Но если Каррауэй и расстроился, попав в Службу, то никак этого не проявлял – по крайней мере, до назначения на «Трубадур».

Последний наглядно свидетельствовал о том, что в начале войны Америка испытывала острую нехватку грузовых судов. Старый 126-метровый транспорт с сомнительным прошлым ходил на угле и вмещал в свои шесть трюмов 6000 тонн груза. Построенный в Англии в 1920 году, за следующие 20 лет он успел трижды сменить название и владельца. В конце концов итальянская компания назвала его «Конфиденца» и стала использовать для перевозки металлолома. В 1940 году, когда Италия вслед за Германией объявила войну Великобритании и Франции, корабль находился на стоянке в Джексонвилле (штат Флорида). Несмотря на то что Америка еще сохраняла нейтралитет, власти задержали судно в порту, чтобы оно не попало в распоряжение Италии или Германии. «Конфиденца» почти год ржавела на приколе, пока итальянская команда не получила кодированное сообщение, согласно которому судно нужно было вывести из строя, чтобы оно не досталось союзникам. Итальянцы запустили котлы всухую – нагревая их без воды, чтобы расплавить и покорежить турбины и трубопроводы, но береговая охрана США заметила, что происходит, и конфисковала судно. Ущерб оказался серьезным, и все же покалеченную «Конфиденцу» передали Управлению военных поставок – федеральному агентству, отвечавшему за морские перевозки военных грузов. Котлы отремонтировали, на судно установили орудия. Управление решило эксплуатировать пароход под флагом Панамы, а не США, чтобы избежать строгих проверок береговой охраны и получить возможность нанимать иностранных моряков за более низкую плату [1] .

В результате на «Трубадуре» сформировалась многоязычная команда. 34-летний капитан Георг Сальвесен и остальные офицеры парохода были норвежцами. Когда в 1940 году нацисты оккупировали Норвегию, все они находились в плавании на других судах и были вынуждены с тех пор жить в море либо искать временного пристанища на территории союзных или нейтральных государств. Оторванные от родины, норвежцы были сильно озлоблены. Третий помощник Сигурд Ольсен не мог без дрожи в голосе говорить о своей жене и детях, которые остались в оккупированном немцами порту Берген. Ольсен тосковал по семье, а еще по фьордам, переливам северного сияния… Он поклялся отомстить немцам. Ради этого Ольсен готов был даже дождаться окончания войны. Он сказал Каррауэю, что, когда немецкие туристы вернутся на мощеные улицы Бергена, третий помощник заставит их дорого заплатить за годы, которые ему пришлось провести в морском изгнании.

В команду «Трубадура» входили 46 моряков торгового флота – гражданских лиц, нанявшихся на судно исключительно для этого плавания в Советский Союз. Они были уроженцами 17 стран, в том числе США, Англии, Норвегии, Южной Африки, Уругвая, Латвии, Эстонии, Гондураса, Голландии, Швеции, Польши, Португалии, Испании, Бельгии и Каймановых островов. Некоторые были завербованы в миграционных лагерях США, где им дали выбор: либо работа на «Трубадуре», либо депортация. Соответственно, и по уровню подготовки, и по степени приверженности делу союзников они очень различались.

Одним из американцев на «Трубадуре» был 20-летний Джеймс Бейкер Норт III из округа Бакс в штате Пенсильвания. Норт бросил школу вскоре после нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года. Взбешенный этой атакой, он опасался лишь одного – что не успеет сразиться на войне. Норт был 178 см ростом, весил 57 кг и, как он сам о себе говорил, имел «слабое горло, но громкий голос». Он мечтал стать летчиком, однако из-за хронического тонзиллита его не взяли ни на флот, ни в ВВС. Друг подсказал Норту, что в торговом флоте США на его миндалины и не взглянут, зато он получит возможность заработать «легкие деньги», служа своей стране. Как и Каррауэй, Норт ничего не знал о море. Он сочинил историю о том, как работал на судне для ловли креветок, и один из морских профсоюзов – тех, что нуждались в матросах не меньше, чем государство нуждалось в транспортах, – принял Норта, присвоив ему звание матроса второго класса, самое низшее в составе палубной команды. Посетив профсоюз в Филадельфии, Норт услышал, что на судно «Трубадур» набирается команда для плавания в Россию. Заплатить обещали 500 долларов. Норт никогда не слышал о Мурманском маршруте, а таких денег сроду в руках не держал. Разумеется, он поспешил в доки, чтобы записаться на «Трубадур».

Надежды на легкий заработок быстро растаяли. Не успел Норт взойти на борт, как один отморозок из команды схватил его и принялся из чистой подлости колотить головой о палубу. Другой здоровяк некоторое время наблюдал за стычкой, а затем врезал обидчику Норта. Завязалась драка, и противники обрушили друг на друга шквал ударов. После этого они пожали руки друг другу, а затем и Норту. Так Джеймс завел на «Трубадуре» первых «друзей». В плавании у него появились и другие приятели, но некоторых членов команды он к себе близко не подпускал. Особенно опасался двух рыжих братьев-верзил из Ливерпуля, которые работали на «Трубадуре» кочегарами. Похоже, братья слишком много смотрели на огонь, отчего у них повредилось зрение. При разговоре они вставали к собеседнику вплотную, и Норту становилось не по себе – ему всегда казалось, что кочегары собираются на него напасть.

Впрочем, явную неприязнь Норт испытывал лишь к Каррауэю и восьмерым другим парням из Службы вооружений морского транспорта. Он считал их самодовольными дураками. Каррауэй, в свою очередь, полагал, что Норт и остальные моряки торгового флота ленивы, ненадежны, а еще, весьма вероятно, не заслуживают доверия. «Они сплошь троцкисты и жуткие буяны», – писал Каррауэй. Когда на судне не закрыли клапан, из-за чего боеприпасы Службы залило морской водой, Каррауэй усмотрел в этом происки матросов. Норт счел обвинение абсурдом: какой моряк захочет обезоружить собственное судно перед опасным плаванием?

По пути в Хваль-фьорд «Трубадур» останавливался в Нью-Йорке и шотландском Глазго, чтобы взять на борт оружие, боеприпасы и грузы, предназначавшиеся для СССР. Главная палуба судна была заставлена ящиками и грузовиками. Рядом также стояли три танка М3 «Ли» – их привязали к рым-болтам стальными тросами, чтобы не смыло в море. Сначала на грузовой палубе находились еще сотни металлических бочек с этиленом, но в разгар шторма у берегов Новой Англии бочки раскатились по палубе, и капитан приказал сбросить их за борт, предотвратив таким образом катастрофу. Однако даже без бочек палубы «Трубадура» были так заставлены, что матросам пришлось проложить над грузом деревянные мостки, дабы обеспечить артиллеристам быстрый доступ к орудиям.

«Трубадур» был оснащен четырьмя пулеметами системы Льюиса 30-го калибра, которым, как подозревал Каррауэй, не хватит огневой мощи, чтобы нанести повреждение самолету или подводной лодке, и одной установленной на платформе в кормовой части корабля 4-дюймовой 50-калиберной пушкой со стволом длиной в телеграфный столб. Несмотря на внушительность, ствол четырехдюймовки невозможно было поднять выше чем на 45°, что серьезно ограничивало возможность использовать ее против самолетов. Боеприпасов не хватало. Каррауэй гадал, о чем вообще думали люди, вооружавшие «Трубадур». И все же ему повезло больше, чем другому судну из конвоя PQ-17, «Кристоферу Ньюпорту», среди орудий которого была старая пушка, долгое время стоявшая списанной в общественном парке Балтимора.