– Неси её сюда, - командует Эд, показывая в сторону заброшенного дома.

К моему ужасу на просёлочной дороге больше никого, кроме нас, нет.

Начинаю кричать и вырываться.

Колочу кулаками по широченной спине.

Безрезультатно.

Ненавижу! Ненавижу мерзавцев!

Мы оказываемся в полу разрушенном после пожара доме, и я обретаю опору под ногами.

Эдуард и Максим нависают надо мной, глядя очень серьёзно, но вместе с тем до жути плотоядно.

У меня мурашки по телу пробегают, а руки начинает слегка потрясывать.

Через секунду мужчины, ни о чём не договариваясь, прикасаются к моим щекам.

Один ласкает правую.

Другой гладит левую.

– Вы же поговорить хотели?
– цепляюсь я за последнюю соломинку.
– Я вам всё расскажу... честно!

Но соломинка обрывается, когда я слышу хриплый от возбуждения голос Максима:

– Обязательно расскажешь, Ангел, но это будет позже.

Его рука скользит всё ниже. Сперва спускается на шею, палец задерживается на пульсирующей венке.

– Не надо, Максим, - шепчут мои в миг пересохшие губы. Хочется отодвинуться от наглых прикосновений, но я врезаюсь спиной в стену.

Ладонь Эдуарда гладит плечо, а потом быстро накрывает грудь... у меня дыхание чуть ли не останавливается от всего происходящего...

– Разговоры подождут, Скромняшка, - шепчет он мне на ухо, обжигая дыханием.
– Сейчас у нас есть более важные потребности.

Дыхание сбивается... Мне нужно сбежать... Но мощные тела припечатывают меня спиной к стене.

Боже... Что же они собираются со мной делать?

– Скучал, - шепчет мне в ухо до боли знакомый голос.

Чьи-то руки гладят, сжимают грудь прямо через ткань платья. Тело пробивает на дрожь от их напора.

Я открываю и закрываю рот. Немая, будто рыба, выброшенная из моря на сухой песок.

– Я с ума сходил, - продолжает свою атаку низкий хриплый голос.

– Зачем же ты сбежала, Ангел?
– справа раздаётся голос Максима.
– Мы пол мира перерыли, пока тебя искали, детка, - мужчина надавливает мне на живот.

Боже... да они и правда с ума посходили? Или мне всё это просто снится? Ведь тот день, когда они оба меня предали я запомнила совсем по-другому...

Один из них выложил на новостной сайт секс-видео со мной в главной роли, в то время как другой даже увидеться со мной не пожелал, пригрозив тем, что подаст на меня в суд! Всё это произошло после ночи любви, когда я отдала свою невинность...

– Вы... вы...
– я дышу часто и рвано, пытаясь справиться с нахлынувшими от горьких воспоминаний чувствами.
– Вы ненормальные! Просто сумасшедшие!

Мой мир перевернулся после знакомства с этими повелителями жизни... я спряталась от них в деревне... сменила телефон и даже в интернет не выходила! Лишь бы больше ничего о них не слышать!

Но даже несмотря на всё, что я предприняла, чтобы оградить своё сердце от их губительного влияния, эти демоны продолжали терроризировать мой мозг, приходя во снах... жарких, горячих фантазиях, от которых всё тело покрывалось потом, а между ног становилось неприлично влажно...

Я просыпалась на скомканных простынях с красными от стыда щеками и болью в сердце...

– Лииина, - порочно растягивает гласную в моём имени Эдуард.
– Моя малышка...

Его пальцы сжимаются на соске, который тут же становится твёрдым, проступая из-под одежды острой вершинкой.

Греховный импульс разносится по телу, коля низ живота тысячей острых иголок.

Мужчина справа тянет вниз бретельку платья, обнажая плечо.

Его губы покрывают нежную кожу быстрыми поцелуями.

– Ааахх, - стон сам вырывается из груди. Также стремительно, как испуганная птичка взмывает в небо.

Горячие ладони Эдуарда ложатся на мои бёдра.

Он начинает медленно и безумно томительно задирать вверх платье.

– Не... не надо...

– Надо, Ангел, очень даже надо, - хрипло шепчет Макс, отрываясь от моего плеча. Его губы касаются моей щеки, обдавая её горячим дыханием. Он начинает путешествие к моим губам, едва дотрагиваясь до кожи. Так медленно, будто только подразнить хочет.

Его пальцы держат за подбородок, не давая отвернуться...

Внизу живота всё напрягается от будоражащих ощущений запретности всего происходящего. Нет... ведь я обещала Вселенной и самой себе, что больше никогда не позволю им касаться меня!

Толкаю в грудь их обоих. Но ладони натыкаются на каменные мышцы. Их не сдвинуть!

Максим лишь усмехается бестолковому сопротивлению и накрывает рот поцелуем.

Его язык одержимо вторгается в мой рот, подавляя всякое сопротивление. Он то ласкает им внутри, то вынимает и посасывает губы.