– Интересная компания...
– голос Артёма раздался откуда-то сверху. А я уже мысленно натыкала его носом в перила приговаривая: "Вот кто это наделал, а? Кто здесь на этажах прячется? Кто Лерочку... в смысле, Валэри напугал до усра... " - А двоих осилишь?

Весь мой сарказм сполз с меня вместе с язвительной улыбкой, которую я нацепила, как только увидела его затылок в проёме между этажами.

Это что он сейчас сказал? Нет, не так:

– Ты что там гавкаешь, собака сутулая?
– вздрогнув, выдала я, чего никак от себя не ожидала. Не хотелось признавать, но его намёк, приправленный иронией, меня задел.

– Валэри, что ты говоришь? Ужас какой! Где твои манеры?
– возмутился он.

– Там же, где и твои!
– улыбнулась я, разведя руки в стороны.
– Вымерли вместе с динозаврами!

Решив не обращать на него больше внимание, я подцепила пальчиками застывших парней под руки и, гордо вскинув голову, миновала этого... Петросяна, блин. Ваня чему-то улыбался, ну а другой вообще не проявлял заинтересованности, находясь под гипнозом.

– И ты вот так уйдёшь?
– донеслось мне в спину, когда я уже вставляла ключ в замок.

– А на что это больше похоже?
– распахнув дверь, я пропустила внутрь "своих" и, закрывая её, мило добавила: - А ты постой, подумай над своим поведением...
– и не дожидаясь, пока Артём что-то ответит, захлопнула дверь и тут же отскочила от неё как можно дальше, чтобы не слышать того, что он скажет. Эта словесная перепалка может не закончиться никогда. Если он опять съязвит— я съязвлю, ну и до бесконечности.

– И что мне с ним делать?
– Ваня, почти заботливо державший Мартина за воротник, привлёк к себе внимание постукиванием ботинок друг об друга.

Марти, Мартин, Мартин...

– Ничего. Сейчас немного поболтаем и отправим его спатоньки. Споём ему "Спокойной ночки, малыши".

– Ты его убить решила?

– Ты совсем дурак?
– я прошла мимо, увлекая Мартина за собой.
– Я сказала колыбельную, а не панихиду.
– усадила податливого мужчину в глубокое кресло, и обернувшись добавила:

– Ты ботинки только снимай. Я здесь босиком хожу.

Спустя один час и одну бутылку шампанского, я уже тянула загребущие ручки к вискарю, и продолжала терроризировать Мартина:

– Ну хорошо — ты не помнишь, кто тебя обратил, хорошо — ты не можешь себя контролировать...
– я замолчала, оценив двусмысленность фразы, и поспешила исправиться.
– Нет, это плохо, конечно, что ты не можешь себя контролировать...
– кажется, я теряю свою же мысль, сбиваясь и отходя от сути.
– Вспомнила!
– всплеснув руками, чем изрядно насмешила Ваню, послала ему уничтожающий взгляд, и... опять забыла, к чему вообще вела этот разговор.
– Охо-хо-юшки хо-хо... Как же всё сложно...

– Кто-то уже дошёл до кондиции?
– насмешливо спросил Ваня.

Ага! Как же! А сам мне ещё виски плеснул в стакан. Я всё вижу...

– Похоже на то.
– хмельно отозвался Мартин, соглашаясь с Ваниной версией происходящего.

Нет, ну нормально? Это дискриминации по половому признаку и мужская солидарность мне сейчас так на плечи давит? А этот Мартин, вообще чего так запел? Осмелел, что-ли?

Последнее я заявила вслух. И, да, мне польстило, что он тут же заткнулся и уставился в дно стакана, высматривая там что-то интересное.

– Ха! Вспомнила! Вот у тебя мама, папа есть? Девушка? Представляешь это чувство... Не чувство потери, а неизвестности. Те люди, которых ты убил, у них есть семьи, любимые, друзья. И эта неизвестность, исчезновение человека сводила их с ума всё это время, что ты прятал тела в морге.
– да, и сейчас сводит. Итан перевёз тела в Логово, и что-то мне подсказывает, что нескоро он решит предъявить их родственникам. Если решит вообще...
– Они строили предположения, одно хуже другого, теряясь в догадках. И это чувство разъедает их изнутри... Тебе их не жаль?

Ваня притих, спрятав нижнюю часть лица за стаканом и оценивающе смотрел на меня, а Мартин...

– Не смеши меня...
– он ржал как конь!
– Я сирота. У меня уже давно нет родителей, ну, а девушки меня абсолютно не интересуют.

Ваня как-то напрягся, после заявления о нетрадиционной ориентации Мартина, и встряхнул головой, словно отгоняя от себя какие-то мысли. А вот меня больше заинтересовала реакция Вани, чем высокомерные речи, приправленные приступами хохота.

Но и так просто оставить убийцу я не могла: