Урок славянского языка во 2 классе. Фото из юбилейного издания к 75-летию.

В общем, все та же весьма распространенная в царской России позиция «чумазый не может».

Одной из главных проблем Российской империи было официальное деление на «беленьких» и «черненьких», то есть сословное деление общества. Деление на тех, кто право имеет, и тех, кто должен сидеть и не вякать. И именно эта мелочь, по моему убеждению, и стала главной причиной гибели этого государства.

Деление на беленьких и черненьких в сфере образования нашло свое официальное выражение в знаменитом Циркуляре министра просвещения И.Д. Делянова «О сокращении гимназического образования», сразу же прозванном «Циркуляром о кухаркиных детях».

Нимало не стесняясь, главный просветитель Империи предлагал при наборе детей на учебу внимательно изучать материальные возможности их родителей, тогда «гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию».

Головастый Ильичев-младший, кстати, был кухаркиным сыном в буквальном смысле слова – его мать всю жизнь проработала на кухне Мещанского училища, из-за чего ему люто завидовали все одноклассники.

Столовая. Фото из юбилейного издания к 75-летию.

Дело в том, что воспитанники Мещанского училища все четыре года жили в училище безвылазно - в целях правильного воспитания и изоляции от «темных» семей детей на каникулы домой не отпускали. Поэтому Саша был едва ли не единственным, кто мог видеть своих родителей.

Так или иначе, в 1913 году Мещанское училище Ильичев-младший закончил. Закончил блестяще, и «был записан на золотую доску выпускников».

15-летний юноша очень хотел учиться дальше, но обстоятельства этому не благоприятствовали – закончившие Мещанское училище должны были отправляться на службу. Училище, кстати, помогало в поиске работы тем выпускникам, «родители которых, родственники или опекуны не найдут сами приличных им мест».

Этому благотворительному принципу в юбилейном издании был посвящен весьма интересный, я бы даже сказал, философский текст. Процитирую этот кусок полностью, поскольку он очень помогает понять принципы внутреннего обустройства того государства:

«Благодеяние училища было бы не полно, если бы оно не завершалось этим последним актом участия к призреваемым в нем детям.

После нескольких лет пребывании в училище мальчик становится юношею; до сих пор он был обеспечен во всем; знал только одну заботу – исполнение своих ученических обязанностей.

Не имея никакого понятия о жизни, он, с окончанием курса, становится лицом к лицу с нею; должен принять участие в борьбе за существование; поддержки ему не откуда ждать: есть у него родители и родственники, но это люди бедные, они сами рассчитывают на него, как на будущего своего кормильца.

Спальня. Фото из юбилейного издания к 75-летию.

В это тяжелое время для молодого человека училище, вырастившее и воспитавшее его, является ему на помощь: берет его под опеку, отыскивает ему занятие, работу, дает возможность к существованию.

Конечно, первые годы выпускники училища служат за незначительное жалование, а иногда без жалования, но важно для них то, что имеют готовую пищу, пристанище и работу, потребность в которой для молодых сил столь же насущна, как и потребность в пище.

Начав свою деятельность с низших инстанций он, благодаря труду, к которому навык приобрел в школе, и некоторой степени умственного развития, тоже усвоенного им в учебные годы – хотя медленно, но постепенно подвигается вперед, приобретает опытность, знания в своем деле.

Притом, всем строем школьной жизни приученный к послушанию, без всякого самомнения, которое часто служит в жизни помехою в успехах для молодых людей и с более значительным духовным капиталом, он мало по малу входит в расположение у тех лиц, которым служит, и делается нередко необходимым для них помощником».

Хор воспитанников. Фото из юбилейного издания к 75-летию.

Люди вроде и хорошего хотели, но одним из последствий занятой ими позиции оказалось то, что у Мещанского училища практически нет известных выпускников. Никто выше «умеренности и аккуратности» помощника так и не поднялся.

По крайней мере, мне известны только два исключения. Это художник-«передвижник» Николай Неврев, когда-то очень известный, а ныне прочно забытый, да наш герой Александр Ильичев.