– Не так чтобы много, – Роджер вытащил из кучи большую холщовую сумку Бри, – но издавали… то есть издают отдельные книги, предназначенные для детей. Хотя сейчас на ум приходят только «Гимны на радость детям», «История малышки Гуди Два Башмака» и «Описания трехсот животных».

– Каких именно? – полюбопытствовал Джейми.

– Понятия не имею, – признался Роджер. – Я не видел ни одной из этих книг, просто встречал названия в каком-то списке.

– А ты в Эдинбурге печатал книги для детей? – спросила я у Джейми. Он отрицательно покачал головой. – Ну а что ты читал, когда учился в школе?

– Ребенком? Библию, – сказал он так, словно объяснял очевидное. – И альманах – после того, как выучил букварь, разумеется. А позже мы немного читали на латыни.

– Мою, мою книжку, – не отставала Мэнди. – Папа, дай. Пожалуйста? – быстро добавила она, видя, как ее мать открыла рот.

Бри сдержала невысказанное замечание и улыбнулась, а Роджер тем временем выудил из сумки ярко-оранжевую книгу, при виде которой я на миг зажмурилась.

– Что? – Джейми наклонился, чтобы лучше разглядеть.

Я ответила пожатием плеч: скоро сам узнает.

– Мамуля, читай!

Мэнди свернулась калачиком рядом с матерью и сунула ей в руки книгу.

– Хорошо, – сказала Бри и открыла ее. – «А нравятся тебе, друг мой, зеленые яйца с ветчиной? – Мне не по вкусу, Сэм-Это-Я, ни яйца зеленые, ни ветчина!» [42]

– Что? – недоуменно спросила Фанни, заглядывая Бри через плечо.

– Это еще кто? – вслед за ней поразился Жермен.

– «Сэм-Это-Я»! – сердито отрезала Мэнди и ткнула пальцем в страницу. – Вот, тут написано!

– Хм, oui [43] . А второго тогда как звать? «Кто-Такой-Ты»?

При этих словах Фанни, Джемми и даже Роджер рассмеялись, а Мэнди вспыхнула от негодования. Возможно, у нее и не рыжие волосы, подумала я, зато темперамента Фрэзеров хоть отбавляй.

– Молчи, молчи, молчи! – взвизгнула она и, вскочив на ноги, бросилась к Жермену с явным намерением выпотрошить его голыми руками.

– Оп! – Роджер ловко поймал дочку и поднял на руки. – Успокойся, зайка, он не хотел.

Я могла бы ему сказать… Но если за годы близкого соседства с разными Фрэзерами он сам не понял, то объяснять сейчас было бесполезно: последнее, что стоит говорить человеку, находящемуся в приступе бешенства, это «успокойся». Все равно что стаканом воды тушить горящее на плите масло.

– Нет, хотел! – завопила Мэнди, отчаянно брыкаясь в отцовских объятиях. – Я его ненавизу, он все испойтил! Пусти, я и тебя ненавизу!

Когда Мэнди начала пинаться в опасной близости от отцовского паха, он инстинктивно отстранил ее подальше.

Джейми протянул руки, взял малышку и обнял, положив большую ладонь ей на затылок.

– Тише, a nighean.

Раскрасневшаяся и заплаканная Мэнди послушно затихла и только тяжело пыхтела, как маленький паровой двигатель.

– Давай выйдем на минутку, хорошо? – предложил он и кивнул собравшимся. – Пусть никто не трогает ее книгу, пока нас нет. Слышите?

Раздалось согласное бормотание, после чего наступила полная тишина, а Джейми и Мэнди исчезли во мраке.

– Печенье!

Почувствовав сильный запах гари, я бросилась к очагу, выхватила сковороду и поспешно пересыпала печенье на большую керамическую тарелку – единственную имеющуюся, зато способную вместить что угодно, вплоть до маленькой индейки.

– Как там печеньки? – подбежал взглянуть Джем, напрочь позабыв о сестре.

– В порядке, – заверила я. – Немного подгорели по краям, но в целом отлично.

Следом подошла Фанни, однако ее волновала не судьба выпечки.

– Мистер Фрэзер выпорет Мэнди? – встревоженно прошептала она.

– Да ну. Она еще маленькая, – заверил Жермен.

– Вовсе нет, – заявил Джемми и бросил настороженный взгляд на мать.

Лицо у Бри заметно покраснело, хотя и не так сильно, как у Мэнди.

Дети столпились вокруг меня, то ли из интереса к печенью, то ли из чувства самосохранения. Я вопросительно глянула на Роджера, тот подошел к Брианне и сел рядом. Повернувшись к ним спиной, чтобы не мешать семейному уединению, я отправила Фанни и Джема за большим кувшином молока, висящим в колодце. Повезет, если ни одна из местных лягушек не ухитрилась пролезть под плотную ткань, которой я накрыла кувшин.