Заняв полигон боевой подготовки, подводная лодка приступила к поиску надводных кораблей с помощью гидроакустических станций. Торпедисты занялись загрузкой торпед в торпедные аппараты. Настроение у моряков было приподнятое, но волнение чувствовалось. Голову командира минно-торпедной боевой части опять одолевали мысли: «А как оно будет? Справимся ли?!» Практика в приготовлении торпедных аппаратов у лейтенанта была, в училище был прекрасный тренажер, и опытные офицеры-преподаватели до автоматизма отрабатывали курсантов минно-торпедного факультета. Да и два месяца службы на эскадре не прошли даром, тренировались постоянно. Но это все тренировки, а сейчас фактически стрелять предстоит, да еще и на приз.

Сигнал тревоги прозвучал внезапно, следом по громкоговорящей связи последовала команда: «Учебная тревога. Торпедная атака. Атака надводной цели. Пятый, шестой торпедные аппараты к выстрелу приготовить». Торпедисты первого отсека начали подготовку торпедных аппаратов. В седьмом отсеке лейтенант Мирошкин готовил к стрельбе КСП [25] , который выстреливается в момент залпа торпедами.

Специфика торпедной атаки на подводной лодке такова: все отсеки слышат команды центрального поста, но доклады с боевых постов слышит только центральный пост. Опытные подводники даже по командам центрального поста представляют, что делается на корабле, но Цветков пока еще опытным подводником не был, к тому же все его мысли были заняты приготовлением торпедных аппаратов. Однако все попытки контролировать работу торпедистов успехом не увенчались. Торпедисты работали уверенно, без суеты. После выполнения каждой операции шли доклады. «Набит воздух в боевой баллон пятого торпедного аппарата», «Открыт запирающий клапан на торпеде в пятом торпедном аппарате» и т. п. Наконец последовал доклад старшины 2-й статьи Попова:

– Товарищ лейтенант, пятый, шестой торпедные аппараты к выстрелу готовы.

Командиру БЧ-3 хотелось еще удостовериться, что все выполнено правильно, но из центрального поста раздалось:

– Первый, как торпедные аппараты?

Лейтенант вздохнул и прокричал в «Каштан»:

– Центральный, пятый и шестой торпедные аппараты к выстрелу приготовлены.

Через несколько минут из центрального поста прозвучала команда:

– Согласовать омегу [26] .

Это означало, что до стрельбы остаются секунды. И вот долгожданное:

– Пятый, шестой торпедные аппараты – пли!

Цветков поочередно потянул рукоятки торпедных аппаратов, лодка вздрогнула, и торпеды понеслись к цели. Торпедисты быстро проверили выход торпед и срабатывание боевых клапанов на торпедных аппаратах. В центральный пост полетел доклад:

– Торпеды вышли, боевой [27] на месте.

Выполнив маневр уклонения от противолодочных кораблей и убедившись, что корабли ушли с полигона, командир дал приказ на всплытие. Выпущенные торпеды нашли и подняли на торпедолов очень быстро, и подводная лодка, получив приказание следовать в базу, легла на курс домой.

В Полярном подводную лодку встречала целая делегация во главе с начальником штаба эскадры контр-адмиралом Львом Давыдовичем Чернавиным. После доклада командира об успешном выполнении торпедной стрельбы экипаж подводной лодки построили на причале и начальник штаба поздравил моряков с отличным выполнением задачи. Оказывается, обе торпеды прошли под крейсером. Зрелище было потрясающим, и ни у кого из присутствующих не возникло даже тени сомнения, что приз будет вручен подводной лодке Б-49. Эту же мысль выразил и командующий Северным флотом адмирал флота Георгий Михайлович Егоров, который находился в момент атаки на крейсере и все видел своими глазами.

Начальник штаба пожал руки всему офицерскому составу и, остановившись у старшего помощника подводной лодки, дал указание тому подготовить список о поощрении особо отличившихся при выполнении стрельбы офицеров, мичманов и моряков. Народ, услышав о поощрении, одобрительно загудел, и только боцман, пробормотав что-то про себя, угрюмо добавил:

– Не наказали бы за что-нибудь – и то хорошо.

На что начальник штаба эскадры ответил:

– Николай Николаевич, что за пессимизм? Отличная атака, скоро дырочки на тужурках будете вертеть под ордена, – и, обратившись к командиру, добавил: – Борис Сергеевич, не задерживай с отчетом. Знаешь ведь, стрельнуть – полдела, главное – красиво нарисовать.

Получив указания от командира, штурмана и минеры под руководством старшего помощника, прихватив с собой начальника секретной части с картами и бланками отчетов, двинулись в штаб бригады.

В штабе их встретил флагманский минер 3-й бригады капитан 3-го ранга Косых. Его бравый вид показывал, что офицер находится в прекрасном расположении духа, его будёновские усы топорщились. Еще раз поздравив офицеров подводной лодки с успешной стрельбой, флагмин пригласил всех в кабинет тактической подготовки, где офицеры и приступили к составлению отчетов и изображению торпедной атаки на «простыне» размером два метра на полтора, склеенной из листов ватмана. Работа шла быстро, Цветков, еще не утратив училищные навыки по составлению торпедных отчетов, заполнял бланки отчетов, штурмана красиво рисовали схему атаки. Флагманский минер, напевая что-то типа «Зачем вы, девушки, женатых любите, непостоянная у них любовь», прохаживался между работающими офицерами, изредка давая какие-либо указания. Проходя мимо Цветкова, флагмин, остановившись, вдруг спросил:

– Слушай, а что ты до сих пор в лейтенантах ходишь?

Лейтенант, не отрываясь от отчета, нехотя ответил:

– Не заслужил еще.

– Что, сгорел на этом деле? – опять спросил Косых, выразительно постучав себя по кадыку.

– Да нет, – опять негромко ответил минер «Сорок девятой».

Глаза флагманского минера заблестели, а будёновские усы резко встрепенулись кверху:

– Что, на бабах погорел? – возбужденно произнес руководитель минной службы бригады. – Ну, ну, ну, расскажи, расскажи. Что, муж застал, да? Ну и как, давай, давай, не тяни, рассказывай, здесь все свои.