Оксана спускалась в низинку ущелья, задумчиво стояла на горбатых мостках речушки, махала ему рукой -- "Я здесь!", было тихо и хорошо, потом они вместе поднимались в горку по сухой каменистой тропке, смотрели на далекую гладь моря и смеялись, когда на спуске мохнатая бурая бабочка села Медведеву на плечо и никак не хотела улетать...

Путеводитель не обманывал -- в Ущелье бабочек жили бабочки.

Обедали в придорожной таверне, на берегу моря, Оксана опять пыталась заплатить, Медведев помощи не принял, она сказала, что тогда целиком оплатит аренду машины и бензин, пусть он с ней лучше не спорит, это бесполезно, пусть лучше побережет деньги и купит жене и детям хорошие подарки, скоро Рождество -- она стала рассказывать, как составляет рождественское меню, в какой последовательности и как готовит праздничный ужин, как они всей семьей ездят в церковь, что надевают и что потом пьют...

Обратно машину вела она, Медведев сидел рядом, рассказывал о крестоносцах, какие они были лихие парни и как двести лет портили жизнь туркам, пока султан Сулейман с огромной армией не осадил в середине шестнадцатого века крепость и не вызнал через предателя слабые места обороны, и тогда крестоносцы покинули остров со всем имуществом, не забыв публично казнить изменника с характерной фамилией де Амарал. Оксана вела машину все быстрее и увереннее, поняв ее покладистый характер, и лишь на подъезде к городу сбросила газ и осторожно поинтересовалась: "Ты сейчас домой?" -- "Да", -- кивнул Медведев, неприятно поражаясь наступающей темноте и близкому расставанию.

Они поменялись местами, и он завез ее в отель, посигналил и махнул рукой на прощание. Двери съехались, и он увидел в них голубое отражение отъезжающего "форда-скорпио" с мигающим рубином бокового фонаря -- вполне приличный автомобиль, не стыдно возить бизнес-леди.

Теперь день начинался с телефонного разговора -- звонил он или Оксана. Послушай, говорила она, что вчера было!

Некий молодой израильтянин с мохнатыми ресницами приглашал ее в казино "Плейбой", стоящее в парке возле отеля. Он немного говорил по-русски и утверждал, что двадцать процентов акций казино -- его собственность. "Я хороший. Я очень-очень хороший", -- пересказывала Оксана их недавний разговор в лифте. "А что ты, спрашиваю, хочешь?" Смотрит на меня, глаза огромные: "Все хочу!" Наглый, как танк. Он мне в сыновья годится. Я ему что, повариха какая-нибудь? Я его сразу раскусила. У людей, которые серьезным бизнесом занимаются, ручка -- "Паркер", зажигалка -- "Зиппо", солнечные очки не на барахолке куплены... Ясно, что врет. У него родители из России".

Оксана выходила из отеля, и ее предлагал подвезти на мотороллере длинноволосый грек. "Я на таких драндулетах не езжу!" -- И пошла по набережной. К тебе шла. Он догоняет на машине. "Поедем, я покажу тебе свой арт-магазин!" -- "Я еду к другу!" -- "Я поеду с тобой!" Довез бесплатно..."

Грек-тапер, что по вечерам играл на фортепиано в музыкальном холле гостиницы -- играл он замечательно, о чем она не преминула сообщить маэстро, -- обещал написать для нее музыкальную пьесу и приглашал к себе на виллу, пустующую по случаю отъезда семьи в Англию, где и намеревался исполнить будущую пьесу на прекрасном рояле, который не шел ни в какое сравнение с грубоватым инструментом, стоявшим в зале на первом этаже. "Только ни с кем не разговаривай!
– - предостерегал музыкант, словно они уже были помолвлены.
– - Даже с таксистами".

С ней заигрывали греки, албанцы, турки (о, как приставучи были турки!), англичане и скандинавы, и во время поездок по острову она делилась с Медведевым подробностями неудавшегося флирта или вскользь упоминала о нахальных приставалах.

Медведев звонил ей и чувствовал, как неприятно делалось на душе, если она не сразу подходила к телефону. Он пытался представить себе, что явилось причиной ее заминки, и видел разное -- от освежающего душа до крепких объятий удачливого кавалера.

"Видишь, как я себя хорошо веду?" -- сказала она однажды, шагая по камушкам узкой морской гряды. Они оставили машину возле шоссе и шли посмотреть, что наловили рыбаки. "Не перестаю тобой восхищаться", -- сказал Медведев. "Серьезно?
– - обернулась и замерла Оксана. Она посмотрела быстро и внимательно.
– - Ты шутишь. Ты весь в своем романе".
– - "Да, -- печально сказал ей в спину Медведев.
– - В своем романе. С героиней..."

Иногда они выходили из машины и, не сговариваясь, молча бежали наперегонки к морю, быстро скидывали одежду и бросались в тяжелую жемчужную гладь, поднимая брызги и блаженно обсыхая потом на солнце.

Как-то они лежали на берегу маленькой бухточки невдалеке от дороги, и она покосилась на его плечи:

– - О, мышцы!

– - А что тут должно быть у мужчины?
– - удивленно сказал Медведев.
– - Я же не говорю, глядя на тебя: "О, грудь!"

– - Уже рассмотрел, -- с улыбкой уличила Оксана.

– - Тебя и рассматривать не надо. Издали видно, что все на месте. Не зря на тебя мужики бросаются.

– - Да, я флирт люблю. Но не больше. Чтобы свое тело кому-то на растерзание отдавать -- извините.

– - Правильно, -- одобрил Медведев, листая путеводитель.
– - Ты героиня моего рассказа -- гордая славянская женщина. Я создаю твой образ, постарайся не огорчать меня, ты должна делиться со мной, как с братом, своими переживаниями...

Они помолчали.

– - Слушай, писатели что, все такие?

– - Придурки?

– - Ну, типа этого.
– - Она перевернулась на спину, сдвинула на лоб темные очки и с прищуром посмотрела на него.

– - Все, -- обреченно вздохнул Медведев.
– - А если что натворят, то признаются в своих произведениях. Любят жен, детей, стариков и домашних животных...

– - А я слышала, что творческие люди, наоборот, любят похождения...

– - Наговоры! Кристально чистые люди. Осуждают разврат, пьянство, дебоширство. Возьми, например, Льва Николаевича Толстого, его "Анну Каренину". Гений русской литературы наглядно показал в финале, что должна сделать с собой порядочная женщина в случае неверности мужу...
– - Медведев разглядывал картинки в путеводителе.