– - Раз уж у нас минутка откровенностей… Почему ты ни с кем не встречаешься? – решаюсь спросить я.

– - С чего ты взяла, что я не встречаюсь? Может, я просто делаю это скрытно?

– - Ну не знаю… В интернете пишут.

– - У меня были романы. Но есть кое-какие обстоятельства, которые меня слегка ограничивают. А ты сама?

– - Сейчас нет. Был у меня опыт, не очень приятный.

Я замолкаю, припоминая Хакана, его сладкие речи и колечко с бриллиантом в форме груши, как напоминание о моей безмозглости. Интересно, он видит, чем занимается его «жена», сбежав из гарема? Трясу головой. К чёрту обманщика!

Стучу Алихана по переносице кончиком пальца, чтобы перестал хмуриться.

– - Ты можешь называть меня Али, если хочешь. А что означает «Снеега»?

– - Вообще-то, меня зовут Снежана, но мне не нравится полное имя. «Снега» – это снег.
– - Мы всё ещё разговариваем с Алиханом по-английски. Уровень моего турецкого пока не такой, чтобы рассуждать на нём о высоких материях.

– - Хмм, «джан» – душа по-турецки. «Снежная душа». Очень красиво.

Алихан протягивает руку и прикасается пальцами к выбившемуся из пучка локона.

– - Ты мне напоминаешь кое-кого, Снег. Такого же дерзкого и бесстрашного.

Я навостряю ушки, но зря. Продолжения не следует.

– - Почему ты согласился на это? – спрашиваю я, обводя себя рукой. – Ты мог бы просто обнародовать один из своих романов и все вопросы отпали бы, сами собой.

– - У меня остался последний фильм, по крнтракту, Снег. Снимусь в нём, и я свободен. Давай просто сделаем это. Ты получишь деньги, известность, благодаря «роману» со мной, -- уж не знаю, насколько это тебе понравится. Твоя карьера взлетит. Я снимусь в очередной любовной драме, -- закатывает глаза он, -- и уйду из кино.

Не могу поверить в услышанное. Уйти из кино в самом разгаре карьеры? Это что за выкрутасы?

– - Разве ты не этого хотел, начиная сниматься в малобюджетных фильмах в Италии? Славы, баснословных гонораров и всемирного обожания?

– - Мне хотелось заниматься искусством. Мне есть что сказать. Но в жизни есть обязательства важнее личных мечтаний, Снег. – Алихан грустно усмехается. – Когда ты часть моей семьи, ты не можешь распоряжаться своей судьбой.

– - И что же ты должен сделать для семьи? Жениться на наследной принцессе, родить с ней сына и отдать его на воспитание злому королю?

Малахитовые глаза пожимает плечами.

– - Примерно так. Только я сам должен стать злым королём. Ты наверняка читала, из какого я клана.

Я отхожу на шаг, смеривая взглядом будущего «короля». Вид вполне серьёзный. Но кто его знает, по покерфейсам Алихан просто ас.

– - И когда у тебя свадьба с принцессой?

– - Через восемь месяцев и двадцать шесть дней, -- без запинки отвечает Али.

Несколько дней ничего не происходит. Я, как обычно, жду по утрам свой шатл, работаю, пикирусь словами с Али – он очень приятный собеседник, хотя и замыкается иногда в себе. Подписала контракт о неразглашении – и вынуждена молчать о том, что всё не по-настоящему даже при подружках. А они радуются за меня от души. Открыли бутылку шампанского, заказали кучу вкусностей и по-детски надеются однажды познакомиться с Алиханом лично.

Еду с работы домой, думая, что надо бы набрать для ужина ягод и фруктов. Стоит прогуляться до зеленщика Мурата, купить у него спелой мясистой черешни сорта «Бычий глаз»; ароматной клубники со спичечный коробок размером; чёрного пахучего тутовника, который пачкает своим соком всё, с чем соприкасается; зелёных инжиров, сладких, как мёд и мягких, как масло. Уже начали продавать авокадо из Кемера в пересчёте на наши деньги по сто рублей за пару; зелёные абрикосы, которые девочки приучили есть с солью; да кислую, что можно разглядеть звёзды, сливу.

Мурат накладывает мне всего по полкило и ещё даёт в подарок большой стакан сладчайших помидорок черри. Я иду к дому, наслаждаясь вечерним Стамбулом. Дует лёгкий летний бриз и, хотя мы живём далеко от побережья, я чувствую в нём запах моря. Во всей этой суете я как-то упустила момент, когда стала ощущать, что это действительно мой город. Город, в котором мне нравится жить. Пусть его ругают за суету, за вечное столпотворение, крики продавцов и назойливость зазывал – я чувствую себя здесь своей. Зазывалам я улыбаюсь и просто качаю головой. С продавцом перекидываюсь парой слов, покупаю симит, выслушиваю кучу комплиментов и чувствую себя королевой красоты. И в суете толпы, пробегая куда-то по делам, я ощущаю себя удивительно живой – как будто сила бьёт из кончиков моих пальцев. Я хожу по мостовой, по которой ступали ещё полтысячи лет назад и подпитываюсь энергией жизни, бьющей в этом центре мира.

Подходя к дому, перекладываю пакеты в одну руку, чтобы достать ключи из сумки, и вижу боковым зрением, что, выкрикивая проклятия и бранные слова, на меня несётся какая-то женщина. Выронив сумки, я заслоняюсь руками и чувствую, как на меня что-то льётся. Сознание догоняет картинка: искажённое от ярости лицо, выплёскивающаяся на меня из горлышка банки алая жидкость. Кровь? Краска? Я делаю пару неловких шагов назад, спотыкаюсь, падаю на землю, пытаюсь сгруппироваться, но удар под рёбра всё равно случается неожиданно и выбивает весь воздух из лёгких. Ещё один попадает в плечо. Я зажимаю голову, закрываю лицо и жду другую серию ударов ногами, но слышу всё больше криков, женских, мужских, лай собак.