Скорее всего воздух был отравлен феромонами, потому что у Тани, вдруг, закружилась голова. Она вообще ощущала себя странно – учащённый пульс, взбесившееся сердцебиение, лёгкость в ногах, зуд в руках. Душа требовала петь, кричать, танцевать, крутить сальто и делать глупости, а тело, согласное с душой, стремилось всё это воплотить в жизнь.

***

Странной какой-то была Таня, лёгкой, пластичной, мягкой, легкомысленной, будто у неё выключился мозг и остались одни глупые, несуразные мысли. Гор сразу заметил изменения, стоило ступить на городские мостовые. Тонкость её поведения, манка во взгляде, намёки в движениях – серому нравилось, и, если бы он сейчас находился в шкуре зверя, его хвост стоял бы топором, как и шерсть вдоль хребта.

Ему нравилось, но не только ему. Кошаки, аж лоснились от удовольствия, наблюдая за накручивание восьмёрок бёдрами. А это уже волку не нравилось. И масляные взгляды, не скрывающие похоть, и перешёптывания, обсуждающие и делящие его самку. Полосатые уродцы бесили его, и это ещё они не вошли в квартал пятнистых и золотых. Те, вообще, отличались озабоченностью и слабостью на передок, при чём в основном особи мужского пола.

– К открытию праздника всё готово? – поинтересовался Тайл у Ласа.

– Да. С первой звездой начинаем, - кивнул Лас, а Гор начал судорожно вспоминать, что у хвостатых празднуется в это время.

– Танюша, - подхватил Тайл её под руку. – Ты очень вовремя посетила Турманок и сможешь поприсутствовать на открытие праздника Муры.

Вот тут у Гора всё встало на свои места. Праздник Муры, открывающийся ночным балом и заканчивающийся трёхдневными забегами кошек и котов. Что-то похожее на гон, только в кошачьих традициях. Урчащий лес всё это время сходит с ума от криков, рычаний, мяуканий и, конечно же, урчаний.

Поведение котов стало понятно – по всем углам города в эти дни были распиханы пучки кошачьей мяты, но почему на неё реагировала Таня, оставалось тайной. Человечки равнодушны к дурманящей траве оборотней, но по растянутым движениям Татьяны выходило иначе. Девушка не только втягивалась в общий круговорот размножения, но и дребезжала в нетерпении.

А Танюша распадалась на атомы, притягиваясь, то к волку, то к тигру, причём все блондины в её сопровождении вдруг стали одним целым, неделимым. И ещё несколько часов назад эта тяга шокировала бы, удручала, но сейчас выглядело вполне нормальным. Они оказались такими красавчиками, такими горячими самцами, что выбрать кого-то одного Таня оказалась не в силах.

От тесных объятий и коллективных глупостей Татьяну спас белокаменный дворец, выросший перед ней внезапно. Вроде, шла-шла по мощёным улочкам, рассматривала красивые дома с висячими кашпо на балконах, метала взглядами пятнашки с привлекательными мужчинами, а потом раз… и большая площадь перед ногами, фонтан с обнажённой девушкой, держащей на плече сосуд, кованные ворота, увитые плющом, высокие стены дворца, подпирающие небо.

Внутри стены переходов были расписаны обнажёнными людьми с головами тигров, львов, рысей и других из усатых семейств, что совсем не отрезвляло Танину голову. На одной из картин представала сцена оргий, и девушке стало совсем горячо. Горели лёгкие, губы, горло, живот, а руки с ногами, наоборот, стали ледяными и сводились судорогой.

Испытывала ли Таня когда-нибудь такое состояние? Вряд ли. Может что-то похожее, когда плющило от гриппа, и температура зашкаливала за тридцать девять. Те же ощущения, только хотелось спать и ломило кости, а сейчас тело неслось в пляс. Странно, но мысли носились ураганом, и все примагничивались к ярким образам на стене.

– Танюш, с тобой всё нормально? – забеспокоился Гор, когда девушка сладко улыбнулась Ласу и провела языком по губам, словно слизывая сливки или сметану.

– Голова кружится, - отмахнулась она, прислоняясь лбом к колонне. – И как-то хорошо, что ли.

– Ей надо освежиться, - влезла в разговор Ким, задевая крыльями по угу Гора. – Похоже у неё кошачья горячка. Она, разве что, спину не выгибает, и на четвереньки не встаёт.

Тане сразу захотелось выгнуться и сползти на ковёр, провести по нему щекой, почувствовать мягкость волокон. И чтобы почесал кто-нибудь за ушком, потрепал за холку. Бред, полнейший. Что творилось в её голове.

– Проводи мою гостью в купальню, - отловил прислужницу Тайл, зло смотря на Ласа, который уже смотрел на Таню, как на свою собственность. – Потом подготовить к балу. Она должна блистать.

Татьяну подхватили под руки с двух сторон, куда-то повели на онемевших ногах, стянули одежду под шелест воды, а потом толкнули в отрезвляющий холод, обволакивающий разгорячённое тело. Мысли мотыльками запорхали, проецируя вспышками все желания, что ломали сознание несколько мгновений назад.

Страшно быть в наркотической зависимости, а другое не приходило в голову, потому что в трезвой памяти поддаваться таким желаниям Танюша не могла. Было ощущение, что изнасиловали мозг, замарали кожу и покусились на самое личное, на волю.