Бакинский период Сталин считал важным в своей биографии. В 1926 году, уже будучи руководителем Советского государства, он, отвечая на приветствие рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе, писал: «Три года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня… В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец, Фиолетов и др., с одной стороны, и в буре глубочайших конфликтов между рабочими и нефтепромышленниками, с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих… Там я стал подмастерьем от революции…»

О том, что Сталин в каком-то смысле его земляк, Байбаков никогда не рассказывал, свое «бакинское» родство с вождем не выставлял напоказ. Не потому ли, что за узником Баи-ловской тюрьмы Иосифом Джугашвили числились не только организация стачек и революционная агитация, но и разбойное нападение на судно «Император Николай I» Пароходного общества «Кавказ и Меркурий», налеты на банки, почтовые поезда, нефтепромышленников? По различным данным, у Сталина было пять-шесть сроков тюремного заключения и лишь один из них — «за политику». Вот как описывает тогдашнюю ситуацию в Баку доктор исторических наук, профессор Бакинского госуниверситета Парвин Гулам-оглы Дарабади: «В Баку <…> отмечается усиление террора, развязанного различными террористическими группами анархистского толка, такими как “Анархисты-коммунисты”, “Красная сотня”, “Черный ворон”, “Террор” и другими. Лишь в течение двух лет — 1907–1908 гг. — в 300-тысячном Баку было совершено свыше одной тысячи убийств или покушений и столько же случаев разбойных нападений, часто сопровождавшихся метанием бомб — “македонок”, которые изготовлялись в подпольных мастерских». Другой азербайджанский историк, Ягуб Микаил-оглы Махмудов, пишет: «Денег от сочувствующих революционному движению не хватало. И тогда Ленин собрал вокруг себя самых верных соратников, в число которых входил Коба — Иосиф Джугашвили. Эта группа создала несколько отрядов, занимавшихся грабежом и рэкетом в пользу революции».

Когда эти страницы сталинской биографии вышли из-под цензурного спуда, мог ли Байбаков хотя бы слегка коснуться их в своих мемуарах (уместней всего это выглядело бы в книге «Моя родина — Азербайджан»)? Мы полагаем, нет, не мог. ТАКОГО Сталина даже спустя полвека он показать не решился бы. Впрочем, с гарантией можно предположить, что об участии Джугашвили в боевых дружинах (ими, согласно полицейским сводкам, за несколько лет было совершено ограблений на общую сумму 3 млн рублей) даже в позднесоветскую пору Байбаков ничего не знал. А узнал бы, не поверил. Когда журналисты спрашивали его о Сталине (после ухода из Госплана он редко кому отказывал в просьбе об интервью), отвечал одно и то же: Сталину нельзя простить репрессий, хотя «в них больше виноваты Берия и Каганович». Во всем остальном Сталин для него был и остался непогрешимым.

Отца звали Константин Васильевич. Он носил фамилию Байбак. Его жена, Марья Михайловна, родила двенадцать детей, из которых пятеро умерли в младенчестве. Это было характерно для тогдашней России: требовалось рожать много детей, чтобы хоть один ребенок выжил. Когда сегодня говорят о былой многодетности на Руси как об одной из «скреп», смешивают две вещи — высокую рождаемость и многодетность. Высокая рождаемость была. Но была и очень высокая смертность. Оттого и рождаемость требовалась высокая. Детей рожали «про запас». Откройте «Капитанскую дочку» на той странице, где Петруша Гринев говорит: «Нас было девять человек детей. Все мои братья и сестры умерли во младенчестве». Смерть на пятом-шестом месяце жизни была обычным делом. И относились к подобным утратам без излишней сентиментальности: Бог дал — Бог взял.

Так вот, у Николая было два старших брата: Антон и Александр — и четыре сестры: старшие Ольга, Наталья, Евгения и младшая Антонина. О своем детстве Байбаков практически не оставил воспоминаний. И в этом он тоже человек сталинской выделки: докладывать только о деле, ничего лишнего и ничего личного. Как жила семья, кто кем потом стал, счастливо ли сложились судьбы — все это вызнала у потомков Николая Байбакова его биограф, историк М. В. Славкина. Она рассказывает:

«Раз в неделю на столе обязательно было мясо. Квартира в поселке <…> состояла из комнаты и кухни. Отец и сыновья спали на кухне, а мама Марья Михайловна с дочерьми — в комнате. По нынешним временам — довольно скромно, но по стандартам начала прошлого века — вполне благополучный быт рабочей семьи. Нянчить маленького Колю помогала старшая сестра Ольга. Правда, через год после его рождения она вышла замуж. Ее избранником стал буровой мастер Захар Снитко, получивший в 1930-е годы звание Героя Соцтруда. Из всех Байбаков одна Ольга так и осталась неграмотной. Но необыкновенно чуткая и по-женски мудрая, она нашла свое призвание в материнстве — родила и с большой любовью воспитала шестерых детей. Старшие из них были почти ровесниками Николая…

Жизнь других братьев и сестер устроилась по-разному. Антон Байбак служил в царской армии, потом работал в гаражном и тепличном хозяйствах. Первая его жена умерла, оставив маленькую дочку Надю. Затем Антон женился второй раз. В этом браке родились еще две девочки — Ирина и Неля. Но так уж вышло, что свою вторую жену Елену с тремя детьми Антон Байбак оставил, женился в третий раз и уехал в Махачкалу, где жил до своей смерти. Родные строго осудили этот поступок и практически прервали с Антоном связь. Зато опекали его дочерей и всячески помогали им.

Трагически сложилась судьба брата Александра. Всеобщий любимец, заботливый, чуткий, к тому же необыкновенно способный, в 14 лет он пошел работать на нефтяные промыслы, а после окончания рабфака был направлен на учебу в Москву, в Горную академию. В 1933–1935 годах преподавал в Стерлитамакском техникуме в Башкирии. Отзывы о нем как о педагоге были самые блестящие. Но по учебно-преподавательской линии Александр не пошел. Сначала его перевели в Наркомат тяжелой промышленности, а в 1938 году назначили ответственным контролером Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). К сожалению, его жизнь оборвалась слишком рано. В 1940 году он заболел туберкулезом. Ему бы лечиться, но грянула война — все эти страшные годы Александр провел в холодной Москве, контролируя по линии ЦК поставки горючего на фронт. Умер он в возрасте 41 года в январе 1946 года. У него остались жена Арфения и дочь Галина.

Кстати, именно Александр помог самой младшей сестре Антонине поступить в Московский нефтяной институт, который был создан в 1930 году на базе Горной академии. Она закончила технологический факультет. Потом вышла замуж за Георгия Ермолаевича Гарзанова, который со временем стал большим специалистом в области смазочных масел. Рассказывают, что его даже называли главным масленщиком страны. 3 июля 1941 года у них родился сын Евгений, который также продолжил нефтяную династию — вот уже много лет он преподает в РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.