По их понятиям, сферы были необходимы для того, чтобы в своем движении планеты не пересекались и не сталкивались друг с другом. Этим же будто бы объясняется и особая роль числа семь во многих культурах мира, ибо семь — это число планет и светил (пять планет, Солнце и Луна) [158] .

Гипотеза как будто бы не беспочвенная. Но рассмотрим все "за" и "против" по порядку. В самом деле, как уже говорилось, понятие о многоярусном небе часто оказывается связанным с планетами, светилами и звездами. Нельзя оспорить и того, что человек с глубокой древности проявлял к звездному небу совершенно особый интерес. Можно, однако, возразить, что представления о многоярусном небе встречаются и у народов вполне равнодушных к звездным тайнам (например, древние индийцы эпохи Вед, судя по всему, не имели понятия о планетах [159] ). Кроме того, как связать с планетами те модели, где небес не семь и не пять, а, скажем, три или два? Предположение, будто человек, внимательно наблюдая за небом, заметил лишь две-три планеты и "пропустил" остальные, выглядит по меньшей мере странно. А как объяснить множественность нижних ярусов мироздания? Допустить, что они творились по аналогии с oэтажами небесного, "главного" мира? Допустим и это, но остается еще один, самый важный аргумент: в основе многоэтажной модели лежит трехчленная схема — небо, земля, преисподняя. Из этого следует, что множественность небес и подземных миров — результат долгой эволюции. "Звездная" гипотеза, таким образом, права лишь отчасти, ибо вопрос, откуда взялось представление о трехслойной вселенной, она оставляет без ответа.

Можно, конечно, предположить, что понятие трехслойного космоса отражает повседневные представления о верхе, середине и низе. Но в таком случае совершенно неясно, почему столь обыденное наблюдение привлекло к себе более чем пристальное внимание, легло в основу сложных религиозно-мифологических построений.

Следовательно, объяснение должно быть иным. Если мы присмотримся к многоэтажной модели повнимательнее, то заметим, что миров в ней даже и не три, а, в сущности, два. Один — реальный физический мир, в котором живут люди, а второй — фантастический "иной" мир богов, духов и покойников. Такое представление лежит в основе всякой религии вообще и, по-видимому, является одной из древнейших идей первобытного сознания. Знакомство с самыми примитивными космологическими схемами (например, австралийскими) показывает, что в соответствии с этим представлением членилась и вселенная: конкретная территория обитания племени воспринималась как реальный мир живых людей, тогда как пространство за ее пределами осмыслялось в качестве неведомой и опасной области враждебных сил и духов. По мере усложнения религиозных представлений потусторонние силы все более четко разграничивались на два класса — добрых и злых. Первым в качестве места обитания было отведено ясное небо, в удел вторым выпало мрачное подземелье. Земля же осталась за людьми.

Многоэтажная вселенная — сложное сооружение, состоящее из самостоятельных миров, отделенных друг от друга теми или иными преградами и препятствиями. В то же время миры изолированы не полностью, они сообщаются между собой. С земли можно попасть на небо или спуститься в преисподнюю. Связующим элементом служит так называемая ось мира, пронизывающая все мироздание и составляющая его сердцевину. Располагаясь, как правило, в самом центре вселенной, она является как бы главным опорным столбом, скрепляющим громоздкую махину космоса. Представления об оси мира зафиксированы у большинства народов земного шара. Вполне естественно, что в различных мифологиях ей приписывается разный облик. Однако из всего многообразия созданных народной фантазией образов можно выделить несколько наиболее популярных. Самый известный среди них — образ мирового древа.

В "Слове о полку Игореве", жемчужине древнерусской литературы, есть следующие примечательные строки: "Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы". Все, казалось бы, здесь ясно: перед нами художественный образ — вещий Боян мысленно "растекается" по какому-то чудесному древу. Однако ясность эта обманчивая. Филологи и историки вот уже в течение полутораста лет не могут прийти к окончательному согласию относительно смысла этого отрывка. По одной из весьма убедительных точек зрения, здесь ошибка переписчика — вместо слова "мысль" следует читать "мысь". "Мысь" же на одном из диалектов значит "белка", а кроме того, родственно современному слову "мышь". Если так, то получается, что легендарный певец путешествует по некоему фантастическому дереву, последовательно обращаясь в трех животных — орла, белку и волка. Отметим, что каждое из них соответствует одной из трех зон мироздания: орел — небу, белка — среднему миру, волк — преисподней (в русской мифологий волк — демоническое существо).

Образ когтистого зверька, передвигающегося вверх и вниз по волшебному дереву, хорошо известен русскому фольклору. Это — чудесный кот-баюн, чье прозвище происходит от слова "баять" — "рассказывать" (обратим внимание на совпадение с именем Бояна). Этот кот расхаживает по золотому столбу, "идет вниз — песни поет, подымается вверх — сказки сказывает". Сказки кота-баюна наделены магической силой, ими он насмерть поражает своих врагов [160] . В несколько измененном виде этот персонаж фигурирует и в знакомой каждому с детства поэме А. С. Пушкина "Руслан и Людмила":

Великий поэт талантливо использовал сказку, которая, в свою очередь, сохранила для нас один из древних религиозно-мифологических образов. Согласно картине мира древних славян, в самом центре вселенной (а иногда, напротив, на ее окраине — "у лукоморья") возвышается гигантское дерево, чья макушка упирается в небеса, а корни достигают преисподней. Остатки этих представлений сохранились в суевериях, преданиях и легендах. Одно из таких преданий гласит, что по чудесному дереву можно проникнуть в иные миры вселенной, по нему будто бы спускаются и поднимаются боги. В "Вечерах на хуторе близ Диканьки" Н. В. Гоголя читаем: "Есть где-то, в какой-то далекой земле такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и бог сходит по нем на землю ночью перед светлым праздником".