Сквозь сон я слышала, как пришел Ваня. Они о чем-то тихо переговаривались с Ромой. Но я не поняла ни слова. После в комнату вошел Борис Иванович.

— Как она? — тихо спросил отец Ивана.

— Все так же. Но температура пока не поднимается высоко. Они с Ташей спят, — ответил Ваня.

— Я Егора спать проложил в гостевой. Он так выматывается в своей клинике, что отдых ему не будет лишним.

— Пап, скажи, почему ты не сказал, что у меня есть дочь? — внезапно услышала я вопрос мужа. — Судя по всему, ты знал о существовании Ириши. Мало того, ты встречался с ней. И не один раз. Малышка даже успела привязаться к тебе. Так почему я был не в курсе, что у меня есть дочь?

— Скажи, сын, ты что-то вспомнил? — вопросом на вопрос ответил свекор.

— Да, — не сразу заговорил Ваня.

— Насколько много?

— Что ты хочешь этим сказать? — довольно резко произнес муж.

— Что ты вспомнил про Новосибирск?

И опять молчание. Пока Ваня все же не сказал:

— Мы жили с Ташей вместе… Были счастливы… Но что было после, не знаю. Мы поссорились? Почему Иришка родилась без меня?

— Вот когда ты все вспомнишь, сын, тогда и поговорим, — припечатал словами Борис Иванович.

— Папа, расскажи мне все, — все же попытался настоять на своем муж, но не преуспел в этом.

— Нет. Это не обсуждается. И это не моя просьба. Это категорическое требование твоих врачей.

Глава 5

Ночь прошла тревожно. Примерно к двум часам Ириша начала метаться. Температура поднялась до тридцати девяти. Я дала малышке детский Панадол и стала ее обтирать теплой водой.

Почти сразу зашел заспанный Егор Викторович. Доктор послушал кроху, велел дать еще одно лекарство и продолжать следить за температурой.

Вслед за ним появился и Борис Иванович.

— Как вы тут? — тихо спросил он.

— Айко, де, — пожаловалась хриплым голосом Ириша.

— Сейчас волшебный платочек положим на лобик, и станет полегче, — попыталась заговорить я малышку.

— Айко, па, — перевела она взгляд на отца.

— Я тут, с тобой, кроха. Папа не даст в обиду свое солнышко, — пообещал Ваня, целуя маленькую ручку. — Мы не сдадимся этой глупой простуде.

— Оешо, — сонно прошептала девочка, опять прикрывая осоловелые глазки.

В течение двух часов температура, то снижалась немного, то вновь подскакивала. Кроха начала капризничать, почему-то тянулась больше к отцу, а не ко мне. Лишь на руках Вани она немного успокаивается.

Мне было сложно видеть такую реакцию Ириши. Но сейчас я была согласна на все, лишь бы малышка успокоилась, и ей стало легче.

Среди ночи к нам еще раз зашел Борис Иванович. Он удивленно посмотрел на лежавшего на постели Ириши Ваню.

— Ириша не отпускает его от себя. Капризничает, — объяснила я.

— Тогда давай, разложим тебе кресло-кровать. Не дело тебе ютиться согнутой всю ночь, — тихо, но категорично, приговорил свекор.

— Давайте я, — приподнялся Ваня, но Ириша тут же завозилась и крепко вцепилась в его футболку ручной.

— Лежи уже, — махнул рукой Борис Иванович. — Я и сам справлюсь.

Через пару минут я уже лежала на довольно удобной кровати. Я видела дочь, могла дотянуться рукой, чтобы проверить ее лоб. Похоже, все было продумано в комнате Ириши.

Я вставала еще несколько раз, приносила лекарство. Вместе с Ваней мы обтирали кроху теплой водой. Лишь к рассвету малышке стало немного лучше, и мы все уснули.

Проснулась я от тихого голоса Егора Викторовича. Доктор еще раз осмотрел Иришу, сказал, что все идет как и должно. Нужно только потерпеть.

— Лечитесь, вечером я заеду к вам. Если что звоните. Постараюсь всегда быть на связи, — заверил мужчина и вышел.

Я быстро сходила в душ, переоделась. Когда я вернулась, с Иришей сидел уже Рома. Он читал крохе одну из ее любимых книг. Ириша дремала. Но стоило Роме замолчать, как послышалось требовательное:

— Ищё. Ёма, дальсе, — прохрипела малышка и звонко чихнула.

— Будь здорова, солнышко, — раздалось с порога.

— Па? — тут же открыла глаза Иришка, окинула его костюм на тысячу баксов и выдала: — Не уади!

— Малышка, но мне нужно на работу. Дяди без меня не смогут, — попытался отвертеться муж, но услышал категоричное:

— Не уади! — со знакомой интонацией Чаровских выдала кроха и протянула к отцу ручку.

— И что мне делать? — прошептал через четверть часа Иван, так и сидевший около дочки на собранном кресле-кровати.

Я промолчала. Что я могла сказать? Я продолжала сидеть на постели Ириши, держа в руках книгу, что еще недавно читал Рома.