Как же сильно отличалась «качалка» от вылизанных тренажерных залов моего времени! Неприкрытый цементный пол, по которому деловито сновали подвальные кошки, гудящие лампы дневного света, собранные и сваренные вручную стойки для штанги, деревянные скамьи для жима лежа. И — куда ни кинь взгляд — выточенные на токарном станке гантели, причем порой совершенно чудовищных размеров.

— Вот так мы здесь и занимаемся, — ухмыльнулся Загораев. — Попробуете свои силы?

Словно по команде, все качки вокруг перестали пыхтеть, заняли удобные позы и воззрились на меня, выделявшегося своим сорокалетним жирком. Интересно, чего они от меня ждут? Позорного хныканья?

Вот уж дудки!

О том, чтобы подтянуться на перекладине или отжаться от пола, и речи не могло идти. Я и в прошлой-то жизни не ставил рекордов, а здесь и подавно. И все же был способ не ударить в грязь лицом — поиграть с гантелями!

Разум и руки помнили простые упражнения, но перед этим важно было сделать разминку. Простенькую и вместе с тем эффективную. Я скинул шапку и свитер с олимпийкой, оставшись в одной белой майке и трикотажных штанах. А потом принялся разминаться — сначала крутил головой, потом руками, по очереди от плеч до кистей, следом корпусом и ногами. Качки одобрительно закивали. Что ж, уже не опозорился.

Подойдя к стенду с кустарными гантелями, я выбрал поскромнее, но при этом не самые маленькие. На вид килограмма два, точнее определить нельзя — тут вам не спортклуб двадцать первого века, где все подписано и, более того, прорезинено для комфорта. Руки налились тяжестью, но я не подал вида, отошел и принялся пыхтеть, работая мышцами. Дряблое тело Кашеварова стонало и просило пощады, оно порывалось выронить тяжелые для него гантели, стремилось предательски покачнуться. Поймав самый рискованный момент, я поставил инвентарь на пол и принялся приседать, не теряя темпа.

Голова раскалывалась, пот лился градом, и я вовремя остановился, восстанавливая дыхание. Вдох носом, выдох ртом. Вдох — выдох. Вдох. Выдох.

— Слабовато, — вынес вердикт один из качков.

— Негде тренироваться, — я развел руками, показывая, что сам недоволен результатами. — Эх, в нашем бы доме такой спортзал!..

— Так ходите к нам, Евгений Семенович, — предложил Загораев. — Я вам помогу, подскажу.

— Тренер? — с уважением спросил я.

— КМС[1] по тяжелой атлетике, — скромно ответил Владимир Борисович, и в помещении поднялся одобрительный гул.

— Мое признание, — я вежливо кивнул. — В официальных соревнованиях участвовал?

— А как же! — улыбнулся мой собеседник, а остальные качки, потеряв интерес, вернулись к своим занятиям. — Андроповский район представлял на уровне области, а потом и на всесоюзных.

— И чего ушел? — удивился я.

Загораев жестом пригласил меня в обставленный простенькой мебелью уголок, где на вспучившемся от сырости столе стояла просыпавшаяся пачка чая, граненые стаканы и банка с кипятильником.

— Так я ж до армейки еще занимался, — качок расположился на стуле, я сел напротив. — Потом еще пару лет. Но большой спорт плохо сочетается с работой, так что я немного по другой стезе пошел.

Он хмыкнул и обвел рукой зал, где продолжали самозабвенно пыхтеть такие же качки. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что все они без исключения носили широкие спортивные штаны. В основном клетчатые, как у Загораева. По всей видимости, это у них было что-то вроде клубной одежды.

— Слушай, Владимир Борисович… — начал я, но он меня прервал.

— Просто Вовка.

— Понял. Так вот, слушай, Вовка. А тебе сюда новые люди нужны? Или вход только по пропускам?

— Редакцию загнать хочешь? — понимающе улыбнулся качок.

— И не только, — уклончиво ответил я, снова вспомнив про коллектив Андроповского ЗКЗ.

— Понимаешь, мы с парнями этот подвал… ну, как бы это сказать, выкупили, — Вовка понизил голос. — Неофициально, конечно. Так что рассчитываю на твое понимание.

Все встало на свои места. Вовка Загораев был не только спортсменом, но и одним из первых частных предпринимателей в СССР. Кооператором, как их тогда называли. И пока Верховный Совет страны не принял закон об индивидуальной трудовой деятельности, который заработает в мае следующего года, он и другие такие же «частники» были вне правового поля.

— Как рыба об лед, — подтвердил я, что буду молчать. — Но насчет новых клиентов подумай. Как-нибудь, например, по бартеру…

— Это как? — наморщил лоб Загораев.

— Это когда тебе не деньгами платят, а взаимной услугой, — пояснил я. — Тут, знаешь, ходят слухи… — я понизил голос. — Ходят слухи, что наверху планируют предпринимательство разрешить. Как в двадцатые годы НЭП[2] вводили.

— Ну? — неопределенно сказал Вовка, показывая одновременно и скепсис, и заинтересованность.