Шрифт:
И зачем я только вылезла с этой посудой?
Участок Лукьяновых был довольно большой. Рита занималась разведением роз, уделяя этому хобби особое внимание. Каких сортов только у неё не было, кустов тридцать и все были разных цветов и размеров. Сейчас, в середине мая, цветов ещё не было, но нераскрывшиеся бутоны уже издавали свой неповторимый аромат.
Подсвечиваемые тусклым светом светодиодных фонарей, мы очень медленно дошли до розария и Костя резко остановился. Голосов с террасы теперь было совсем не слышно, нас окружали только звуки переходящего к ночи вечера.
Мужчина, не выпуская локоть, развернул меня к себе и сократил расстояние между нами до максимума. Теперь даже ладошка не пройдет между нашими телами. А его жар и мой трепет переплелись в единую композицию и теперь я уже точно не могла сказать — свою дрожь ли я ощущала или его.
— Кира, — шёпотом проговаривает Кос и я задираю голову, чтобы столкнуться с горящими в темноте глазами, — какая ты… красивая сейчас.
В ответ мои глаза распахиваются и я приготавливаюсь протестовать. Он что такое говорит? Издевается надо мной?!
Облизав пересохшие губы, я открываю рот для ответа, но… но в эту секунду его губы накрывают мои.
Я улетела. На несколько секунд я просто покинула реальность. Только мягкое, словно воздушное, прикосновение мужских губ стало единственным источником жизни. Всё изменилось резко. Губы стали ненасытными, настырными и безжалостными. Они сминали рот и мне стало чуточку больно — нежная кожа не выдерживала такого напора. Костины руки с силой сжали тонкую талию и притянули меня максимально близко.
— Кира, — на секунду прерываясь прохрипел Григорьев и впился раскалёнными губами мне в шею, — я больной по тебе, Кира. Помешанный…
Вспышки удовольствия словно провода расползались по телу, чтобы в конце неумолимо собраться между ног и пульсировать. Ноги окончательно потеряли силу и я вцепилась в твердое тело Коса, чтобы не упасть.
— Мммм, вкусная какая… охуительная, — прикусив мочку уха, цедит Костя и я вместе со слезами проталкиваю одну единственную фразу.
— Это всё не правда.
Сжав зубами нежную кожу шеи, Григорьев тут же останавливается и ловит руками мои щёки — заставляет взглянуть в его глаза.
— Всё, что связано с тобой — настоящее и живое. Ты самая любимая и желанная реальность. Всё правда. Ты сама и есть моя эксклюзивная правда.
Глава 13
«Эксклюзивная»
Я эксклюзивная. Эксклюзивная.
Я катала это чудесное слово на языке и не могла поверить в реальность происходящего.
— Ты о чём задумалась? — неуверенным, слегка осипшим голосом спросил Костя, когда мы выезжали на площадь.
Он тоже волновался. Как и я. Только моё волнение было воздушным и трепетным, а у мужчины оно было каким то нервным что ли. Даже пальцы на руле немного подрагивали. Глянув на мужчину с улыбкой, я пожала плечами и откинулась на спинку сидения.
Мы уехали от Лукьяновых. В саду у Риты, Костя ещё долго не выпускал меня из объятий, даря пьянящие поцелуи и ласки. А потом он резко остановился и порывисто предложил.
— Поехали ко мне. А, Кир?
Я согласилась сразу. Соскучилась дико, а ещё до одури мечтала оказаться с ним вдвоём, наедине. Чтобы ни одной живой души рядом…
С любимым! Родным! Желанным!
Лукьяновы и все гости отпустили нас с чувством некой одухотворённости на лице. Словно между ними шли некие разговоры, а когда мы вернулись они были готовы нам до машины ковровую дорожку выложить. Такие лица у них были. Возможно они заразились нашим счастьем?!
— У меня в холодильнике шаром покати, — снова хрипло проговорил Кос, — если хочешь, можем в магазин или закусочную заехать.
— Я не голодная, а вот ты ничего не поел у Лукьяновых, поэтому можем заехать…
В ответ Костя криво усмехнулся и тихо заметил.
— Я пиздец какой голодный. Но о еде здесь речь не идёт…
Вначале я не поняла о чём он говорит. Когда до меня дошёл смысл его слов — покраснела, а потом… Потом на душе заскребли кошки. О каком голоде Григорьев говорит, если он был с Дианой. Хотя и о каком «был» может идти речь… На настоящий момент я ничего не знала об их настоящих отношениях, но как только Костя позвал меня, тут же побежала за ним, словно собачка…
Вдавив ладони в сиденье, я растерянно отворачиваюсь от мужчины, а потом опускаю голову. Глаза натыкаются на покалеченную ногу и эйфория спадает. Минуту назад я мир готова была заключить в объятья, а сейчас… Что сейчас?! Сейчас меня накрыло болезненным настоящим.