— В бухгалтерию приказ направлю, — успокоил его я. — Напиши только, сколько, за что… Рабочие расходы, возместим.

— Да брось ты, Жень! — смутился Бульбаш. — Я же за идею работаю.

— Идеи идеями, — резонно возразил я, — но и на хлеб журналисту должно хватать. Ты мне, самое главное, хороший текст напиши. Ступай к Соне, обсудите, что и как, да в каком порядке будете размещать. Помни — с вас обоих сенсационный разворот. И вместе с Леней отберите кадры поинтереснее, поярче.

— Сделаем в лучшем виде, Жень, — Бульбаш расплылся в улыбке.

А я, отпустив его, вызвал Валечку и попросил принести архив номеров за текущий год.

[1] Здесь имеется в виду детская игра типа догонялок. Водящий пытался попасть по другим игрокам каким-либо грязным предметом — например, тряпкой. Тот, кому не повезло, становился «в o дой» или «сифаком».

В будущем, то есть в моей прошлой жизни, бумажные подшивки газет все еще сохранились. Однако с учетом того, что материалы дублировались на сайт, лично мне было удобнее искать их именно там. Но здесь, в перестроечном Андроповске, такая возможность отсутствовала. А потому мне предстояло презанимательнейшее времяпрепровождение — я собрался прочитать по несколько статей каждого корреспондента, чтобы понять их уровень.

В итоге я засиделся до позднего вечера, выпив, наверное, не меньше десяти кружек чаю и еще две чашки кофе, любезно заваренного мне Кларой Викентьевной. Сама она меня, в итоге, не дождалась и уехала на «Волге» домой лишь в компании водителя. Я на всякий случай попросил Валю соединить меня с Доброгубовым и предупредил завгара, что доберусь домой сам. Больше мне ничего не мешало изучать тексты разной степени качества… Разве что периодически заходила Валя и просила подписать документы, но я делал это не глядя.

Зато к вечеру, хоть я и заработал себе ощущение песка в глазах, у меня появилось четкое представление, кто и как пишет. А еще я, внезапно и к своему стыду, выяснил, что промахнулся с числом фотографов — для газеты снимали не только Андрей и Леня, но и любитель Федор Данилович Трунов, военный пенсионер, числящийся внештатником. Кадры он делал неплохие, и в газете они появлялись достаточно регулярно. Но это открытие натолкнуло меня на другую мысль — наверняка ведь для нас кто-то пишет со стороны. Всякие собкоры, рабкоры и прочие «коры».

И ведь никто мне об этом не напомнил! Я было хотел выругаться, но вовремя вспомнил, что никто не обязан подсказывать опытному главреду. Кто виноват, что в теле Кашеварова теперь сижу я? Пришлось оторвать от творческого процесса Виталия Бульбаша, который был моим заместителем и которому я, несмотря на его пьяные выходки, доверял сильнее, чем тому же Бродову. Оказалось, что мои подозрения не были беспочвенными: для «Андроповских известий» и впрямь писали внештатники и еще несколько корреспондентов в районе. Пришлось снова посетовать на потерю памяти, чтобы Бульбаш ввел меня в курс дела. А потом я схватился за голову — с учетом уже присланных материалов, которые благополучно лежали в моем столе, «поехал» весь мой план номера.

Однако я не сдался. Опрокинув в себя еще одну кружку чая, скрупулезно перечертил макет, раскидал фотографии и, как часто писали в те времена, «усталый, но довольный» посмотрел на дело рук своих. А потом на окно — сумерки уже сгустились, и пора было возвращаться домой. Завтра меня ждет симпатичная докторша, надо бы подготовиться.

Встав с кресла, я потянулся и похрустел суставами. Затем оделся, закрыл кабинет и, сдав ключ сердитому вахтеру, отправился на остановку. Поездки в автобусе уже входили в привычку. Только перед домом надо бы еще забежать в магазин, чтобы пополнить запасы пищи.

К счастью, в здании по соседству располагался гастроном, где усталая продавщица взвесила мне колбасы и рыбы для кота. Подумав, я еще прихватил картошки, яиц, молока в стеклянных бутылках с крышечками из фольги, хлеба с батоном и конфет «Коровка».

Вот теперь голод мне точно не грозит.

Утром я вскочил ни свет, ни заря, оглушенный заполошным звоном будильника. С непривычки опять поискал смартфон, но быстро сообразил, что прекратить неприятный звук нужно по-другому. Ударив по чаше звонка, чтобы сработал тормозной рычаг, я первые несколько секунд наслаждался тишиной, однако вскоре уже бежал в ванную комнату.

Электробритва «Харьков» сделала мои щеки сияющими свежей синевой, деревянная расческа уложила редкие волосы на косой пробор — не Ален Делон, но и то хорошо. Потом, пожалуй, нужно будет сходить к парикмахеру и побриться наголо. А то в сорок лет выглядеть плешивым дядькой как-то не комильфо. Лучше буду брутальным бритоголовым как Брюс Уиллис. Кстати, он в этом времени еще молодой и с густой шевелюрой. Просто еще не обрел популярность в нашей стране.

Зубная щетка была неудобной и явно потрепанной, и я сделал мысленную заметку купить новую. Зато порошок вместо пасты меня, поначалу обескуражив, порадовал — я прямо-таки чувствовал, как он сдирает с моей челюсти весь налет. Но при этом, что особенно любопытно, был мягким и даже вкусным. В итоге я, благоухающий «Шипром», облачился в обнаруженный в шкафу костюм-тройку, повязав галстук с расцветкой «китайский огурчик». Ну, как повязав… Скорее просто надев уже подготовленный кем-то вариант. Надо бы, кстати, научиться завязывать самому, чтобы не попасть в конфузную ситуацию.