29 (16) августа 1914 года. Галиция, фронт от Сандомира до Равы-Русской.

Сражение при Раве Русской завязалось для командования 4-й австрийской армией абсолютно внезапно -в тот момент, когда ее войска, в том числе и переданный из состава 3-й армии четырнадцатый корпус, ожесточенно бились с войсками пятой русской армии тридцатью километрами севернее. Там, на линии фронта Люблин-Холмского сражения, от Юзефова на берегу Вислы до городка Сокаль на Западном Буге, обстановка вибрировала в состоянии неустойчивого равновесия. Генералам Данклю и Ауффенбергу казалось, что стоит бросить в топку сражения еще корпус, дивизию, полк или даже батальон - и весы победы склонятся на сторону австро-венгерской армии, а русские побегут, не останавливаясь, до Брест-Литовска и Варшавы.

«Шершни» артанской армии появлялись в воздухе лишь изредка, и только там, где австрийской армии грозил нечаянный успех. В тех же местах, где русские войска справляются с проблемами самостоятельно, предвестники Апокалипсиса предпочитали не посещать. На самом деле Артанский князь Серегин из-за австрийского тер рора против мирного сербского населения уже пребывал в том взведенном состоянии, когда он готов с громом и молниями поиметь всех австрийских солдат оптом и в розницу. Только вот три боеготовых эскадрона флаеров огневой поддержки десанта натянуть на двести километров фронта оказалось весьма проблематично, а применение «Каракурта» Бич Божий счел преждевременным.

Кстати, там, где эти пузатые верткие аппараты все же принимают участие в боевых действиях, у австрийских солдат выработался устойчивый панический рефлекс на опознавательный знак «красная пятиконечная звезда». С русской стороны, соответственно, на эти звезды молятся, ибо «Шершни» приходят на выручку в самые тяжелые моменты боев. А еще каждый русский солдат и офицер знает, что если его ранят тяжело, но все же не убьют, то прямо с полкового перевязочного пункта он будет эвакуирован в чудесное Тридесятое царство, где даже тяжелораненых, находящихся при смерти, за очень короткое время ставят на ноги и возвращают в строй. Были уже счастливчики, сходившие туда и успевшие вернуться обратно.

И вот в этой обстановке генерал Ауффенберг узнает, что на тыловую станцию Рава-Русская, забитую эшелонами с военным имуществом и пароконными повозками армейских обозов, вдруг в большом количестве ворвались злые русские казаки, принявшись рубить всех подряд. Предполагалось, что русская кавалерия после приграничных боев стоит на трехдневном отдыхе в пятидесяти километрах восточнее, в окрестностях Каменки-Буг-ской, в то время как та с азиатским коварством, выдержав лишь двадцатичетырехчасовую паузу, рванула вперед - и не на Львов, как ожидалось, а на Раву-Русскую. И почти одновременно пришло известие, что русская пехота ворвалась в Жолкву, расположенную в тридцати километрах к юго-востоку от Равы-Русской и на таком же расстоянии к северу от Лемберга (Львова).

А ларчик открывался просто. Генерал от инфантерии Радко-Дмитриев, получив от Артанского князя расклад по тактическим способностям командующих корпусами, сделал ставку на командующего девятым армейским корпусом генерал-лейтенанта Щербачева, единственного стратега второго класса на этом направлении. Еще два корпусных командира проходили по категории «третий сорт не брак», а командующий одиннадцатым корпусом генерал от кавалерии Сахаров так и вовсе числился «шкатулкой с сюрпризом». Но, несмотря на столь низкое качество генеральского состава, менять командование корпусов прямо по ходу сражения сочли нецелесообразным. Поздно это делать, когда войска уже пришли в движение.

В результате корпус Щербачева назначили к выполнению главной задачи, а всех остальных обязали заносить ему хвосты. С целью концентрации ударного потенциала на самом важном, Рава-Русском, направлении начальнику девятого корпуса были временно подчинены все три кавалерийские дивизии третьей армии. Этот импровизированный кавалерийский корпус сумел единым подвижным кулаком прорваться между правым флангом четвертой австрийской армии и левым флангом третьей, внезапным наскоком захватив важнейший транспортнологистический узел австрийской армии. Севернее девятого корпуса от Радехова на Кристианополь (ныне Черво-ноград) наступал двадцать первый корпус генерала от инфантерии Шкинского, имевший задачу установить локтевую связь с левофланговым семнадцатым корпусом русской армии. На направлении главного удара следом за девятым корпусом во втором эшелоне продвигался десятый корпус генерал-лейтенанта Сиверса, южнее которого, в направлении Львова, двигался одиннадцатый корпус генерала Сахарова, сохраняющий локтевую связь с двенадцатым корпусом восьмой армии. Таким образом, на направлении главного удара войска третьей армии были построены в два эшелона, а на флангах, считавшихся второстепенными, для наибольшего охвата местности вытянулись по фронту как крылья птицы.

В австрийских тылах, куда нацелен главный удар третьей армии, пусто. Резервов нет и не предвидится, ибо кровоточащее горнило Сербского фронта и Боснийского восстания требует солдат, солдат и еще раз солдат. В отличие от Основного потока, в этом мире подкрепления австрийским соединениям по ходу Галицийской битвы поступают в весьма скромных количествах. Попытка развернуть на юг войска, ведущие бои на линии соприкосновения с пятой русской армией, для австрийского командования может обернуться весьма печально. Генерал Плеве, в отличие от некоторых деятелей, тактической импотенцией на поле боя не страдает, и моментально накажет оппонента за попытку повернуться к нему задом.

На другом фланге, в районе Сандомира, укрепившаяся на предмостных плацдармах спешенная кавалерия девятой армии успешно отбила все вражеские попытки выбить ее обратно за Вислу, а с утра двадцать девятого на плацдармы начали входить передовые части Гвардейского корпуса, к полудню овладев железнодорожной станцией Збыднюв. И тем же утром в движение пришел артанский корпус Николая Тучкова, всей своей мощью надавив на противостоящий ему уже изрядно потрепанный первый корпус австрийской армии. Во время атаки на противника гвардейцы-бородинцы с успехом продемонстрировали наступление за огневым валом, а потом, когда противостоящий войска сошлись вплотную, то и удалый рукопашный бой - штыками, прикладами, руками и ногами. После этого остатки первого австрийского корпуса, потеряв управление, стали откатываться вдоль берега реки Сан в юго-восточном направлении. А чтобы им было интереснее отступать, «Шершни» разрушили все мосты через Сан, так что отход на юг, в сторону Карпат, стал возможен только без обозов и артиллерии, с одними лишь неприкосновенными запасами патронов и продуктов, хранящимися в солдатских ранцах.