– И нравится такая жизнь? Примешь в семью нагулянного ребёнка? После того как эта тварь сбежала? Бросила! Будешь унижаться перед ней? Я думала, ты хочешь превратить жизньэтойв ад, а в итоге… она по-прежнему нужна тебе… Неужели, до сих пор любишь?

– Оглохла?! – я замахнулся, было, но вовремя остановился – чего-чего, а женщин не бил никогда, и пока не поздно, ей лучше уйти, потом за себя не ручаюсь. – Пошла вон!

Алия обиженно поджала губы. Но тут же изменилась в лице, взглянув с нескрываемой злостью, а, в довершении всего, расплакалась – больше наигранно, как показалось. После чего убежала.

Спектакль не удался. Мне нет никакого дела до душевных страданий почти бывшей жены.

Кроме Дианы никто не волнует.

***

Спустя два часа из комнаты раздался первый младенческий плач, а через непродолжительное время добавился и второй...

Я застыл на месте в ожидании того, что кто-нибудь выйдет. Хотя ничего такого не случилось.

Прошло, наверное, ещё минут десять… И почему-то ни Фатима, ни Халима не торопятся сообщать новости о самочувствии Дианы и новорождённых. А внезапно наступившая тишина настораживает и пугает сильнее, чем самый громкий крик – молчание всегда бьёт больнее и исподтишка…

«Если всё не узнаю прямо сейчас, то окончательно свихнусь!» – не в состоянии больше терзаться неизвестностью и неопределённостью, я открыл дверь и вошёл в спальню.

Увиденное повергло меня в шок... Дыхание перехватило в удушающем приступе, в холодный пот бросило и накатил первобытный животный ужас.

В тот момент я в полной мере осознал, что значит, когда мир остановился, рушится у тебя на глазах, опора уходит из-под ног и ты падаешь на дно воющей пропасти…

Глава 10

Моя жена не подаёт признаков жизни…

Со стороны выглядит именно так: Диана лежит без движений, голова повёрнута вбок, глаза закрыты, лицо побледнело до состояния серо-синеватого оттенка кожи. Я даже не вижу – дышит ли, и не понимаю – она потеряла сознание или…

Страшно и нестерпимо больно думать о фатальном исходе – несправедливом! Но пугающие мысли против воли лезут в голову, рисуя мрачные картины, а внутренний голос зловеще шепчет: «это твоя вина… ты чудовище». Вернуть себе любимую женщину, чтобы… Из-за своих мерзких низких поступков потерять её навсегда?

«Только не это… нет, нет, нет…» – нет!

Я с трудом сделал шаг и опять замер – ноги подкосились, налились свинцом, потяжелели и одновременно стали ватными. Вроде твёрдо стою, а кажется, что сейчас рухну на пол, если продолжу идти. Ощущения похожи на те, когда на фоне затяжной депрессии, организм не справился, дал сбой и я надолго слёг с хворью.

Женщины пока не замечают меня. Суетятся рядом с Дианой. Старуха зашивает ей промежность, а Халима хлопает по щекам, пытаясь привести в чувства.

«Значит, жива? Жива моя девочка!».

– Возьмите в моём чемоданчике нашатырный спирт, госпожа, – распорядилась Фатима. – Я как раз заканчиваю, ещё один шов наложу… – целительница устало вздохнула, хотя при этом собрана и спокойна – знает своё дело от и до. – Там же есть тонизирующая настойка, тоже достаньте, пожалуйста. Диане надо восстановить силы… непростые роды получились… думала, легче будет…

«Если бы я не «отличился», то ничего этого не случилось бы…».

– Конечно, сейчас всё возьму, – Халима отошла от кровати и лишь потом обратила на меня внимание. – Саид… – испуганно вздрогнула, как это часто бывает – боится, как и раньше. – У нас тут… – замешалась она.

– Что с ней? – кое-как выдавил из себя этот вопрос, произнеся сквозь сомкнутые зубы и смыкая челюсть от нервного перенапряжения.

– Сознание потеряла, – пояснила жена. Дрожащим голосом сказала, как будто я начну обвинять их в произошедшем с Дианой.

«Только я несу ответственность».

– Давление резко упало. Всё будет хорошо, – вмешалась Фатима. А вот её слова уже вселяют надежду. – Лучше взгляните на сыновей – ваши маленькие копии, а на правых пяточках у них родимые пятна в форме полумесяца, как у вас и всех мужчин в роду Аль-Сулайти. Ещё доказательства отцовства требуются? – целительница обернулась в мою сторону, посмотрев с укором и осуждением.

Согласен, поводов для претензий предостаточно – моя неправота настолько очевидна, что добавить нечего.

Поэтому промолчал.

И, наконец, скинув охватившее оцепенение, я приблизился к новорождённым. Они лежат на кровати рядом с Дианой. Мальчики завёрнуты в одну пелёнку и небольшое одеяльце, жмутся друг к дружке, держась за руки – умилительное, трогающее до глубины души зрелище. У меня даже «глаза вспотели» от переизбытка нахлынувших эмоций.

«Сыновья!» – а этот факт вдвойне радует.