Тот, не глядя на хозяйку, согласно качнул головой в меховой шапке. Не снимал ее и за трапезой, даром что к вечеру опять душно было.

Мирина продолжала:

– Хочу, чтобы ты проследил, как готовят склады к приему соли. Не на этой седмице, так на следующей должны прибыть наши ладьи из Корсуня, вот и погляди, чтобы все было готово. Также надо будет договориться, чтобы места на Почайне к тому времени были свободны, дабы нашим стругам было куда пристать. Слышишь, надо договориться и дать залог, чтобы иные суда наши места не занимали. У Творима другие дела сейчас, вот и поручаю тебе.

Творим за все это время слова не молвил, не встрял. Хозяйка говорит – он должен лишь слушать и принимать к сведению. Надо же, а ведь уверял, что краса эта без его слова нужного ни одно дело не решит. Она же, как отметил Озар, все верно и толково говорила. И вспомнились табличка и абак на полоке в верхней светлице. Ох и Мирина! При муже была пава павой, а как жизнь заставила, решила взять управление в свои руки. И Радко вон как на нее смотрит. Никакой угрюмости, а как будто даже с восхищением… или удивлением.

А вот Мирина на него не глянула до последнего момента. Ложку свою вытерла, поправила нитку блестящих бус на шее. Но, так и не получив ответа от парня, все же бросила в его сторону быстрый взгляд.

– Справишься?

Радко отвел глаза. Слова не сказал, но кивнул.

– Теперь к тебе дело, Лещ, – так же спокойно, не меняя тона, обратилась хозяйка к челядинцу. – Жуяги не стало, а надо, чтобы кто-то за лошадьми ухаживал. У нас дворовых не так уж много, поэтому нужно будет сходить на Подол и поговорить с лошадниками. Может, кто кого и присоветует для найма.

Но не успел Лещ отозваться, как Озар поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Этого делать не следует, госпожа. Пока идет дознание, тут лишние люди ни к чему.

Мирина бурно задышала, по блестящим бусам заскользили отсветы огня от стоявшей рядом плошки.

– Указывать мне будешь?

– Приходится.

Он чувствовал на себе множество взглядов, но продолжал невозмутимо доедать остатки ухи, заел пучком укропа и посмотрел на собравшихся. Многие отвели взгляд, но Мирина по-прежнему смотрела на него. И Озар молвил как можно приветливее:

– Ты пойми меня, хозяюшка, у вас в доме убийца обитает. Вы все знаете друг друга – мне же надо увидеть в каждом из вас то, что иные не замечали. И выяснить, кто может быть злодеем. Если же новые слуги начнут под ногами крутиться, сложнее будет. Или вы сами не хотите узнать, кто среди вас зло сотворил? Тогда мне придется донести Добрыне на ваше самоуправство. Дескать, мешаете дознанию. А уж он, поверьте, иначе с вами разберется. Надобно ли вам это?

Возникла пауза. Сидевшие за столом стали переглядываться, но тут же отводили глаза, словно боялись заметить в ком-то из челядинцев что-то опасное.

– Мы можем скотника Медведко к лошадям приставить, – подала голос Яра. Сказала это спокойно и со знанием дела. – Людей у нас куда меньше, чем у того же соседа Хована. Но ведь обычно всегда справлялись.

– А и в самом деле, отчего на вашем хозяйстве так мало людей? – спросил Озар. – Я сегодня мимо усадьбы Хована прошел – там людей двор полон, как колос зерен. А у вас…

– У нас только те, кто нужен, – подал голос Вышебор. – Дольма не желал садить за стол столько ненужных ртов. И в том я с ним согласен. Вот погоди, когда корабелы наши прибудут, тогда и у нас шумно и людно будет. А кормить всякую захудалую родню и челядь, какой только подавай кормежку… Нет, тут Дольма был прав.

– Да и тебе, ведун, пришлось бы непросто, если бы у нас челяди расселилось столько же, сколько у Хована, – весело подытожил Радко. – С кем бы только толковать да вызнавать всякое не пришлось. Умаялся бы.

Озар отметил, как эти двое сразу сплотились, когда надо было честь семьи поддержать. Но о другом подумал. В стольном граде и впрямь было принято кормить немало прихлебателей и приживалок, чтобы тем самым показать, сколь ты богат и хлебосолен. Дольма же этим похвалиться не мог. Выходит, скуп был. Или рачителен? Вон же говорят, что скоро его корабелы прибудут.

Зарницы вспыхивали где-то вдали, небо с востока светлело, а на западе ходили тучи. Накроет ли снова ливнем Киев-град или гроза пройдет стороной?

Радко сидел на ступеньках крыльца и при свете масляной плошки вырезал из дерева. Нож у него был острый, поделка из мягкой липы получалась красивая – сплетенные вместе колос и цветок. За такую цацку, да еще раскрашенную, на рынке не одну вервицу получить можно. В Киеве резьбой по дереву не занимался только ленивый, но кто-то мог от силы ложку смастерить, а у кого и цветы под ножом оживали. Как у того же Радко. Дольма однажды сказал меньшому брату, что он с такими руками мог бы на жизнь зарабатывать – наличники окон, карнизы теремов, все вплоть до девичьих прялок мог бы мастерить. Но при этом тот же Дольма добавил, чтобы парень даже не думал чем-то подобным заниматься. Иначе пусть домой не возвращается. Негоже купеческому брату подаваться в простые ремесленники.