– Согрелась?
– мужская ладонь легла на мою коленку, проверяя температуру кожи. Я смахнула его руку с себя и возмущённо уставилась на мужественный профиль.

– Что за идиотская манера отвечать вопросом на вопрос?

– У тебя научился.

– И сколько времени ты продержишь меня в плену?

– Сколько пожелаю.

– У меня столько нет. Верни меня туда, где взял.

– Аня, ты не поняла? У тебя был шанс зажить долго и счастливо без меня. Ты его благополучно профукала. Теперь будешь отрабатывать.

– Что значит отрабатывать?
– осторожно переспросила, разглядывая тускло подсвеченное мужское лицо.

– Я отправил в отпуск прислугу. Теперь их обязанности на себя возьмёшь ты, дабы от безделия в этой голове не рождались дурацкие мыслишки.

– Не боишься, что отравлю?
– сощурила глаза на самом деле тихо радуясь, что это не та отработка, о которой я с самого начала подумала.

Давид кинул на меня серьёзный взгляд, как бы оценивая подобный исход дел, и вернул внимание дороге.

– Будем есть из одной тарелки.

Через двадцать минут мы заехали на территорию небольшого дома. Здесь я ещё не была. Ни тогда, когда меня ранили, ни тогда, когда пришла выяснять отношения с неизвестным наследником.

Французские тёмные окна и баварский камень смотрелись гармонично. Уличные светильники подсвечивали ребра дома и дорожку, ведущую к парадной лестнице. Небольшой сад из роз и пионов благоухал под окнами, а остальную территорию устилала сочная газонная трава.

Пока я осматривалась, Давид подошёл к охране, о чем-то переговорил и вернулся ко мне.

– Идём, я покажу тебе комнату.

Испытывая какую-то странную неловкость, я поплелась за мужчиной, уверенно преодолевающим расстояние до входной двери. Давид щелкнул выключатель, пропустил меня вовнутрь и скинул мокасины. Вынул из небольшой тумбочки тапочки и поставил передо мной.

– Спасибо, не надо.

– Полы холодные, а ты босая. Это не обсуждается.

Я недовольно цокнула, но лишь для вида. Тапочки принёс. Это что, такое проявление заботы? Вздохнула, задрала одну ногу, пытаясь дотянуться до тонкого ремешка на босоножках, но не удержала равновесие и пошатнулась.

Давид словил меня под локоть и недовольно нахмурился.

– Стой смирно. Я помогу.

Возразить я не успела. Он присел у моих ног и ловко избавился от одного ремешка. С облегчением спустилась с высокой шпильки, погружая ступню в мягкий тапочек. Когда тихий стон удовольствия стих, Давид взялся за вторую ногу. Высвободил ее от босоножка, а вот из своих рук не отпустил. Мужчина пальцами провёл по лодыжке, опоясанной золотым браслетом, шумно сглотнул и надрывно прохрипел:

– Красивая вещица.

Потом прочистил горло и резко выпрямился. Вид у него был растерянный и будто немного смущенный.

– Идём.

Не способная сегодня больше анализировать, до смерти уставшая, я поплелась за хозяином дома. Через просторную гостиную мы поднялись на второй этаж. В самом конце коридора была дверь в мою комнату. Первым делом я проверила наличие замка, на что Давид невесело усмехнулся.

– Мало ли что тебе в голову взбредёт. Я не забыла про твои непристойные предложения, - нравоучительным тоном пояснила, осматривая комнату. Современная классика. Пастельные тона, золотые акценты, молдинги на окрашенных стенах, панно из картин. Большая кровать с множеством подушечек, на вид вполне удобная. Стеклянная матовая перегородка отсекает пространство гардероба от остальной комнаты.

– За дверью ванная. Там есть все принадлежности. Завтра привезут твои вещи.

– Ты и впрямь решил меня здесь запереть?

– Да.

– Ты же понимаешь, что я не смирюсь с ролью узницы?

– Да.

– И все равно притащил меня сюда?

Он развёл руками, мол, как видишь.

– Ты ненормальный. Создаёшь себе проблемы на ровном месте, только не верю я, что все это без мотива... , - задумчиво пробормотала.

– Завтра я отлучусь по делам. Оставлю карточку. Можешь распоряжаться ей по своему усмотрению, - проигнорировал он мои умозаключения.
– Отдыхай. Спокойной ночи.

Не дождавшись от меня какого-либо ответа, Давид прикрыл за собой дверь и ушёл. Я постояла-постояла в полной тишине, обалдевшая от развивающихся событий, и пошла в ванную. Может контрастный душ поможет сбить с меня это состояние оглушения.

Как ни странно на новом месте мне спалось весьма недурно. Когда я вынырнула из мира грёз, за окном уже высоко поднялось солнце. Оно золотило тёмный пол комнаты, расчерчивая его тенью оконной рамы. Сцедив зевок, сладко потянулась и уселась в постели.