– И несмотря на это, вы наставник в Кэйсоин?

Видимо, юноша сомневался, сможет ли однорукий учить их, будущих воинов. Сигэмару тоже не радовали лекции, и все же ему показалось, что рука не имеет к этому отношения. И вообще, это невежливо. Ему стало интересно, что сделает Сэйкэн, столкнувшись с таким поведением, недостойным воспитанника академии, однако тот и не собирался отвечать на грубость.

– Спасибо, что беспокоитесь обо мне, но из гвардии я уже ушел. Как вы догадываетесь, с таким телом нельзя быть полноценным телохранителем.

Больше Сэйкэн ничего не сказал, хотя его лицо явно выражало неловкость, и некоторые воспитанники не сдержали смешки.

– Но ничего, я справляюсь.

От этих спокойных слов смешки утихли.

– Каждый должен быть на своем месте. Конечно, если у вас есть силы, наверняка найдется место, где вы сможете их применить. Что касается меня, я потерял право служить в Ямаути-сю, однако оказался пригодным для воспитания Ямаути-сю и потому стою здесь перед вами.

Он продолжал говорить все с тем же мягким выражением лица, однако воздух вокруг него словно зазвенел от напряжения.

– В некоторых случаях Ямаути-сю обладают полномочиями чиновников. Вы будете не просто воинами. На наших занятиях вы узнаете не как обрести силу, а как использовать ту силу, которой овладели. Впрочем, это относится не только к нашим урокам, а вообще к учению, – с задумчивым видом пробормотал он, и никто не посмел посмотреть на него с презрением. – Не заблуждайтесь. Если ваша сила лишь в руках, вы ничем не отличаетесь от головорезов из Таниай. Но вы не из их числа. Кэйсоин существует не для того, чтобы растить бандитов. Наши занятия превращают неразумных, неуправляемых зверей, которым некуда девать свою мощь, в хороших людей, хороших Ямаути-сю.

Сэйкэн говорил уже спокойно и в то же время убедительно.

– Теперь, когда вы услышали мои слова, можете отказаться от моих занятий, если все еще недовольны ими. Обещаю уважать ваше мнение. Только чтобы ничто не мешало остальным воспитанникам, я попрошу вас сразу же удалиться.

Этикет и музыка – обязательный предмет, первый в списке шести искусств, четырех навыков и двух наук. Ясно было, что тот, кто выйдет из аудитории, должен будет прямиком отправиться в свою комнату, собрать вещи и сразу же попрощаться с Кэйсоин.

– Больше вопросов нет?

Сэйкэн обвел застывших учеников спокойным, но не терпящим сопротивления взглядом и чуть улыбнулся уголком рта.

– Хорошо. Тогда начнем.

В тот день Сэйкэн посвятил первое занятие знакомству с учениками и с планом. За это время он ни разу не повысил голос и не изменил своей вежливости, а когда попрощался с воспитанниками под звук колокола и вышел из столовой, почти у всех учеников осталось одинаковое впечатление. Возможно, он гораздо страшнее Касина. На следующем занятии – счете – они узнали, что Сэйкэн отвечает за все их теоретические занятия.

Шло время, первокурсники старательно упражнялись в синхронизации и готовились к лекциям. К тому моменту, как сакура, что еще недавно встретила их у ворот Кэйсоин, отцвела и покрылась листьями, ребята уже научились в совершенстве выполнять команды «Сбор!» и «Стройся!». Наконец-то им позволили начать настоящие тренировки, и первым уроком стало искусство управления.

Управлять предполагалось конями и летающими колесницами. Ямаути-сю мог заменить и коня, и всадника, поэтому на уроках воспитанники делились на пары и в воздухе по очереди менялись ролями, чтобы научиться подолгу летать.

Занятие началось с тренировки марша. Под присмотром наставника и помощников «семечки» принялись то бегать колонной по территории Кэйсоин, то летать, обернувшись птицами.

Ятагарасу теряет способность менять облик, когда садится солнце. Если закат застанет его в образе птицы, он не сможет превратиться в человека до утра, и наоборот. Поэтому строевая подготовка закончилась с заходом солнца и показалась ребятам очень долгой. Конечно, ведь сразу после обеда и почти до самых сумерек, хоть и с перерывами, им пришлось много раз обращаться то птицей, то человеком.

Сначала Сигэмару беспокоился, выдержит ли это Юкия. Простолюдины, такие как он сам, привыкли принимать птичий облик, но он слышал, что многие благородные всю жизнь проводят в образе человека, ни разу не обратившись. Например, Акэру, блиставший на других занятиях, на этой тренировке явно выбился из сил.

Часто, перебравшись в Тюо и продвинувшись по службе, ятагарасу начинали стыдиться птичьего облика. Считалось, что тот, кому не удалось заработать на достойную жизнь, вынужден обращаться в ворона и служить вместо коня. А еще на такое отношение повлияло отрубание ноги – следующее по тяжести наказание после смертной казни и изгнания из Ямаути. Виновный был обречен до самой смерти выполнять трудовую повинность, работая конем.