– Ты планируешь использовать это всё сегодня ночью? – ехидничаю я. – Не переоценил себя?

– У нас впереди далеко не одна ночь, солнце. Но мы здесь сейчас не за этим, – вот тут он меня удивил. Кир усаживает меня на кровать, берёт в руки левую ладонь. И делает то, от чего возмущение зашкаливает. Снимает кольцо, надетое Нейтом год назад. Потом пытается с правой руки снять кольцо, подаренное когда-то Алексом. Я сжимаю руку в кулак, стараясь избежать этого, но Кир отводит пальцы с лёгкостью. Снимает и его. Мою память, которую с левого безымянного пальца на правый я смогла переодеть лишь в марте*. (* В западной традиции обручальное кольцо носят на левой руке, переодевая на правую в случае вдовства)

– Мне очень хочется выбросить это в океан, – говорит честно, вглядываясь в моё сердитое лицо. – Но я знаю, как важны они для тебя. Поэтому… – Кир достаёт из кармана золотую цепочку и надевает на неё оба колечка, затем защёлкивает замок на моей шее. – Это твоё прошлое, от которого нам уже не избавиться, – как фокусник вытаскивает из ниоткуда бархатную белую коробочку. – А это наше будущее, – на палец легко скользит тонкий золотой ободок с совсем небольшим камушком.

С тех давних пор, когда Кир задаривал меня украшениями, он научился разбираться в них. Это кольцо стильное и изящное, красивое. Он целует пальцы, прогоняя неожиданный холод. Меня морозит по-настоящему. Возможно, сломался кондиционер. Слёзы подступают к горлу, но я давлюсь ими. Этот жест, безусловно, романтичный, искренний и призван уверить меня в его чувствах. Он вызывает боль. Я не хочу, чтобы Алекс и Нейт становились только прошлым. Но ведь и Кир мне не чужой. Отнимаю руку, заметив мелькнувшую в глазах боль. Я просто хочу обнять тебя, глупый. Я притягиваю его к себе, и мы падаем на чёрный шёлк кровати. Очерчиваю пальцем контур упрямых губ.

– Ты мне ещё финики с молоком зажал, – скрываю слёзы за вредностью.

Кир смеётся счастливо и целует меня:

– Позже, солнце. Не всё сразу.

Ближе к вечеру мы достигаем того самого пляжа, где когда-то я переступила грань дозволенного. Всё могло бы сложиться иначе, удержись я тогда от соблазна. Кир выдаёт мне купальник, похожий на те сёрферские, что остались дома, не буркини. И мы отправляемся на берег вплавь втроём с Джамилем, соизволившим наконец покинуть свою нору. Я сижу на белоснежном песке, отдыхаю после заплыва, но мысли мои далеко от этого места.

– Мам, не грусти, – требует ребёнок, дёргая меня за рукав. – Посмотри как красиво.

Притягиваю к себе его мокрую голову, привычно целуя в макушку.

– Красиво, Джамиль.

Кир, сидящий рядом, смотрит на меня внимательно. Молчит. Правильно, молчи. Пусть следы нашего пребывания здесь смоют волны точно так же, как они смыли наши с Алексом отпечатки ног за тысячи километров отсюда. Я всё забуду когда-нибудь. Просто не сегодня.

КИРАМ

Мари ушла кормить Раду и пропала. Я вглядываюсь в темноту. В мягком свете неполной луны видны лишь блики на поверхности воды у самого борта, берег тонет во мраке, неразличимый отсюда. Ариадна подходит уверенно и спокойно, я догадываюсь, что она хочет сказать, хотя, казалось бы, мы всё обсудили ещё вчера днём.

– Мистер Арафат. У моего нанимателя есть непременное условие, которое вы не выполнили, – женщина застывает на довольно отдалённом расстоянии и ждёт моих оправданий. Да, Джонсон настаивает, чтобы Мари была в курсе, что мисс Хоуп выбрал он. И хочет держать через неё связь с моей женщиной. Надёжный как аранские часы Стоун уже проверил её биографию. Элитная няня-телохранитель, нанять которую могут позволить себе далеко не все. И дело не только в стоимости её услуг, таких специалистов считанные единицы, их отрывают с руками, стоит освободиться хоть одной. Они же в свою очередь весьма разборчивы и отсеивают потенциальных работодателей очень и очень жёстко.

– Всему своё время, Ариадна.

Наш диалог прерывает появление Мари, и мисс Хоуп удаляется в каюту к Раде, пожелав нам спокойной ночи. Я обнимаю свою девочку, радуясь, что она всё-таки пришла. Радуюсь рано.

– Её Нейт прислал? – от Мари сложно утаить что-либо, слишком проницательна. А с Джонсоном, такое ощущение, и вовсе мыслит на одной волне. Киваю.

– Это что-то меняет?

– Нет. Она не привезла с собой бутылочку вина? – усмехаюсь, не исключено, что Мари права, и в чемодане мисс Хоуп кроется контрабандный алкоголь специально для неё. Не удивлюсь. Она же меняет тему. – Ты когда-нибудь плавал в ночном океане?

Качаю отрицательно головой. Такая сумасбродная мысль мне ни разу в голову не приходила.

– Зря, – заявляет серьёзно. – Раздевайся.

И Мари первой скидывает своё лёгкое платье. Дождавшись, пока я разденусь, берёт за руку и ведёт на корму.

– На счёт три, – предупреждает, глядя всё так же без единой смешинки. – Три, – говорит неожиданно и прыгает, утягивая меня за собой. Чёрная волна накрывает резко, но Мари не отпускает мою руку. Мы выныриваем всего пару секунд спустя, сердце стремится покинуть грудную клетку. Под ногами бездна, которая не так уж и манит ночью, только её это не смущает.

– Догоняй, – ныряет в черноту под ногами. Я могу ориентироваться только на слух, слишком темно. Как выходит из ситуации эта адреналиновая наркоманка, не представляю. Волны плещут о борт, уловить звуки не так-то и просто. Но не для меня. Догоняю быстро, это не сложно. Мари поворачивается в моих руках, едва различимая в неярком свете. – Тебе ведь просто нравится меня ловить, – констатирует. – Если я перестану убегать, быстро надоем, – последнее звучит полувопросительно, она задаёт этот вопрос скорее себе, чем мне.