— Будьте добры, в каком номере поселился мистер Керкленд? Мне надо передать ему цветы.

Дежурный деланно улыбнулся.

— Простите, мадам, но нам запрещено говорить, где он находится. Почему бы вам не отдать цветы мне? Я скажу, ему передадут. Мистер Керкленд прибыл к нам не вполне здоровым, он вряд ли принимает гостей.

Значит, они поймали-таки Филипа! Сердце Сары бешено заколотилось.

— Не ваше дело, принимает он или нет, понятно? — рявкнула она как могла начальственно.

— Что ж, мадам, если вы настаиваете… — потеряв уверенность, проговорил дежурный. — Мистер Керкленд в четыреста двенадцатом номере.

Не теряя времени на благодарность, Сара тотчас же направилась к лифтам, сжимая под мышкой коробку из-под роз.

* * *

Дверь, соединявшая четыреста двенадцатый с четыреста четырнадцатым, отворилась, в номер Филипа вошла женщина в белом одеянии медсестры. Прикрыла дверь, повернулась лицом. Через полуприкрытое окно послышались, нарастая, топот марширующих ног и звуки оркестра.

— Здравствуй, Филип! — сказала медсестра.

Сперва он не понял, кто это, смутил белый халат. Но теперь…

— Хезер! — изумленно прошептал Филип.

Ничего общего с той недавней, полубезумной, ничего не видящей и не слышащей. Энергична, абсолютно вменяема, до пугающей безупречности нормальна.

— Ты удивлен? — улыбнулась она.

— Ничего не понимаю…

Хезер прошла через комнату к окну, выглянула. Потом взяла снайперскую винтовку, проверила затвор, явно со знанием дела. И тут только Филип заметил, что на руках у нее плотно облегающие хирургические перчатки.

— Все мы орудия в руках Господа, — тихо произнесла Хезер. — Все маленькие исполнители его большого завета. Следуя его воле, мы очищаемся от греха. Возликуй же со мной, Филип!

Звуки оркестра становились все слышней. В горле у Филипа внезапно стало сухо, он судорожно сглотнул слюну. Мимоходом кинув взгляд в окно, Хезер подошла к его креслу. Присела перед Филипом на корточках, обхватив его колени.

— Я так счастлива, что они выбрали именно тебя, — прошептала она, с улыбкой глядя ему прямо в глаза. — С самого начала наши судьбы переплелись. Я знаю, любить тебя так, как я любила, страшный грех, но теперь мы оба заплатим за него и очистим друг друга перед концом.

— Что ты, Хезер! Ради бога… сними с меня наручники! Еще есть время вырваться из этого кошмара!

— Нет! — сказала Хезер с кроткой улыбкой. Ангельской улыбкой. — У меня долг перед Господом. И это его воля.

— Это воля Тодда! — вскричал Филип. — Не божья, а «Десятого крестового» воля! И ты их орудие, Хезер!

На мгновение улыбка погасла, но вот появилась опять. Хезер покачала головой.

— Это не твои слова, Филип! Мне указан путь, и я знаю, что мне делать. — Она встала, потянулась к нему, нежно, ласково, коснулась губами его губ. Отступила, глядя на Филипа сверху вниз, повернулась, пошла к окну. Взяла в руки «валмет», отвела затвор. С легким щелчком патрон вошел в ствол.

— Ты станешь убийцей! — проговорил Филип, не отрывая глаз от глядящего на него черным рылом дула «валмета».

— Цель моя искупить этот грех, — прошептала Хезер. — Я искуплю его, как и все другие, и этим добьюсь очищения, спасения Господня.

Дуло приподнялось, целя Филипу прямо в грудь.

Ледяной холод сковал его по рукам и ногам, жило лишь сердце, налитое невыносимой тяжестью. Филип понял, что ему осталось всего несколько секунд, и теперь ничто уже его не спасет.

— И ты знала это с самого начала? — выдавил он сквозь зубы. — Ты знала, чем все это кончится, когда набирала мой номер в Нью-Йорке? Когда ты спала со мной? Неужели, когда мы любили друг друга, ты знала, что убьешь меня?

— Не надо! — пробормотала Хезер, поднося приклад к плечу. — Не усугубляй…

— Продажная тварь! — плюнул в нее Филип. — Так вот какая у тебя цель в жизни! Переспать, разбередить человека, заставить бегать за тобой, обманывать, а потом пристрелить его?

Хезер застонала, точно от боли.

— Я сбилась с пути, — еле слышно проговорила она, прижимая палец к курку. — Я сбилась с пути, но они указали мне дорогу к самоочищению.

— Ради тебя я стал убийцей! — сказал Филип. — Я убил двоих человек, потому что верил, что тебе грозит опасность. А ты, значит, все время лгала мне? И все это ложь, кошмарная, наглая, мерзкая ложь!

— ЗАМОЛЧИ! — выкрикнула Хезер.

Внезапно спину Филипа резко обожгло, и тут все вокруг громыхнуло, словно от взрыва. И, теряя сознание, Филип увидел, как Хезер разносит на куски, белые клочья халата, одежды, фонтан крови, и вместе с выбитым стеклом как взрывной волной выбрасывает прямо в окно бесформенную массу кровавой плоти, и не различишь ни лица, ни шеи, ни рук, ни ног…

В этот момент оркестр неистово грянул: «Когда святые…», и Филип окончательно канул в слепую тишь.

22