– Роберт, как ты можешь?
– возмутилась я, искренне заливаясь краской. Мне было неловко, что о нас могут подумать. Хотя почему могут, они наверняка уверены, что мы уже неделю спим вместе.

– Милая, - вплотную подъехал ко мне Роберт, задевая своей ногой мою. Взял за руку, чуть наклонился и, поцеловав мои пальчики, тихо произнес: - Ты даже не представляешь, как я могу.

Двойное толкование слов исключалось, достаточно было заглянуть в глаза принца. Меня окатило его желанием, как жаром, сразу захотелось сбежать от этого напористого мужчины подальше. Ну не верю я, что он мог в меня влюбиться за какую-то неделю. А значит, или притворяется, или действует приворот. И то, и другое плохо. Ведь любому человеку хочется, чтобы любили именно его.

Мой пунцовый вид только позабавил Роберта, он чуть-чуть отъехал, но при этом излучал довольство собой. Вот же гадский гад! Но обаятельный. Может, сдаться на милость победителя? Если в первый год друг друга не убьем, то, глядишь, что-нибудь у нас и получится. Да и детки будут красивые с таким отцом.

Несмотря на то, что мысль была волнующей, сильного отклика в душе она не нашла. Впрочем, и протеста тоже, что само по себе неплохо.

Дорога все дальше уводила нас от города. Ехали не торопясь, легкой рысью. Подозреваю, что к вечеру на моей попе не будет живого места. Но даже с такой скоростью мы обгоняли телеги и других путников, которые двигались в одном с нами направлении.

Ближе к полудню Роберт скомандовал привал. Я была очень этому рада, потому что уже с полчаса раздумывала, как сказать жениху, что мне надо в кустики.

– Агнесс, ты куда?
– окликнул меня Роберт, когда я, не дожидаясь его помощи, соскочила с лошади. Привязала ее к ветке дерева и пошла на поиски подходящего места.

– Роберт, потом, - попыталась отмахнуться от него, но проделать такое с принцем еще никому не удавалось.

– Не уходи одна, это может быть опасно, - подошел он ко мне.

– Роберт, мне надо. И взять я с собой никого не могу, надеюсь, сам догадаешься почему, - тихо проговорила я, но что-то понимания в глазах не увидела. – Намекаю - ночной горшок и ширму мы не брали.

Все-таки это такое удовольствие наблюдать, как краснеет взрослый мужчина. Ну да, принцессы же не писают и все остальное делают исключительно фиалками.

– Я тебя провожу, - упрямо заявил Роберт.

– Ладно, постоишь на стреме.

– Мне даже страшно представить, кто мог тебя воспитывать, - задумчиво произнес Роберт, помогая мне перебраться через поваленное дерево. – У тебя такие словечки попадаются…

– Родители у меня были добрые и замечательные, а слова, мало ли что услышишь среди сверстников. Отвернись, надеюсь, в этот раз ты подглядывать не будешь?

– Нет, я подожду до вечера, - многозначительно хмыкнул мужчина, отворачиваясь, а я вспомнила его обещание или скорее шантаж. Роб еще прошлым утром мне сказал, что в походе мы будем спать в одной палатке. Он вообще, после нашей совместной ночевки, хотел полностью перебраться в мою комнату, но я отказалась. Сославшись на то, что нам обоим надо выспаться перед трудной дорогой. На самом деле мне просто не понравилась его напористость. Мы же договорились, что он подождет две недели, а он опять за свое. То ли поэтому, то ли по какой-то другой причине, я стала относиться к нему прохладнее. А он, похоже, радовался моему спокойствию, не понимая, что за ним скрывается легкое раздражение. Я сама не понимала, чем оно вызвано, ведь Роберт еще с нашего первого знакомства показал себя упрямым и настойчивым. У меня будто пелена спала с глаз, Роберт мне был все так же симпатичен, но не обращать внимания на отрицательные стороны его характера, уже не получалось.

Со своими делами я управилась быстро, но пришлось немного подождать Роберта, который вспомнил, что он тоже живой человек. А после я потащила его к ручью, мыть руки. Он не противился, похоже, его устраивало, что обед приготовят без нашей помощи. У ручья мы обнаружили графа. Он, видимо, решил, что мытье рук это слишком мало для такой чистоплотной сущности, как он. И решил и торс освежить. Кстати, с погодой было что-то странное, по словам того же Феньки, осень приближалась к своей середине, а температура днем поднималась до градусов восемнадцати. А ночью приближалась к нулю. Конечно, термометра у меня не было, и такие выводы я сделала по своим ощущениям, но все равно непривычно. Так вот вода в ручье была ледяная, а целитель, будто этого не замечал. Стоял полуголый и обтирался губкой.

Вроде ничего особенного или неприличного для меня в этом действе не было, но я застыла с полуоткрытым ртом. И ведь было от чего. Даже не буду описывать мускулатуру этого противного типа, я бы больше удивилась, если бы нашла на нем жировые складки или обвисшую кожу. Нет, меня поразила татуировка, точнее, весь его торс был расписан. На первый взгляд казалось, что какой-то безумный художник решил все краски использовать в татуировке графа, рисуя причудливые завитушки и геометрические фигуры. Но, приглядевшись, я поняла, каждая загогулина была слогом из магического языка. Жуть как захотелось найти начало и прочитать, что же на графе написано. И ведь это непросто послание знающим людям, я видела, как руны переливаются, меняют цвет. Неужели, своеобразный артефакт на все тело?

– Агнесс, - дернул меня за руку раздраженный жених.

– Извини, но это так необычно, - зашептала я, усилием воли отводя глаза от целителя. От моих слов последний вздрогнул и обернулся, окидывая меня хмурым взглядом. Ну это он зря, и обернулся, и то что хмурится, я все равно не обращала внимания на его настроение. Потому что спереди было еще красивее. И это я не люблю татуировки, а ценители их просто бы визжали от восторга.

– Что необычного в голом мужике?! – буркнул Роберт. – Граф, оденьтесь, вы смущаете мою невесту.