Как только Савелий закончивает с ужинлм, я начинаю свой рассказ. Стараюсь не упустить ни одной детали, иногда останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, а потом еще с большим рвением продолжаю историю. Муж слушает молча, иногда хмурится, а когда я закончиваю, он хрипло выплёвывает.

– Наша мать такая же сука, только рожать была способна, а на остальное забила.

– Значит мы заберём девочку себе? – теряя голос, выдохнула я и подошла к Смирнову.

– В смысле? Как это заберём?

– Сава, Поле нужна мать. Мне врач сказал, что это сейчас главное. Она не выживет в такой семье.

– Мы выжили и неплохо…

– У вас был отец, - перебиваю я мужа, - а там нет никого! Пойми!

Савелий прикрывает веки и через несколько минут говорит.

– Я не уверен, что готов к такому шагу.

Вот и всё! Внутри обрывается нить надежды и я тихо всхлипываю.

– Поняла тебя.., просто… мне так жалко эту малышку.

– Оплатим ей лечение. Поможем, чем сможем, но забирать девочку… - это слишком поспешно. Это очень серьёзный шаг, Лера.

– Да-да. Я понимаю.

Савелий прижимает меня к себе и гладит по голове.

– Отец при жизни на мое имя открыл счёт. Я не хотел принимать эти деньги, но сейчас решил, что мы оплатим этими деньгами лечение и реабилитацию ребенка. И не спорь.

– Через два дня кардиолог вызовет на беседу в больницу родителей девочки. Полина тоже там будет... Съездим вместе?

Сава кивает и я обнимаю его в ответ.

– Спасибо. Я очень люблю тебя, родной.

***

Врач разрешил нам с Савкой присутствовать на беседе с родителями. Пока девочка проходила процедуры, было решено обговорить основные моменты. Когда Полинкины родные узнали про то, что мы готовы оплатить операцию, они подскочили со стульев.

– С чего это? – пропыхтел глава семейства.

Мужчине на вид было за шестьдесят, хотя голос был довольно молодым. От его одежды жутко несло мазутом и бензином, а на подошве ботинок скопились комья грязи. В городе дождей не было давно, возможно у них в деревне разразилась непогода.

– Благотворительность, - сухо бросил Савелий и сжал мою руку.

– А мы эти деньги наличными получим? – всполошилась Полинкина мать.

– Нет. Деньги сразу поступят на счет больницы, - ответил доктор.

Женщина фыркнула и гневно бросила.

– А жить я на что должна в столице? А питание кто будет оплачивать? Из собственного кармана?

– Платите нам сверху МИЛЬОН, - вмешался мужчина, - и тогда мы согласимся. А то нашли дураков.

Савелий, я и кардиолог одновременно открыли рты, настолько нагло и бездушно вели себя эти… недочеловеки.

– И вообще, - продолжил недочеловек мужского пола, - мне на фиг не сдалась эта пуговица. Одни траты с ней, а толку нет. Я приехал писать отказную, но за МИЛЬОН, так уж и быть, передумаю.

– Пишите отказную, - поднимается с кресла Савелий, - денег лично вам никто не даст.

Смирнов весь закаменел, а лицо побагровело от злости. Казалост вот-вот и он взорвётся.

– А кто нам проезд оплатит? И обед? Пришлось в городе жрать, не голодными же целый день ходить.

Женщина подходит к врачу и бросает на стол билеты.

– 800 рублей за билеты и 1000 за обед.

Я торопливо достаю кошелек, но Савелий предупредительно смотрит на меня и я замираю.

– Сами раскошелитесь, - рявкнул Смирнов и наглое семейство трусливо переглянулись, - сейчас отвезем вас в краевую опеку. Там напишите отказную. Дальше – добирайтесь как хотите.

В эту самую минуту в кабинет вошла медсестра. Девушка держала за руку хрупкую девочку с небесно-голубыми глазами.

– Для Полины готово место в палате на третьем этаже. Вы будете оставаться с ней, мамочка?

– Нет, - буркнула женщина и не глядя на дочь прошипела мужу, - проси денег, ну!

– Дайте хоть штуку, господа. Мы на мели, серьёзно! Жалко что ли?

Савелий больше не смотрит на недородителей, его взгляд устремлен на Полину. Не отрываясь он следит за малышкой, а я перестаю дышать от удивительного открытия – глаза мужа и девочки абсолютно одинокого цвета и разреза. Чудесно!

***

Когда через час мы едем с вокзала, куда забросили бывшее Полинкино семейство, Савелий порывисто начинает.

– Надо подключить все наши связи… Денис тоже может помочь… Надо положить тебя к малышке в палату, одной ей тяжело будет. И с опекой надо быстро решить… Но главное, я костьми лягу, но лишу этих тварей родительских прав на Полину. Всех сейчас подключим и усыновим девочку. Даю тебе слово!

Я не отвечаю… Плачу и улыбаюсь одновременно.