Что арестованных специалистов-нефтяников не пощадят, стало ясно из доклада «Вредительство в энергетике», сделанного председателем Главэнерго Наркомтяжпрома Г. М. Кржижановским в ноябре 1930 года. «Вероятно, особо разительными успехами по линии вредительства могут похвастаться вредители-нефтяники, — отмечалось в докладе. — Еще в совсем недавние времена мы считали наше нефтяное хозяйство особо передовым, представляя его себе каким-то положительным оазисом по сдвигам технической реконструкции… Тем не менее оказывается, что здесь-то и было самое поганое, вредительское гнездо, представлявшее мощную организацию от своего верховного научно-технического совета до низовых производственных ячеек включительно».

Дальше все шло по нарастающей.

25 ноября 1930 года в газете «Известия» появилась статья академика И. М. Губкина под названием «Сорвать строительство нефтяной промышленности вредителям не удалось».

Затем в декабрьском номере журнала «За нефтяную пятилетку» была помещена передовая статья Георгия Ломова, руководителя объединения «Союзнефть», под заголовком «Вредительство в нефтяной промышленности», в которой была дана суровая оценка «вредительской работе части руководящих кадров».

Аналогичное дело о вредительстве в нефтяной промышленности органы ОГПУ фабриковали и в Закавказье. 15 августа 1930 года начальник секретно-оперативной части ЗакГПУ Лаврентий Берия представил председателю ЗакГПУ Станиславу Реденсу для утверждения дело «О контрреволюционной шпионской организации в Азербайджанской нефтяной промышленности», которую якобы возглавлял технический директор «Азнефти», инженер-технолог Фатулла Рустамбеков.

18 марта 1931 года коллегия ОГПУ СССР вынесла приговор всем обвиняемым по делу «О контрреволюционной шпионско-вредительской организации в нефтяной промышленности СССР». За срыв показателей на Северном Кавказе были репрессированы сотрудники треста «Грознефть». Приговоры получили 76 человек. В том числе один из основателей нефтяной промышленности еще в царской России Иван Стрижов. Он был приговорен к расстрелу, но в последний момент Сталин его «помиловал» — отправил на десять лет в лагеря. Смертный приговор был приведен в исполнение в отношении семи человек, остальным высшая мера «пролетарского возмездия» была заменена на десятилетний срок. Подобные меры «пролетарского правосудия», отмечает А. Матвейчук в своем исследовании, коллегия Закавказского ГПУ применила в Тифлисе в отношении всех обвинявшихся специалистов «Азнефти».

О том, что грандиозные планы нефтедобычи нереальны, поскольку не обеспечены финансовыми ресурсами, руководители отрасли докладывали «наверх». Председатель правления «Союзнефти» Георгий Ломов 18 декабря 1930 года на пленуме ЦК ВКП(б) говорил: «Сама сумма капитальных затрат в нефтяную промышленность совершенно недостаточна. В прошлом году при сумме всех затрат в 3 600 млн, фактически истраченных на капитальное строительство, нефтяная промышленность имела 347 млн рублей капиталовложений. В этом году она имеет 330 млн при 5,5 млрд затрат! Уже эти цифры сигнализируют, что в этой области мы что-то сильно осаживаем назад».

После пленума Георгий Ломов с тем же вопросом — увеличить капиталовложения в отрасль — обращался к председателю ВСНХ Григорию Орджоникидзе. Получил «ценный» совет: устранить последствия «вредительства», изыскать резервы и взять на вооружение передовой опыт американской нефтяной промышленности.

Ломов, однако, не успокаивается. В первом номере журнала «Нефтяное хозяйство» за 1931 год он публикует статью «Нефтяная промышленность перед расширенными заданиями». Статья начинается ритуальной реляцией об успехах отрасли: «Вопреки вредительской работе, которую проводила часть руководящих кадров нефтяной промышленности, последняя благодаря энтузиазму и активности рабочих масс и честных специалистов достигла больших успехов по выполнению заданий второго года пятилетки». Но дальше… Можно удивляться отваге, с какою председатель правления «Союз-нефти» констатирует, что Центральный комитет ВКП(б) поставил перед отраслью невыполнимую задачу: всего за несколько лет совершить «большой рывок» и в завершающий год пятилетки выйти на рубеж годовой добычи нефти в 46 миллионов тонн. Автор перечисляет основные производственные показатели 1930 года, которые свидетельствуют о непростом положении дел: «Добыча нефти в целом за год составила 17,2 млн т, что равно 99,8 % программы и больше предыдущего года на 26,6 %».

То есть, следует из статьи, план второго года пятилетки все же не был выполнен до конца. То же и с планом по буровым работам: «Пробурено на старых площадях 501 тыс. м — 96,65 % программы…» В отношении бурения на новых нефтеносных площадях «программа выполнена лишь на 81,3 %, пробурено разведочным бурением 80,1 тыс. м». Далее на четырех страницах Ломов излагает сложнейшие проблемы нефтяной промышленности, начиная с низкой скорости бурения до тяжелейшего положения с транспортировкой нефти и нефтепродуктов. И делает вывод: отрасль находится в тяжелейшем положении, и для ее модернизации необходимы значительные финансовые средства.

Но Ломов не был бы руководителем главка времен борьбы за «построение социализма в одной отдельно взятой стране», если бы в конце своей статьи не указал, чем, по его мнению, можно восполнить недостаток финансовых и технологических ресурсов для выполнения пяти летнего плана: «Опираясь на растущую активность рабочих масс, на базе соцсоревнования и ударничества нефтяная промышленность с успехом выполнит возложенные на нее партией и правительством расширенные задания по нефти».

Однако не соцсоревнование и не активность рабочих масс, а совершенно иные ресурсы нашли азербайджанские руководители «нефтянки» для выполнения плана. Первого апреля 1931 года на первой странице «Правды» было напечатано приветствие генерального секретаря ЦК ВКП(б): «Приветствую рабочих и административно-технический персонал Азнефти и Грознефти с выполнением пятилетки за два с половиной года. С победой, товарищи! Да здравствуют рабочие СССР, разбившие цепи капитализма и ставшие хозяевами своей страны! Да здравствует Советская власть! Да здравствует партия большевиков! И. Сталин».

Между тем на последний год пятилетки для бакинского и грозненского нефтяных районов был определен объем нефтедобычи в 40 миллионов тонн. «В этом случае, — пишет А. Матвейчук, исследователь истории азербайджанской нефтяной индустрии, — возникает закономерный и недоуменный вопрос: что же такое сверхъестественное могло произойти на промыслах всего за три месяца 1931 г.? Ведь планы предыдущего года не были выполнены… И каким образом руководству “Со-юзнефти” удалось убедить генсека Сталина, что отрасль досрочно справилась с грандиозным пятилетним заданием?»