Враг моего отца

Аннотация

— У всего есть своя цена, помнишь?

— И какая же цена у вашего молчания?

— Все зависит от тебя.

— Что я должна сделать, чтобы видео не попало к отцу?

Я согласилась подменить больную подругу на выступлении по случаю дня рождения влиятельного бизнесмена, даже не подозревая, что последует за этой помощью. Оказавшись «подарком» для человека, который является заклятым врагом моего отца, мне пришлось согласиться на его условия, для того чтобы видео моего танца не попало в руки папы.

Глава 1 Андрей – Андрей Владиславович, я могу идти? Нехотя поднимаю голову от экрана ноутбука и смотрю на застывшую в дверях моего кабинета помощницу. За окном давно темно. В офисе кроме нас, наверное, уже никого не осталось, а у Людмилы семья. Ей давно пора быть дома. Но я так загрузился ситуацией со стройкой «АрТеха», что просто потерял счет времени и не подумал, что секретаршу пора отпустить. – Да, Людмила. Вы можете идти. – До понедельника, Андрей Владиславович, – отвечает она с улыбкой. – И с днем рождения вас еще раз. В ответ я лишь сдержанно киваю и снова фокусирую взгляд на экране компьютера. Я уже час и так, и эдак кручу текст официального письма в Минстрой, но сам не пойму, как выкрутиться из ситуации, в которую меня загнали условия договора. Стройка нового корпуса огромного архитектурного университета и выставочного комплекса в разгаре, деньги вбуханы космические, а команда нового министра просто не дает мне работать. Черт бы побрал этого Немцова! Как вступил в должность, так сразу дал понять, что найдет юридические лазейки в существующих договорах с подрядчиками и на самые главные проекты приведет своих. Но и я тоже не какой-то мальчик для битья. Бодаюсь с ним уже два месяца в юридическом поле, а конца и края этому не видно. Задолбало. Свернув незаконченный документ, закрываю глаза и устало тру пальцами переносицу. Голова трещит. Задница затекла от бесконечного сидения за столом. Спина как у Квазимодо. День рождения на пять баллов. Кому из ребят рассказать – не поверят. Прерывая монотонный сеанс медицинского самоанализа, надрывно звонит мой мобильный. На экране – имя лучшего друга Сани Смирнова. Твою ж мать. С этой стройкой несчастной, совсем забыл про его приглашение. – Ну, где тебя черти носят, Миллер? – басит в трубку Смирнов, перекрикивая музыку на фоне. – В «Алмазе» скоро вся текила закончится, а ты даже не на пороге. – Сань, прости, в офисе еще. – Ты охренел что ли? – рычит он. – А ну быстро сюда. Девочки, выпивка, стейки – все уже готово. Без тебя не начинаем. – Начинайте. Мне еще надо заехать в ТЦ по пути. – Нет, Миллер, не начнем, – категорично заявляет Саня. – Тащи свой зад в «Алмаз». Отговорки не принимаются. Специально кабак рядом с твоей работой выбрали, так что, если через десять минут тебя не будет, вечеринка переедет к тебе в офис со всеми вытекающими. Гарантирую, уборщице утром не понравится. – Ладно, ладно, – впервые за этот муторный день я нахожу в себе силы улыбнуться, представив эту картину. – Скоро буду. – Так-то лучше, малыш, – довольно урчит друг. – А, так ты ж не малыш больше, четвертый десяток разменял сегодня. – Ну, спасибо за напоминание. – Всегда пожалуйста, дед, – ржет Саня, и перед тем, как сбросить вызов, лаконично добавляет: – Ждем. Захлопнув ноутбук, встаю на ноги и беру со спинки кресла пиджак. На хрен Немцова. На хрен стройку. На хрен перспективу попрощаться с миллиардным контрактом. Сегодня надо расслабиться. Праздник как-никак. А завтра снова в бой. В «Алмазе» в этот поздний час шумно и многолюдно, но Смирнов забронировал ВИП-зал на втором этаже с балконом, выступающим прямо над общим танцполом. И там сейчас тоже полно людей, но все знакомые. С удивлением обвожу взглядом собравшихся – бизнес-партнеры, приятели, давние друзья, которые спешат ко мне с поздравлениями. Я вообще не подозревал, что за моей спиной Саня организовал целый праздник. Не удивительно, что он так переживал за мою явку. С хлопком вылетает из горлышка бутылки пробка, шампанское льется рекой, звон бокалов, хор голосов. Я делаю первый глоток игристого, ощущая нечто похожее на праздничную эйфорию. Беру слово, чтобы поблагодарить всех за присутствие. – Нет, а ты что, серьезно, рассчитывал слиться? – скалит зубы Саня, чокаясь со мной бокалами. – Может, что-нибудь покрепче? – Давай, – соглашаюсь я, наблюдая, как друг тут же останавливает официанта просьбой принести нам виски. – И, спасибо. За сюрприз. – Да не вопрос, – Смирнов похлопывает меня по плечу. – Ты еще самого главного сюрприза не видел. – Мне начинать волноваться? – Не знал, что ты такой сыкун, – прыскает Саня, а потом вдруг смотрит на дорогие часы на запястье. – Пошли вниз к сцене, а то пропустим вишенку. – Вишенку? – уточняю я, не уверенный, что правильно его расслышал. – Ага, на торте, – хохочет друг, продвигаясь к сцене. – И помни, Миллер, тебе сегодня все можно. Что именно подразумевает Саня под этим абстрактным «все» я спросить не успеваю, потому что в зале резко гаснет свет, а ослепляюще яркий луч софита, направленный на сцену, приковывает мое внимание к бархатному театральному занавесу. Оживленная болтовня гостей и звон бокалов мгновенно стихают. Десятки глаз оказываются прикованы к светящемуся кругу, а у меня возникает какое-то поганое предчувствие. – Десять, девять, восемь… – под барабанную дробь начинает обратный отсчет громкий голос ведущего. – Сань, что происходит? – спрашиваю я. – Смотри! – скалит зубы Смирнов, залпом опрокидывая в себя остаток иристого из бокала. – …четыре, три, два… Занавес резко дергается, а потом медленно разъезжается в стороны. За ним оказывается гигантских размеров торт по обе стороны от которого застыли танцовщицы в блестящих купальниках, едва прикрывающих грудь и крутые ягодицы. – …один! Взрываются фанфары, из динамиков звучит музыка, торт начинает вращаться, танцовщицы тоже вращаются, напевая Happy Birthday, Mr. Miller , Саня пихает меня в бок, взгляды собравшихся мечутся от сцены ко мне и обратно, а я ощущаю себя как в дурацком фильме – и смешно, и стыдно, и зла не хватает. Терпеть не могу такого рода самодеятельность и, особенно, когда приходиться невольно становиться ее частью. – Да расслабься ты, – бормочет мне на ухо Смирнов, ощущая мое недовольство. – Девочки для тебя стараются! О, девочки действительно стараются. Гнутся то взад, то вперед, рисуют аппетитными задницами восьмерки, игриво выпячивают грудь, так что у большей половины мужиков в зале слюноотделение работает на максималках – того и гляди выть на луну начнут. И это мой подарок? Какой-то бордель на выезде. Собираюсь технично свалить с этого праздника жизни, но внезапно свет снова гаснет. А потом тонкий дребезжащий луч стробоскопа выхватывает верхушку торта, которая начинает двигаться, вслед за ней в движение приходит основание торта, а из него, как из пены морской появляется тонкая женская фигура – в блестящем боди, куда целомудреннее нарядов остальных танцовщиц, с длинными светлыми волосами, в свете софитов кажущихся серебристыми, и таинственной маской, закрывающей пол лица. Несомненно она – та самая вишенка на торте, о которой говорил пару минут назад Саня. Маленькая, изящная, грациозная. Как хрупкая лесная фея в окружении простолюдинок. С аккуратной грудью, узкой талией и умопомрачительными ногами. Вообще, красивые ноги – мой фетиш. А эти не просто красивые – почти идеальные. Округлые коленки, аккуратные икры и поразительно тонкие щиколотки, подчеркнутые ремешками пошловатых золотистых босоножек, – от взгляда на все это великолепие в паху у меня совершенно неожиданно становится горячо. Пока я пристально разглядываю незнакомку, напрочь позабыв о недавнем желании покинуть праздник, она окончательно выходит из торта и оказывается в центре танцевальной композиции. Танцовщицы вокруг нее трясут задницами, а девушка в маске делает несколько грациозных движений, в которых нет ни грамма пошлости, а потом низким мелодичным голосом с приятными бархатистыми нотами произносит: – С днем рождения, Андрей. Пусть в этом году сбудутся все ваши мечты! На пару секунд воцаряется тишина. Следом зал взрывается оглушительными аплодисментами. Я не хлопаю – я просто смотрю. На нее, на незнакомку со светлыми волосами, чувствуя, что в этот момент и ее внимание сосредоточено исключительно на мне. Несмотря на то, что большая часть ее лица скрыта маской, я вижу, как испуганно расширяются ее глаза, как бледнеют щеки, как судорожно девушка сглатывает. Мой интерес напугал ее? А разве она – не мой подарок? Разве Саня не сказал, что мне сегодня можно все? Я в жизни не пользовался услугами шлюх – в этом просто не было необходимости. Но я прекрасно понимаю, как этот мир устроен. И то, что танцовщица, выпрыгивающая из торта в микро-купальнике, должна быть готова к определенному интересу своих зрителей лично для меня очевидно. Чего же эта вдруг затряслась? – Ну как тебе сюрприз? – Саня впихивает мне в руку бокал с виски, заставляя меня отвести взгляд от незнакомки. – Ничего такого не подумай, это просто для настроения, друг! Я же знаю, что ты обычно подобное не любишь. – Все нормально, – отзываюсь я без улыбки, поспешно оборачиваясь к сцене только чтобы понять, что бархатный занавес начинает закрываться, пряча от заинтересованных мужских взглядов аппетитные формы застывших в сексуальных позах танцовщиц и огромный бутафорский торт, только вот… Только вот хрупкой незнакомки в маске, к моему шокирующему разочарованию, на сцене уже нет. Глава 2 Даша — Черт! Да что за кретин там за рулем? — нервно дергаю руль своего автомобиля, который получила в подарок от отца на двадцатилетие, на интуитивном уровне пытаясь собственными движениями заставить двигаться и огромный внедорожник, затормозивший передо мной. — Езжай, давай. Там вообще есть водитель? — Даша! Даша, ау, — по громкой связи из динамика мобильного доносится взволнованная речь подруги. — Все в порядке? — Ян, подожди секунду. Тут какой-то придурок перегородил мне дорогу, — тараторю я. — Я и так опаздываю. Что скажет именинник, если его сюрприз появится в тот момент, когда все решат разойтись по домам? — Не торопись. Успеешь, — пытается подбодрить Яна, из-за которой я, собственно говоря, и торчу тут в это позднее время. — Твой начальник будет в бешенстве, и в конечном итоге вышвырнет тебя с работы, — уныло говорю я, напоминая подруге, ради чего все это затевалось. — Так, ладно, придется разобраться с этим ненормальным. Отключаюсь. Перевожу рычаг на паркинг, выхожу из автомобиля и торопливо двигаюсь к черному “Гелендвагену”, из-за которого я не могу выехать с парковки. Часы показывают восемь тридцать вечера, а уже в девять я должна выпрыгивать из торта с поздравлениями и горячими танцами на сцене клуба, до которого мне ехать еще пару километров по загруженным улицам. А ведь еще переодеться надо и поправить макияж, иначе весь план помощи подруге полетит к чертям. Мы с Яной Соловьевой познакомились еще в детстве, когда наши родители привели нас в одну танцевальную студию. Почти год мы из кожи вон лезли, пытаясь стать лучшими в группе, а потом поняли, что сильнее мы в команде. С тех пор мы с Яной неразлучны. И я точно знаю, что если мне нужна будет помощь, она станет первой, к кому я обращусь. Точно также, как она сегодня обратилась ко мне. Вот уже несколько месяцев подруга работает танцовщицей в крупном агентстве по организации праздников. Ничего неприличного – только танцы и поздравления. Но сегодня, в тот самый день, когда ее вызвали стать сюрпризом из торта для какого-то важного бизнесмена, Яна подвернула ногу. Хромая и заплаканная, она умоляла меня выйти на сцену вместо нее, убеждая, что никто даже не заметит факт подмены. И хотя идея мне совсем не нравилась, я согласилась. В конце концов, никаких других планов на вечер у меня не было, а оплату за десять минут выступления обещали очень достойную. Собственные деньги, о трате которых не нужно будет отчитываться отцу, мне совсем не помешают, а Яна сохранит за собой рабочее место. На словах в выигрыше остаются все. Главное, чтобы обо всем этом никто не узнал. Даже подумать страшно, что история моей маленькой подработки станет известна отцу. К слову сказать, Яна тоже скрывает от родителей то, чем она занимается. В будущем она планирует открыть свое ивент агентство и сейчас нарабатывает опыт. По мне, так она просто сбегает от суровой действительности – у ее матери и отца слишком сложный период в отношениях. Оказавшись рядом с навороченной тачкой, я убеждаюсь, что в машине никого нет. Печально усмехаюсь — богатым закон не писан. Они могут делать все, что захотят, и это жутко раздражает. Я и сама из такой семьи, поэтому знаю, о чем говорю. Отец частенько перегибает, а про брата, который раз в полгода стабильно оказывается в полицейском участке, вообще молчу. Прикинув свои варианты, делаю то, на что в любой другой ситуации никогда бы не осмелилась — бью ногой по колесу. И, о чудо, внедорожник издает характерный сигнал. Сложив руки на груди, терпеливо жду, когда хозяин соизволит вернуться к машине. Не проходит и минуты, как из торгового центра выходит мужчина, сердитое выражение лица которого не сулит мне ничего хорошего. Но что уж там – выражение лица, это последнее, что меня беспокоит. Незнакомец невероятно высок и потрясающе привлекателен. Из той редкой породы мужчин, которые стопроцентно нравятся всем от юных неискушенных девчонок до умудренных опытом бабуль. Пока он стремительной походкой идет мне навстречу, видимо, раздумывая, убить меня сразу или дать помучиться, я успеваю рассмотреть его с ног до головы — деловой костюм с белоснежной рубашкой в сочетании с выразительным лицом и нереальным серебристо-стальным цветом глаз, от которых невозможно оторваться, приводят меня в секундное замешательство. Как же хорошо, что несмотря на сумерки, я нацепила солнцезащитные очки, собрала волосы в высокий хвост и надела толстовку оверсайз! Это было сделано на всякий случай, с расчетом на то, если вдруг я случайно встречу кого-то из папиных знакомых, то узнать меня будет трудно. Но сейчас при виде этого мужчины несмотря на всю свою не хитрую маскировку мне хочется зажмуриться и испариться, чтобы меня просто не заметили. И что это еще за странное ощущение, будто я его где-то уже видела? Может, он актер? Или преподаватель в университете? Хотя наши преподаватели на таких машинах не ездят… — Тебе заняться нечем? — рычит незнакомец, подходя ближе. Черт возьми! У него линзы? Глаза просто нереальные – как расплавленное серебро, даже жутковато. — Вы перегородили мне дорогу, — вся моя уверенность куда-то улетучивается, а голос звучит сдавленно и тихо. — Я очень тороплюсь, а ваша машина мешает мне проехать. — И ты посчитала, что решить проблему, испортив чужое имущество, это хорошо? — спрашивает он раздраженно. — Нет, — отрицательно качаю головой. — Я ничего не портила, только сделала так, чтобы сработала сигнализация. Мы можем как-то побыстрее решить вопрос с вашим автомобилем? — Можем, — он окидывает меня с ног до головы странным взглядом, от которого по моему телу расходятся мурашки. — Если ты пообещаешь больше не портить чужое имущество. — Что? — неожиданный переход от яростного негодования к насмешке ставит меня в тупик. Этот человек ставит меня в тупик. — Пообещай, — настаивает он, но в его глазах пляшут озорные огоньки. — Конечно, — скованно улыбаюсь я, а затем разворачиваюсь и торопливо мчу к своему автомобилю, ощущая спиной пристальный взгляд незнакомца. Стоит мне захлопнуть за собой дверь и пристегнуться, “Гелендваген” передо мной срывается с места, а я завожу двигатель и, вырулив на дорогу, снова набираю номер подруги. — Даш, нужно поторопиться. Заказчик звонил, спрашивает, где танцовщица, — на этот раз голос Яны кажется взволнованным. Дело — дрянь. — Мне еще переодеться надо, — я давлю на педаль газа, превышая максимально разрешенную скорость. — И макияж до ума довести. — На светофорах подкрашивайся, — подсказывает подруга. — Я так иногда делаю. — Ну, если ты так делаешь, неудивительно, что ты сидишь дома с травмой! Это небезопасно! — Не будь занудой! — тянет Яна, ничуть не обидевшись. — Крайние ситуации требуют крайних мер. — Лишь бы я в твоих ситуациях и мерах крайней не стала, — говорю со вздохом. — Даш, я тут хотела еще кое-что сказать тебе… — Этот тон мне уже не нравится, — поджимаю губы, предчувствуя подвох. — Это будет не совсем танец, — понизив голос, осторожно произносит подруга. — Что? — я резко выжимаю педаль тормоза, притормаживая на светофоре. — Перед тем, как станцевать, тебе нужно будет выпрыгнуть из торта, – выдает Яна на выдохе. — Торт такой большой, знаешь, ты в полный рост в нем поместишься. Это как игра. Большой бутафорский торт для большого мальчика. Но на этом все. Клянусь. — Лишь бы большой мальчик не решил съесть свой торт и меня вместе с ним. — Ничего такого не будет! — заявляет подруга авторитетно. — Ты же знаешь, у нас есть охрана. И в контракте все четко прописано. — Ладно, разберемся. Вариантов все равно сейчас нет. Позвоню после выступления. Обнимаю. Я сбрасываю вызов и, пока стою на светофоре, пытаюсь подкраситься, разглядывая себя в зеркало заднего вида. Несколько лет назад я за компанию с Яной ходила на курсы «Макияж для себя». Подозреваю, подруга потащила меня с собой как раз на случай таких вот сюрпризов с ее стороны. — Ну наконец-то! — сердито восклицает менеджер Алексей, стоит мне появиться на пороге клуба, и скептически рассматривает мой наряд. — Через восемь минут поедет торт. Ты вообще успеешь собраться? Не успев отдышаться, я бегу в примерочную и, сбросив толстовку и белье, натягиваю на себя сверкающее боди, в котором, несмотря на длиные рукава, чувствую себя скорее раздетой, чем одетой. Остановившись перед зеркалом, я распускаю волосы и надеваю маску. Волноваться мне, конечно, не стоит – в незнакомке, которую я вижу в отражении, я едва узнаю себя, но паршивое предчувствие все равно заставляет меня поежиться. Яна мне будет должна по гроб жизни! В клубе громко играет музыка. Сквозь бешеный шум крови в ушах, я различаю голос ведущего, а потом Алексей ведет меня куда-то по узкому проходу, и я оказываюсь внутри сложной конструкции, которая со стороны выглядит как гигантский торт. — Карточка с именем именинника у тебя под ногами. Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии, — не слишком вежливо бросает менеджер, закрывая меня в чертовом торте. И теперь единственное о чем я могу думать, это скорее выпрыгнуть из него, и чтобы все это, наконец, закончилось. Музыка становится громче, за тонкой стенкой бутафорского торта я слышу ритмичные шаги других танцовщиц, все вокруг меня приходит в движение и в самый последний момент перед тем, как верхушка начинает раскрываться, я успеваю найти карточку с именем. Андрей Миллер. Это, должно быть, шутка?! Не шутка. Потому что сейчас я могу различить слова, которые напевают танцовщицы. Happy Birthday, Mr. Miller. Отец меня убьет. Из легких будто резко выбивает весь воздух. На спине проступает холодный пот. Я цепенею от ужаса. И мечтаю испариться. Но подвижная платформа неумолимо толкает меня наверх, и под мощный рев аплодисментов, я выскакиваю из торта. Мне в глаза ослепляюще светит стробоскоп, так что в первый миг я совершенно теряюсь. Девочки вокруг меня трясут перьями и попами, а я оказываюсь в состоянии сделать лишь несколько самых простых движений и, когда музыка затихает, севшим от волнения голосом произнести: – С днем рождения, Андрей. Пусть в этом году сбудутся все ваши мечты! На секунду толпа замолкает, а потом взрывается новой волной криков и аплодисментов. Луч света уходит мне под ноги, позволяя, наконец, разглядеть происходящее в зале. Но… Лучше бы я ослепла! Прямо перед сценой я вижу мужчину, которого все вокруг поздравляют. Темные волосы. Темный костюм. Белая рубашка. И глаза. Расплавленное серебро и стальная твердость. Господи, неужели незнакомец из внедорожника и Андрей Миллер — это одно лицо? Так вот почему там на парковке перед ТЦ он показался мне странно знакомым! Пока я чувствую, как от безотчетного страха слабеют мои колени, а от натянутой улыбки начинает сводить мышцы лица, именинник смотрит на меня немигающим взглядом, под которым я ощущаю себя букашкой, наколотой на булавку. Мог ли он узнать меня? Вряд ли. Этот свет. Этот маскарад. Мы ведь с ним в реальности никогда даже не встречались! Тогда почему он так смотрит? Пристально, напряженно, словно хочет проникнуть в мою голову, прочитать мысли... Мужчина, который все это время трется рядом с Миллером, наконец, отвлекает его. И я, воспользовавшись этим шансом, тупо сбегаю — прячусь за кулисами, пока девчонки завершают выступление. И только тут перевожу дыхание. Все кончено. Надо уходить. К черту деньги. Главное, выбраться отсюда неузнанной и незамеченной. Сердце бьется в груди как бешеное. Адреналин бежит по венам, разгоняя кровь. Даже не пытаясь отыскать Алексея, я хватаю с вешалки в гримерке свою одежду, на ходу натягивая толстовку и пряча под плотной тканью блестящий наряд. Маска все еще на мне — маленький защитный элемент, от которого я пока не спешу избавляться. По узкому коридору, по которому начинают возвращаться со сцены взбудораженные танцовщицы, я прохожу к двери с надписью «Выход». Но до того, как я успеваю толкнуть от себя ручку, мне на плечо опускается тяжелая рука. Медленно поворачиваюсь, рассчитывая увидеть перед собой Алексея или на худой конец охранника, но мне крупно не везет. Там стоит Миллер. И его серебристые глаза меня парализуют. — Хорошее выступление, — низкий рокот его голоса, в котором отчетливо слышна насмешка и что-то еще, что я не могу разобрать, разносится по коридору. — Благодарю, — отвечаю нервно. — Извините, мне пора. — Задержись. — Звучит как приказ, — вздернув подбородок, рассматриваю красивое лицо. — Скорее настойчивая просьба, — с низким смешком произносит мужчина, внезапно протягивая руку и касаясь пальцами моего подбородка. Я делаю шаг назад, но упираюсь спиной в металлическую дверь. А Миллер наступает, заключая меня в ловушку. — Пустите, — успеваю пискнуть я, а в следующий миг мужчина тянется к маске и одним точным движением срывает ее с моего лица. Глава 3 Андрей — Что вы себе позволяете!? — попав в ловушку, блондинка гордо вздергивает подбородок и пронзает меня негодующим взглядом голубых глаз. Я и сам хотел бы знать, что я себе позволяю. Навязываться девицам, пусть и таким симпатичным, не в моем стиле. Да и, будем откровенны, у меня со школы не было в этом необходимости — обычно они сами идут ко мне готовые если не на все, то на многое. А эта… Разбудила во мне своим нарочито скромным танцем что-то мрачное и первобытное. Стоило осознать, что она со сцены удрала, как по щелчку включился инстинкт хищника — с ума бы сошел, если бы ее не догнал. Догнал. Хоть и не без труда. Сорвал с нее маску. А теперь ума не приложу, что делать дальше. Еще и ее реакция — вполне искреннее возмущение и может быть даже страх, — заставляет голос совести все громче звучать в груди и чувствовать себя последним мудаком. — Расслабься, пожалуйста, — прошу я неожиданно мягко, изучая ее лицо в неясном свете коридора. — Я не причиню тебе вреда. Без маски, с рассыпанными по плечам серебристыми волосами девчонка выглядит совсем юной и невинной, несмотря на выкрашенный в пошловатый красный оттенок рот и яркие румяна на щеках. Не идет ей весь этот боевой раскрас, думаю с внезапной тоской. Хочется ее другую увидеть — совсем без макияжа, и желательно, чтобы из одежды на ней были только эти изумительные волосы. Сегодня ночью, например. Господи, о чем я только думаю? — Если вы меня не отпустите, я закричу! — шипит блондинка, безуспешно пытаясь ускользнуть. Не даю. Между металлической дверью пожарного выхода и моим телом у нее только один шанс удрать — чтобы я отошел в сторону, а я, по мне самому неясным причинам, пока сделать это не готов. Мне интересно. И она сама, и куда это все может нас завести. Давно уже меня так никто не увлекал. Не пойму только, почему моя близость так ее нервирует. Это я еще на сцене заметил, стоило нашим глазам встретиться. — Мы уже встречались? — спрашиваю внезапно, разглядывая ее с все усиливающимся интересом. — Твоё лицо кажется мне странно знакомым. — Да пустите же меня! — девчонка упирается ладошками в мою грудь, а сама явно нервничает. Сочную губу прикусила белыми зубками, глаза прячет, а румянец на нежных щеках — не краска, а ее естественный, — проступает все ярче. Я не психолог, но в бизнесе у меня отличная чуйка. Всегда чувствую, когда оппонент врет. И сейчас знаю наверняка, что эта девчонка, пусть напрямую и не лжет, но что-то от меня скрывает. Понять бы что.... — Я тебя знаю, — вдруг изрекаю уверенно, и сам недоумеваю, как мог сразу не узнать ее. Очки, хвост, дерзкий взгляд... Неужели это пойло, которое мне Саня всучил по прибытию в клуб, так затуманило мой разум? — Полчаса назад на парковке. Это была ты. Незнакомка поднимает на меня испуганные глаза, но отчего-то у меня создается ощущение, что выдыхает она с облегчением. — Действительно, — саркастично цедит сквозь зубы. — Как я сразу не догадалась. Паркуетесь вы также отвратительно, как и общаетесь с женщинами. Совершенно неожиданно для себя, я улыбаюсь. Широко и искренне. А она забавная. — Может быть, показать тебе, как я общаюсь с женщинами? — понизив голос, я придвигаюсь к ней чуть ближе, носом улавливая ее запах — что-то фруктовое и морское. Приятное. — Вы мне неинтересны! — сдавленно бормочет она, шумно вздыхая, отчего ее грудь под толстой тканью безразмерной толстовки, почти касается моей. — А я думал, ты мой подарок, — шепчу я, не сводя с нее взгляда. Сам понимаю, что веду себя как мудак, но остановиться не могу — очень уж занятно наблюдать за калейдоскопом эмоций на ее лице. — Подарком был танцевальный номер, — напоминает она резко. — Если вам нужна компания на вечер, поищите кого-то другого. — Я нашел тебя. — Меня вы не нашли! — она задыхается от возмущения. — Я вам не какая-нибудь девочка по вызову. Я уезжаю. — Ты танцуешь с голой задницей перед кучей мужиков, — напоминаю насмешливо, испытывая неожиданное возбуждение, вспомнив, как она двигалась на сцене. — Вряд ли тебя можно назвать образцом добродетели. — Танец — это искусство, — огрызается девчонка. — Но вам этого, очевидно, не понять. — Готов угостить тебя коктейлем и послушать все, что ты расскажешь мне об искусстве. — Целый коктейль? — блондинка демонстративно пучит глаза и издевательски приподнимает аккуратную бровь. — Обалдеть, как дорого вы меня оценили. Ее удар мастерски бьет в цель. Я реально веду себя как кретин. — Извини. Это действительно прозвучало не очень, — соглашаюсь я. Что-что, а признавать свои ошибки я умею. Это полезное качество и в бизнесе, и вообще в жизни. — Назови свою цену. — Да что ж вы такой непонятливый! — нервно усмехается девчонка. — Сказала же, что вы мне неинтересны. Нет такой цены, которую вы можете заплатить за меня. — У всего есть цена. — Мне вас даже жалко, — она морщит аккуратный нос и бесстрашно смотрит в глаза. — Каким ужасным должен быть ваш мир, раз вы считаете, что в нем нет ничего дороже денег. Сучка! Откуда только в ней столько апломба? Танцует полуголая на сцене, а потом читает мне лекции о ценностях в жизни. Любую другую я бы уже размазал по стене метким комментарием, а эту не могу, да и не хочу. И это ее демонстративное неповиновение меня даже не раздражает. Хотя, нет, раздражает, но возбуждает куда сильнее. Тяжесть у меня в паху куда красноречивее слов. Чертовщина какая-то. — Как тебя зовут? Она демонстративно молчит. — Мне несложно узнать. Снова тишина. — У тебя кто-то есть? — эта мысль неприятно колет грудь. — Да! — выпаливает она. — Есть! Чувство собственного достоинства. Да отпустите же вы меня, черт возьми! Она снова бьет меня кулачком в грудь, кстати, весьма ощутимо. За спиной раздается какой-то шум. Инстинктивно я оборачиваюсь, и девчонка тут же этим пользуется — со всей дури толкает меня и выскальзывает из ловушки. — Занятная вышла беседа, — говорит она даже чуть надменно, бросая на меня дерзкий взгляд. — С днем рождения, господин Миллер. — Еще увидимся, — это не вопрос, это обещание. — Это вряд ли. Я даю ей уйти, хотя запросто мог бы задержать. Но еще до того, как тонкая фигурка скрывается за дверью, и я остаюсь один, я уже точно знаю, что это не последняя наша встреча. Даже если для того, чтобы найти ее, мне придется поменять местами небо и землю. Глава 4 Даша Надо же, как легко он дал мне уйти. После того, как Миллер припер меня к стенке и недвусмысленно намекнул на желание продолжить знакомство, думала, что мне не удастся выпутаться без потерь. Такие люди хорошо знакомы с понятием вседозволенности, и им плевать на мнение других, особенно на обслуживающий персонал. Впрочем, допускаю, что наткнувшись на сопротивление, он просто посчитал, что я не стою того, чтобы он напрягался. С бешено колотящимся сердцем я выбегаю на улицу. Открыв дверь автомобиля, кидаю свои вещи на переднее сидение, завожу двигатель и торопливо выезжаю с парковки. На часах половина десятого. Поздновато для гостей, но Яна вряд ли спит, а у меня к ней много вопросов. Набираю ее номер и ставлю перед фактом, что скоро буду у неё. — Дашуль, — открывая мне дверь двадцатью минутами позже, подруга улыбается во весь рот, демонстрируя ряд белоснежных зубов, — как же ты меня выручила! Ты даже не представляешь. — Почему ты не сказала, кого мне придется поздравлять? — рявкаю с порога, протискиваясь между ней и дверным проемом. — Ты одна? — Да, родители на ужин ушли в “Тратторию”, — она растерянно хлопает глазами. — А что случилось? Ты его знаешь? — Все гораздо хуже, Яна! Прежде чем пуститься в пересказ произошедшего со мной этим вечером, я иду в комнату подруги и стягиваю с себя пошляцкое сверкающее боди. В привычной свободной толстовке снова ощущаю себя человеком, а не куклой. Даже не замечала, что в полиэстеровой тряпке мне было так сложно дышать. Швырнув боди на кровать, под пристальным взглядом подруги плюхаюсь в кресло и прикрываю глаза. Черт, как же хорошо! — Даш, ты будешь рассказывать? — осторожно спрашивает Яна. — Что не так с этим Миллером? — Он — враг моего отца номер один. Я не знаю подробностей, — добавляю резко, — да и не хочу их знать. Но если Миллер поймет, что это я плясала на его дне рождения, то он вполне может использовать это против папы. А если узнает отец, то мне просто хана. — Вот черт! — потрясенно произносит подруга, оседая на диван и прикрывая рот рукой. — А он не узнал тебя? — К счастью, нет. Мы раньше не встречались. Но я не исключаю возможности, что если он начнет копать в мою сторону, то увидев фотки, все поймет. — Так, ну, Миллер тебя не идентифицировал — это уже хорошо. А почему ты думаешь, что отец может узнать? — спрашивает Яна, нервно растирая ладони. — Выступление снимали на камеру. Один из гостей, — уточняю я. — И даже несмотря на то, что я была в маске, родной человек меня легко узнает. — Стоп, подожди. Одно из условий выступления — никто не снимает его на камеру. Я четко проговаривала этот момент с организаторами, — раздраженно бросает подруга. — Но это еще не все, Ян, — я тяжело вздыхаю. — Что еще? — Помнишь, мне сегодня перегородил дорогу какой-то кретин? — я провожу рукой по волосам и смотрю прямо на подругу. — Только не говори, что это был этот Миллер! Яна шокированно качает головой. Понимаю ее, со стороны все это, наверняка, кажется полным бредом — слишком много случайностей для одного вечера. Хотя с моим везением иначе и быть не могло. Остается только надеяться, что мы с Миллером больше никогда не встретимся, и он не узнает, кто я такая. — В точку, подруга, — я щелкаю пальцами и снова откидываюсь на спинку кресла. — У тебя есть что-нибудь перекусить? У меня желудок сводит от голода и волнения. — Конечно. Идем, — Яна резво вскакивает на ноги и направляется прямиком в кухню. Я же остаюсь в спальне и несколько минут сижу, не двигаясь. В голове проносятся воспоминания о сегодняшнем вечере, а перед глазами непроизвольно встает непрошенный образ Андрея Миллера. Он привлекателен — этого не отнять. Высокий, широкоплечий, уверенный в себе мужчина, который точно знает, чего хочет. В белой рубашке и строгом костюме Миллер выглядел очень сдержанно и по-деловому, выделяясь среди собравшихся в клубе гостей в неформальной одежде. Такое ощущение, что до приезда в ресторан он работал. Довольно странно, что в день рождения он вкалывал, а на собственный праздник приехал даже позже гостей. Хотя, чему я удивляюсь? Мой отец такой же — работа для него всегда была и всегда будет на первом месте. После ужина, которым Яна явно пытается вымолить у меня прощение, сразу же собираюсь домой — завтра с утра на пары, а мне ещё нужно подготовить конспект по экономическим рискам. Ненавижу экономику. Папа же наоборот спит и видит, когда я закончу университет, чтобы пристроить меня на какую-нибудь должность в госструктуре. В очередной раз грустно усмехаюсь, думая об этом, — отец ни разу не спросил, чего хотелось бы мне, а слабые попытки объяснить, что душа лежит совсем в другом направлении, он даже не заметил. Сейчас разговор о будущем я даже не завожу. С тех пор, как папу повысили до министра, он стал нервным и раздражительным. Во многом из-за непрекращающейся борьбы с Миллером. До окончания университета у меня еще есть немного времени — надеюсь, в финале я приму волевое решение остаться верной себе, а отец если не поймет, то хотя бы будет уважать мой выбор. Что до Миллера… Однажды я случайно стала свидетельницей разговора отца с Григорием Львовичем — коллегой и по совместительству близким другом. Они говорили о том, что наглый Андрей Миллер не за что не получит землю для застройки. Отец не стеснялся в выражениях и называл Миллера такими словами, которых я вообще никогда от него не слышала. Разумеется, в подробности вдаваться не стала — меня это не касается, но жёсткий тон папы отчетливо врезался в память. Пусть отец никогда не был мягким человеком, но и слепо агрессии я за ним не замечала. Именно Миллер стал тем человеком, который вывел его на эти разрушительные эмоции. Вернувшись от Яны домой, я первым делом проверяю кабинет отца — но его здесь нет. Потом иду на кухню, чтобы налить себе воды. Уже поздно, наша домработница Марина Борисовна давно ушла, но об ее присутствии в нашей жизни напоминают ароматные запахи — в центре стола стоит свежий вишневый пирог. Лет пять назад она и меня научила печь, и хотя у меня не очень получалось, это занятие меня какое-то время очень увлекало, и я торопилась домой из школы, чтобы приготовить что-то под руководством Марины Борисовны. Я даже сейчас время от времени что-то пеку — блинчики или простую шарлотку. Мама же к плите вообще не подходит — ее давно не интересует ничего, кроме ретритов и шопинга. — Даша? — от громкого голоса отца я резко вздрагиваю. — Ты давно вернулась? — Только что, — ставлю стакан на стол и нервно поправляю волосы. — Уже поздно. Где ты была? — он впивается в мое лицо изучающим взглядом. — У Яны. Я же тебе говорила, — как можно спокойнее произношу я. — Не помню, чтобы ты уезжала с таким боевым раскрасом на лице. Тебе не обязательно краситься, Даша. Ты от природы красивая, — говорит он недовольно. — Пап, ну ты же знаешь девочек. Мы любим экспериментировать. Тем более, мы все время были у Яны дома. Так что можешь не волноваться, что кто-то косо посмотрел на твою дочь, — я выдавливаю из себя улыбку. — Я не против, чтобы на мою дочь смотрели. Но это должен быть достойный человек, — хмурится отец. — Но пока я не видел подходящего кандидата. Ты же в курсе, что твой друг Степан, который с первого курса таскается за тобой, мне не нравится? «Тебе никто не нравится», — думаю про себя, а вслух говорю другое: — Он всего лишь друг. Не желая продолжать разговор, я целую отца в щеку и направляюсь к выходу. — Я пойду, завтра мне к первой паре. Спокойной ночи, пап. Поднявшись к себе в комнату, я быстро принимаю душ и смываю макияж. Затем сажусь за конспект, но внезапные и совершенно непрошенные мысли об Андрее Миллере не дают мне покоя, а фантомные ощущения его пальцев на моем подбородке заставляют все тело гореть. Глава 5 Даша — Пойдем вечером в кино? — предлагает Яна, потягивая кофе из стаканчика. — Неделя была откровенно паршивая, так что мы с тобой заслужили немного развлечься. — Сегодня не могу, — вздыхаю с сожалением, отправляя в рот кусочек пирожного. — Мама опять улетела на Бали, а отцу нужна спутница на вечер. Я же говорила тебе, помнишь? Юбилей его друга. — Ааа, очередное скучное собрание богатых и влиятельных, — произносит подруга с понимающей улыбкой. — Уже решила, в чем пойдешь? Пожав плечами, я смахиваю пальцем экран на мобильном и захожу в галерею. — Вот это платье надену, — показываю Яне простое черное платье в пол с открытой спиной, которое мы вместе с ней покупали на прошлогодний день рождения отца. — Как думаешь, волосы поднять или оставить распущенными? — С таким платьем, конечно, поднять! Пусть все мужики в зале облизываются на твою спину. — Ян, там список гостей на девяносто процентов состоит из мужчин предпенсионного возраста, — напоминаю иронично. — Ну, десять то еще остается в самом расцвете сил? — подруга игриво подмигивает мне, а потом мы вместе прыскаем со смеху. Еще немного поболтав с Яной в кофейне, куда мы забрели после пар, я вынуждена собираться домой. Отец сказал, что я должна быть готова к семи вечера. Не хочется подводить его, ведь я знаю, как серьезно он относится к своим обязанностям, даже неформальным. А посещать подобные мероприятия для него давно стало частью профессии. До этого дня отец брал меня с собой на приемы дважды. Один раз это была рождественская встреча, куда все министры приходили с женами и детьми, а второй — светская премьера в Большом театре. Мама тогда отходила от очередного трансатлантического перелета откуда-то из Азии и ехать с папой наотрез отказалась. А у меня каких-то особых планов на вечер все равно не было — по крайней мере, встречу со Степаном папа сразу отмел, как несущественную. Когда я приезжаю домой, на часах уже почти шесть. Отец сказал, что водитель придет за мной в семь, поэтому, прикинув время, я сразу отметаю идею понежиться в ванной и принимаю душ. Наверное, стоило бы вызвать на дом парикмахера и визажиста, но я была так занята экзаменами, что просьба отца сопровождать его совершенно вылетела у меня из головы. Поэтому сегодня я собираюсь сама. Высушив волосы и собрав их в аккуратный пучок на затылке, делаю макияж с акцентом на глаза, а из драгоценностей выбираю лишь бриллиантовые серьги-капельки и тонкий браслет. У моего платья очень скромное декольте, вся его пикантность — в глубоком вырезе на спине. Именно поэтому Яна строго настрого запретила мне распускать волосы. Ровно в семь я спускаюсь вниз. Водитель отца Сергей пьет кофе на кухне вместе с Мариной Борисовной, но заметив меня, сразу встает. — Готовы, Дарья Игоревна? Я киваю. — Дашуль, ну какая же ты красавица выросла! — говорит Марина Борисовна с восторгом. — Я помню, как ты едва до стола доставала, а теперь вот на приемы ходишь. — Спасибо, — отвечаю с улыбкой. — Сергей, допивайте кофе, я буду на улице. Покинув кухню, я выхожу на свежий воздух. Июнь в этом году особенно теплый и приятный. Поднимаю голову наверх — надо мной висит тонкий серп растущей луны. Благоприятное время начинать что-то новое — сказала бы Яна. Она у меня помешана на астрологических прогнозах и эзотерике. – Игорь Валерьевич сказал, что будет ждать нас на месте, – говорит Сергей, останавливаясь рядом со мной. – Хорошо. Долго нам ехать? – спрашиваю я, понимая, что даже не удосужилась узнать у папы название ресторана. – Мероприятие в «Адмирале», – сообщает водитель, открывая для меня пассажирскую дверь автомобиля. – Ехать примерно час. Машина трогается. Откинув голову на спинку дивана, я прикрываю глаза. Накануне я полночи готовилась к экзамену по матанализу, и сейчас с удовольствием бы провела время в кровати с книжкой. Но отец меня заранее предупредил, чтобы на вечер пятницы ничего не планировала, потому что его пригласили на юбилей одного из старых друзей. Когда-то они вместе учились в университете, но потом пути выпускников разошлись: отец выбрал политическую карьеру, а Георгий Николаевич Суворов – бизнес. Но в тех кругах, в которых оба вращаются, старые связи ценятся особенно, поэтому ничего удивительного, что разные сферы деятельности никак не повлияли на их дружбу. Когда через час автомобиль останавливается у парадного входа в ресторан, вокруг уже яблоку негде упасть. Швейцар церемонно помогает мне выбраться, а администратор находит мое имя в списке гостей и провожает в зал. В поисках отца я оглядываюсь по сторонам, стараясь не казаться потерянной. На сцене играет джаз-бэнд, свет уже приглушен, а гости прогуливаются по просторному залу, потягивая шампанское из бокалов. Вид — как в кино. Мужчины в костюмах, женщины в роскошных платьях и бриллиантах, свечи в канделябрах, звон хрусталя. Я с детства была знакома с этим обществом, но по-настоящему никогда не ощущала себя его частью, как бы ни старался папа приобщить меня к жизни «богатых и влиятельных», как любит повторять Яна. И сейчас я снова ощущаю себя здесь лишней. — Даша! Оборачиваюсь на звук знакомого голоса и вижу приближающегося ко мне в компании двух мужчин отца. — Здравствуй, папа, — я скованно улыбаюсь, ощущая на себе заинтересованные взгляды. Я не часто бываю на мероприятиях такого рода, так что ничего удивительного, что люди рассматривают меня так внимательно — здесь не так часто появляются «новички». — Моя дочь, Даша, — представляет меня отец мужчинам. — Петр Алексеевич Ладыгин и его сын Максим. — Добрый вечер, — здороваюсь я, вспоминая, где уже слышала эту фамилию. Если мне не изменяет память, Ладыгины как-то связаны с транспортными перевозками, и отец говорил о том, что хочет познакомить меня с их наследником. Полагаю, этот момент настал. — Приятно познакомиться, Даша, — с искорками интереса в карих глазах, произносит Максим. — Твой отец много о тебе рассказывал. Этот обмен любезностями служит началом светской беседы. Максим и Петр Алексеевич оказываются приятными собеседниками, которые ведут себя вежливо и непринужденно. Так что после нескольких обменов шутками, я даже немного расслабляюсь. — Шампанского? — предлагает Максим, жестом подзывая официанта. — Благодарю, — отзываюсь я, едва пригубив игристое. Внезапно атмосфера в нашем тесном кругу неуловимо меняется. Я вдруг вижу, каким напряженным становится лицо отца, как хмурится старший Ладыгин, смотря куда-то за мою спину. И отчего-то в этот миг я тоже начинаю нервничать — затылок покалывает, кожа на предплечьях покрывается мурашками. — Какая приятная встреча, — раздается за моей спиной густой низкий голос, который кажется мне странно знакомым. Я резко оборачиваюсь, так что шампанское проливается из бокала. И оказываюсь лицом к лицу с человеком, встречи с которым я боялась как огня. Стальные глаза, надменный изгиб бровей, насмешливая улыбка. И взгляд — пронизывающий и холодный. — Миллер, какая неожиданность, — словно сквозь сон я слышу напряженный голос отца. — И не говорите, Игорь Валерьевич, — с насмешкой произносит Андрей Миллер. Только вот смотрит от не на отца. Все его внимание сосредоточено исключительно на мне. Глава 6 Андрей Смотрю на девчонку в упор и не верю своим глазам. После ее побега из клуба я пытался отыскать ее, но пугливая танцовщица словно сквозь землю провалилась, а все ниточки выводили моих людей на совершенно других девушек. И вот теперь я вижу ее здесь в компании министра Немцова? Как такое, черт возьми, возможно? Девчонка впивается в меня напряженным взглядом, а ее выразительные глаза безмолвно умоляют: «Не выдавай». Даже не знаю, милая. Твой отец не в курсе, чем ты занимаешься по вечерам? На что ты готова ради того, чтобы сохранить наш маленький секрет? Ставки только что крупно повысились. И, кажется, я в выигрыше по всем фронтам. В этот момент я могу рассмотреть ее как следует: привлекательное лицо с высокими скулами, аккуратным носиком и естественно припухлыми губами, явно без вмешательства косметолога, серебристые волосы, сегодня стянутые в строгий пучок, и потрясающая фигура, подчеркнутая элегантным платьем, – есть отчего прийти в восторг. Именно ее фигура, хрупкая и одновременно женственная, привлекла мое внимание при первой встрече — изящная тонкая талия в сочетании с небольшой упругой грудью, которая идеально поместится в моей ладони, и длинные стройные ноги еще тогда заставили мою выдержку, накопившуюся за годы праздных отношений с противоположным полом, пошатнуться. Теперь же, когда я вижу ее без боевого раскраса на лице, в этом платье и в такой обстановке, желание познакомиться с ней поближе затмевает собой все остальное. Даже здравый смысл. — Не представите вашу спутницу? — обращаюсь к Немцову, который настороженно следит за каждым моим движением. Далеко ходить не нужно — это его дочь, я это знаю наверняка, сложив дважды два. Тот же овал лица, та же мимика и зеленые глаза. Именно они являются визитной карточкой этого семейства. — Моя дочь — Дарья, — нехотя отвечает он. С уверенностью могу сказать, будь мы здесь одни, министр не стал бы тратить на меня свое время и уж тем более не представил дочь. Наши отношения слишком плохи, для того чтобы знакомить меня со своей наследницей. Но поскольку в компании присутствуют посторонние люди, Немцов, как публичный человек, должен держать лицо, что безусловно играет мне на руку. — Рад знакомству, Дарья Игоревна. Андрей Миллер. Я протягиваю ей ладонь, будучи уверенным, что она не примет ее, но девушка удивляет — она вкладывает свои изящные пальцы в мою руку. Секунда, две, наши глаза встречаются, а воздух вокруг начинает потрескивать от едва сдерживаемого напряжения. Через мгновение будто вспомнив, где находится, девчонка аккуратно высвобождает свою руку и тихо произносит: — Приятно познакомиться, Андрей. — Удивлен, что вы пришли сюда сегодня, — говорит Немцов, явно раздосадованный моим вниманием к дочери. — Не мог пропустить праздник, — с усмешкой произношу я. — Тем более, до недавнего времени я числился в списке приглашенных. — Все меняется. Кому, как не вам знать об этом, — не унимается министр, даже не пытаясь скрыть, что это он приложил свою руку к тому, чтобы из этого самого списка меня удалили. — В этом я с вами полностью согласен, Игорь Валерьевич, — говорю я, перехватывая взгляд зеленых глаз, которые вот-вот прожгут во мне дыру. Бокал дочери Немцова пустеет, что совершенно точно не нравится ее отцу. Он кидает быстрый взгляд на Дашу, чуть заметно хмурясь, а затем возвращает свое внимание на меня. — Еще шампанского? — обращаюсь к девушке, кивая на пустой бокал. — Благодарю, не нужно, — отзывается она, смущенно отводя глаза. — Игорь Валерьевич, после ужина я бы хотел обсудить некоторые вопросы. Много времени я у вас не отниму, — тон моего голоса становится серьезным. Мужчина обменивается многозначительными взглядами с Ладыгиным, который за все это время не обронил ни слова, а затем коротко кивает. Удовлетворенный его ответом я, салютуя напоследок бокалом, который пару минут назад принял у подошедшего официанта, покидаю их компанию. Я подготовил два альтернативных предложения. Одно из них – весьма выгодное для Немцова. Только идиот от него откажется, но враждебность министра, которую он только что еще раз наглядно продемонстрировал, заставляет меня всерьез сомневаться, что он не поставит личную неприязнь выше коммерческой выгоды. И все же, отказываться от участка земли и стройки на нем я не намерен. Впрочем, земля — не единственное, что меня волнует. Дочь Немцова вызывает куда больший интерес. А особенно ее времяпрепровождение в свободное время, о котором, готов поспорить, отец ничего не знает. Она не похожа на обычных танцовщиц, которые регулярно выступают на праздниках или продают себя в ночных клубах. Если бы я впервые увидел её сегодня, то решил бы, что она классическая дочка богатого и влиятельного отца. Но, судя по тому, что я о ней знаю, Даша не так проста, как кажется на первый взгляд. Еще до начала ужина я выхожу на террасу, чтобы немного проветриться. На юбилее Суворова, бизнесмена, с которым у меня до недавнего времени были вполне рабочие отношения, собрались сливки общества и, судя по толпе народа, никто не проигнорировал приглашение. Достаю из кармана пачку сигарет — она припасена на самый крайний случай. Обычно я не курю, почти бросил, но до разговора с Немцовым еще несколько утомительных часов пребывания на этой вечеринке, а сигареты расслабляют, поэтому я сознательно поддаюсь плохой привычке и прикуриваю. Не проходит и минуты, как из дверей “Адмирала” выходит Дарья. Ожидаю, что за ее спиной покажется отец или младший Ладыгин, который явно положил на нее глаз, но девушка, на мою удачу, оказывается одна. Осмотревшись по сторонам, она подходит к перилам и, облокотившись на них, смотрит вдаль. Меня она явно не видит, зато мне удается в очередной раз полюбоваться ее грацией и утонченностью. — Танцовщица, разжигающая своими жаркими танцами пламя в сердце любого, и дочь одного из самых влиятельных людей в городе? — я отталкиваюсь от стены, выходя из тени. — Никогда бы не подумал, что это может быть один и тот же человек. Девушка вздрагивает и медленно оборачивается на звук моего голоса. В ее глазах испуг, на лице – растерянность. Приподняв голову и вздернув подбородок, Даша пытается скрыть волнение, которое от меня все равно не укрывается. Связано ли оно с моей враждой с ее отцом или же с чем-то другим — пока остается загадкой. Но я намерен разгадать ее. — Как же вы меня напугали! — восклицает девушка. — Что вы здесь делаете? — Вернее задать другой вопрос: что здесь делаешь ты? — Не уверена, что должна перед вами отчитываться, — дерзит она, я лишь бесшумно усмехаюсь. — Это простой вопрос, Даша. Но да, ты можешь и не отвечать на него. И без того понятно, тебе стало скучно. Такого рода приемы тебя явно утомляют. Другое дело — сцена... — Какие глупости, — фыркает она, но не отворачивается. — Как же тебя уговорили согласиться танцевать у меня, — подчеркиваю, — на юбилее? Не похоже, что ты нуждаешься в деньгах. — Если бы я знала, что поздравлять нужно будет врага моего отца, то ни за что бы не согласилась! Можете не сомневаться, — вздернув подбородок, отвечает девушка. — Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, подходя ближе. — Но я рад, что это была именно ты. Этот день рождения я запомню надолго. — Я рада, что вам понравилось, — в ее тоне отчетливо слышится сарказм. — А твой танец можно будет пересматривать тысячу раз, — нарочно бросаю я. Выражение лица девушки мгновенно меняется, сменяя надменность на озадаченность. — Вы блефуете. — Неужели? Я нарочно не даю ей никакой конкретики, чтобы сильнее сбить с толку. И я точно знаю, что в этот момент в ее голове крутятся мысли о том, как выпутаться из сложившейся ситуации. Уверен, она даже согласится пойти со мной на сделку. Поэтому я беру инициативу в свои руки, предоставляя ей выбор. — Что вы от меня хотите? — У всего есть своя цена, помнишь? — ловлю на себе прищуренный взгляд зеленых глаз. — И какая же цена у вашего молчания? — в голосе девушки появляются язвительные нотки. — Все зависит от тебя, — делаю шаг к ней, а затем опускаю ладони на перилла, тем самым заключая девушку в кольцо своих рук. — Что я должна сделать, чтобы видео не попало к отцу? — прямо спрашивает она. От меня не укрывается дрожь в голосе Даши, которую она тщательно пытается скрыть, но попытки оказываются безуспешными — я достаточно разбираюсь в женщинах, чтобы заметить фальшь. — Все просто, — намеренно растягиваю слова, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Пять встреч. — Что? — после секундной заминки потрясенно выдает она. — Вы с ума сошли! Я не стану с вами встречаться. Даша снова совершает попытку вырваться из кольца моих рук, но эти движения не играют ей на руку — девушка оказывается лишь еще ближе. Я чувствую ее рваное дыхание, которое от волнения сбивается с привычного ритма, и опускаю взгляд на ее губы. Она резко ставит между нами свою ладонь в виде преграды и отрицательно качает головой. — Почему? — Вам назвать причины в алфавитном порядке? Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Дочь Немцова явно не из пугливых. Оттого перспектива познакомиться с ней поближе кажется мне еще более привлекательной. — Я не предлагаю тебе ничего… — намеренно делаю выразительную паузу, наблюдая, как краска приливает к ее щекам, — такого. Просто встречи. И посмотрим куда они нас приведут. — Они нас приведут к тому, что отец вас уничтожит. Мои губы трогает улыбка. — Но ведь ему знать совсем необязательно, правда? — Откуда мне знать, что это не уловка с вашей стороны? Вы шантажом пытаетесь выбить у меня пять свиданий взамен на видеозапись. Какие у меня гарантии, что после вы не предъявите мне новый ультиматум, требуя что-то другое? — Я обещаю тебе, что этого не будет, — говорю серьезно. — Тебе остается только довериться мне. Даша презрительно фыркает. — Мой отец вам не доверяет. Почему я должна? — Потому что формировать о людях собственное мнение — это признак зрелости? — предполагаю с улыбкой. — Мы с вами уже встречались трижды. Ни одну из этих встреч не могу назвать приятной, — упрямо говорит она, воинственно задирая подбородок. — Вы не умеете парковаться, навязываете свое внимание женщинам и прибегаете к шантажу, чтобы добиться желаемого. — Никто и никогда не обвинял меня ни в одном из этих грехов, — произношу с покаянной улыбкой. — А значит, еще больше причин, по которым ты должна рискнуть и дать мне шанс изменить твое мнение обо мне. — И зачем мне это нужно? — шепотом спрашивает она. — Разве тебе не любопытно? — я наклоняюсь чуть ниже и с наслаждением вдыхаю тонкий аромат ее духов. — Любопытно? — в волнении она начинает неосознанно кусать нижнюю губу. — Ты взрослая девочка, Даша. И наверняка чувствуешь, что между нами что-то есть. — Пока между нами я ощущаю только ваше непомерно раздутое эго! — выпаливает девчонка отстраняясь, и на этот раз я позволяю ей это. — Вы мне совершенно неинтересны. — Докажи. Пять свиданий, и ты больше меня не увидишь. — Пять свиданий в качестве кого? — ее напряженный тон никак не вяжется с бесстрастным выражением на красивом лице. — В качестве девушки, о которой невозможно перестать думать, — отвечаю честно. Глава 7 Даша Резко выдохнув, я бросаю на себя беглый взгляд в зеркало дальнего вида и выхожу из машины. Колени словно ватные. В горле сухо. В животе болезненная пустота. Чертов Миллер. Сегодня воскресенье. И я в тайне от отца встречаюсь один на один с его врагом, чтобы понять, чем обернется для меня фиаско с выступлением на его дне рождения. Вчера, спустя всего лишь сутки после неожиданной встречи на юбилее Суворова, я получила букет цветов с короткой запиской: «Завтрак завтра. Выбери место и время. Обсудим все». И хотя никаких имен и опознавательных знаков, кто именно отправил мне роскошные пионы, не было, я не сомневалась — это он. Наверное, я могла бы признаться во всем отцу. Рассказать о своем танце на дне рождения у Миллера и о том, что он меня шантажирует записью выступления. Но стоило только представить реакцию отца — делать это мне резко расхотелось. Если отец узнает, достанется не только мне — Яне тоже несдобровать, а подставлять подругу мне совсем не хочется. В конце концов, я по доброй воле пошла на выступление. Мне и разбираться с последствиями. К тому же, что может сделать мне Андрей Миллер? Вчера я весь день изучала информацию о нем в интернете и не нашла ничего криминального. Напротив, журналисты пели ему оды как меценату, успешному предпринимателю и обладателю незаурядного интеллекта. Ну не убьет же он меня, в самом деле? А обезопасить себя я тоже могу — я же Немцова, в конце концов. Когда я захожу в кофейню на окраине, которую выбрала специально, потому что шанс встретить здесь кого-то из знакомых стремится к нулю, Миллер уже на месте. Сидит за столиком у окна, непринужденно вытянув ноги и потягивая эспрессо. И хотя морально я готовилась к этой встрече, отчего-то увидев его, на мгновенное застываю в нерешительности. Сегодня я впервые вижу его не в деловом костюме. На нем темное поло и базовые светлые брюки, а на ногах — парусиновые кеды, как у яхтсменов. Волосы в творческом беспорядке спадают на лоб, на запястье поблескивают дорогие часы. Помимо того, что Миллер считается одним из самых успешных бизнесменов в стране, он еще и регулярно попадает в списки завидных холостяков. И теперь я точно знаю почему — дело не только в деньгах и успехе, от его суровой привлекательности буквально захватывает дух. Внезапно мужчина поднимает голову. Наши глаза встречаются. Его вспыхивают узнаванием, я просто вспыхиваю — горячая волна прокатывается по моему телу, концентрируясь внизу живота. Чертовщина какая-то, честное слово! Заставив себя двигаться ему навстречу, я наблюдаю, как Миллер грациозно поднимается со стула, чтобы меня поприветствовать. И снова мне становится жарко — зачем только надела свитер? — Доброе утро, — здоровается он, с любопытством разглядывая мое пылающее смущением лицо. — Для кого как, — огрызаюсь нервно, получая в ответ веселую усмешку. Что, черт возьми, его так веселит? Мне вот, например, совсем не до смеха. Все еще не верю, что все это происходит со мной. Усевшись за стол, я жду, пока официант оставит меню, отказываюсь от завтрака и прошу принести мне только чай. — Ты не завтракаешь? — спрашивает Миллер. — У меня что-то резко пропал аппетит. — Ты всегда такая колючая по утрам? — Знаете что, уважаемый Миллер!.. — начинаю воинственно. — Андрей. — Ч-что? — Меня так зовут, Даша, — напоминает с улыбкой. — Я в курсе. — И все же упорно не желаешь использовать мое имя. — Это подразумевает определенную близость, которую я не намерена допускать. — И как же ты собираешься провести со мной пять дней, не допуская близости? Резко втянув в себя воздух, я лезу в сумку и достаю оттуда сложенный пополам лист. — У меня есть условия, — говорю твердо, протягивая заготовленный накануне документ Миллеру. Он берет его, пробегается взглядом по отпечатанным строчкам, потом, отложив лист, с любопытством смотрит на меня. — Не проблема. От неожиданности я теряю дар речи. Так просто? Всю ночь я готовилась к битве и искала аргументы для наступления, а он просто соглашается на все? — Ты же понимаешь, что юридически этот документ не будет иметь никакой силы? — спрашивает он, насмешливо приподнимая бровь. — Для меня это гарантия, что по истечении пяти свиданий запись выступления останется у меня. А ваша подпись будет значить, что вы так же, как и я не хотите, чтобы этот договор увидели третьи лица. Полагаю, огласка невыгодна никому. — Хорошо. — Это не все, — набравшись смелости, выдаю на одном дыхании. — Я хочу, чтобы мы четко прописали все дни, когда мы будем видеться. Они должны уместиться в один календарный месяц с сегодняшнего дня — я не хочу, чтобы это тянулось бесконечно. Ни одно из свиданий не может длиться дольше 24 часов. И… Никакой постели. — Ты хочешь выбрать пять дней — хорошо. Условие про 24 часа меня тоже устраивает. Что касается постели, — он задумчиво переводит взгляд своих серебристых глаз на мой рот. — Только по обоюдному согласию. Это я могу тебе обещать. — Вы мне неинтересны. — Я пока не пытался тебя заинтересовать, — отвечает он с улыбкой самца, уверенного в своей неотразимости. В этот момент перед столиком возникает официант с чайником чая, поэтому я вынуждена замолчать. — Зачем вам все это? — спрашиваю я. — Не поверю, что у вас есть недостаток женского внимания. — Недостатка действительно нет. Но мне понравилась ты. — Всех девушек, которые вам нравятся, вы шантажом заставляете с вами встречаться? — говорю колко, в надежде сильнее уязвить его. — Ты будешь первой, Даша. И то, только потому, что учитывая мои непростые взаимоотношения с твоим отцом, другого шанса ты мне не предоставишь, — говорит мягко, а потом деловито, словно обсуждает очередную сделку, продолжает: — Я посмотрю свое расписание и пришлю тебе выбранные мной дни. Ты можешь внести все, что мы обсудили с тобой в свой договор, и взять его на нашу первую встречу. Я все подпишу. — Я бы хотела, чтобы вы подписали его заранее. — Не доверяешь мне? — А я должна? — теперь уже я насмешливо приподнимаю брови. — Туше. Так даже интереснее. Глава 8 Даша На следующий день Миллер сообщением присылает мне даты, в которые он хочет со мной встретиться. Первая — через четыре дня, последняя — в конце третьей недели. Все как я и просила — без затягивания. Когда я заношу их в документ и отправляю на распечатку, чтобы потом подписать, по телу прокатывается горячая волна дрожи. Наверное, сейчас я впервые отчетливо понимаю на что согласилась — меня ждут пять дней в компании совершенно незнакомого человека. Привлекательного, властного и опасного врага моего отца. И я понятия не имею, что мне от него ждать. Утром в пятницу накануне первой встречи я получаю письмо. Обычный неприметный конверт с моим именем, написанным от руки размашистым почерком. И хотя конверт без опознавательных знаков, я, как и в случае с цветами, знаю, кто его прислал. Чувствую как внутри меня просыпается не интерес, что в конверте, а раздражение — Миллер, кажется, сошел с ума. Серьезно? А если бы это письмо попало в руки к отцу? — Даш, для меня письмо? — голос папы за спиной раздается настолько неожиданно, что я подпрыгиваю на месте. — Нет, пап, — отмахиваюсь я, растягивая губы в дежурной улыбке. — Это для меня. Помнишь, в прошлом году я отдыхала в Испании и там познакомилась с Кэти. Периодически получаю от нее письма, чтобы практиковать свой испанский. — А не проще общаться по телефону? — скептически произносит отец, поглядывая на конверт. — А мы общаемся и по телефону, и так, — уверенно киваю головой. Если начну мямлить или «плавать» в ответах на его вопросы — отец догадается, что я говорю неправду. У него нюх на ложь. — Да и мне интересно расшифровывать ее почерк. Я почти не вру. Мы с Кэт действительно ведем переписку не только в мессенджерах. В моей прикроватной тумбе в спальне аккуратной стопкой сложены не меньше десяти писем и открыток от заграничной подруги. — Понятно, — голос отца становится безучастным, когда он переключает внимание на свой телефон. — Кстати, как твои успехи в изучении языка? — Я еще пока думаю на русском, — шучу я. — В остальном все отлично. Нужно какое-то время прожить в стране, чтобы начать думать на испанском. — Если хочешь, ты можешь следующим летом снова поехать туда на несколько месяцев. Отдохнешь и попрактикуешься заодно. Приятное с полезным — как ты любишь, — предложение отца звучит заманчиво, но сразу после защиты диплома я планировала устроиться на работу. Разумеется, папе о своих планах я не рассказываю. Тем более, это будет еще очень нескоро. — Спасибо, пап, — целую отца в щеку. — Даша, я сегодня улетаю в командировку, — голос отца останавливает меня на полпути к лестнице на второй этаж, — вернусь послезавтра утром. Присмотри за братом, хорошо? — Диме девятнадцать, — напоминаю с иронией. — Зато мозгов у него как у десятилетнего пацана, — холодно бросает отец. — Как бы чего не выкинул во время моего отсутствия. — Ладно, — быстро отвечаю я, внезапно думая, что на этот раз отцу надо беспокоиться вовсе не о брате. Вхожу в спальню и плотно закрываю за собой дверь, на автомате поворачивая замок. Аккуратно открываю конверт, стараясь не порвать, и достаю из него небольшой прямоугольный лист бумаги и открытку, на которой изображено озеро с песчаным берегом на закате. Прикусив губу, разворачиваю записку. “Завтра в двенадцать я буду ждать тебя рядом с твоей кофейней. P. S. На фото место, куда мы отправимся. Вечером может быть прохладно. ВОзьми с собой теплые вещи. Мы вернемся завтра утром. А. М.” Следующим утром я встаю поздно, потому что накануне промаялась полночи без сна, думая о том, как пройдет первое свидание с Миллером. Бегу в душ, сушу волосы, в быстром темпе закидываю всё необходимое в рюкзак, а затем вызываю такси. До места встречи ехать как минимум час, а опаздывать я не привыкла. По мере того, как машина такси приближается к кофейне, ладони начинает непривычно покалывать. По спине прокатывается легкая дрожь, когда я замечаю на парковке внедорожник Миллера. Не могу поверить! Он приехал на полчаса раньше. — Остановите, пожалуйста, здесь, — обращаюсь к таксисту, и мужчина останавливается рядом с автомобилем Андрея. — Благодарю. Хорошего дня. Выскальзываю из машины, на ходу одергивая короткие шорты. И зачем я только нацепила их, ведь провоцировать Миллера в мои планы не входит? Но, с другой стороны, сегодня на улице очень жарко, и надеть спортивные брюки было бы просто глупо. Судя по тому, что водительская дверь “Гелендвагена” сразу же открывается, мое появление не осталось незамеченным. Пока Миллер идет мне навстречу, я верчу в пальцах ремешки рюкзака, ощущая, как от волнения потеют мои ладони. Без строгого делового костюма и галстука мужчина выглядит очень привлекательно и очень молодо. В спортивных шортах и белой футболке он вполне может сойти за моего ровесника. — Привет! — первым здоровается он. — Добрый день! — робко отвечаю я — Прекрасно выглядишь, Дарья, — его взгляд скользит по моему лицу, останавливаясь на губах. Я непроизвольно облизываю их. — Благодарю, — отвечаю смущенно и быстро перевожу тему: — До назначенного времени еще полчаса. — Я не мог позволить себе приехать позже тебя, — снова улыбается он, теперь уже пристально смотря мне в глаза. — Красивая девушка не должна ждать. От его комплимента я снова краснею. Да что, черт возьми, со мной не так? У меня было много поклонников, которые говорили мне самые затейливые комплименты, но почему-то только внимание Миллера действует на меня так странно. — Давай я помогу, — он аккуратно забирает рюкзак из моих рук. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и этот контакт вызывает во мне непривычный чувственный трепет. — Можем ехать? — Да, — немного растерянно киваю я. Миллер провожает меня до пассажирской двери и открыв её, подает свою руку. Даже от одной мысли о том, что я снова почувствую прикосновение его пальцев, мне становится не по себе, поэтому я игнорирую этот галантный жест и устраиваюсь на переднем сидении без его помощи. Он выгибает бровь, мягко усмехаясь, а затем захлопывает дверь внедорожника. — Даш, пристегнись, — заведя мотор, Миллер кивает на ремень безопасности. Я судорожно тяну ремень на себя, но он не поддается. Я дергаю его снова и снова, но становится только хуже. Мне хочется провалиться сквозь землю, настолько неловко я себя ощущаю. — Не торопись, — мужчина наклоняется ко мне, протягивает пальцы к ремню и плавно тянет на себя. Эти несколько секунд я не дышу. Не понимаю, почему Миллер так действует на меня, но от его близости каждая частичка моего тела оказывается напряжена, а сердце отбивает безумную чечетку. Это состояние мне совсем не нравится — оно мне не знакомо, и погружаться в него в обществе врага нашей семьи просто опасно. — Так-то лучше. На короткое мгновение лицо Миллера оказывается в критической близости от моего. Я чувствую теплое дыхание на своей щеке и замираю в ожидании чего-то, о чем сама боюсь даже подумать. Но ничего не происходит. Мужчина едва уловимо качает головой и садится на свое место. Пока я пытаюсь восстановить дыхание, с щелчком блокируются дверцы и “Гелендваген” с тихим шорохом отъезжает от тротуара. От волнения я даже зажмуриваюсь. Папа, прости меня, я уезжаю в неизвестном направлении с Андреем Миллером. Глава 9 Андрей Чем дальше мы уезжаем от Москвы, тем спокойнее становится автомобильное движение. Включив круиз-контроль, я откидываю голову на спинку кресла и погружаюсь в собственные мысли. Конечно, мне бы хотелось поговорить сейчас с младшей Немцовой, но она явно не настроена на беседу. А торопить ее мне кажется неправильным. У нас и так очень много неправильного во взаимоотношениях, во многом по моей вине, но повернуть обратно я уже не могу. Да и не хочу. Мне нравится, что Даша здесь со мной, а от мысли, что впереди у нас еще сутки наедине что-то теплое разливается у меня в груди. Да, все правильно. И пусть времени у нас совсем немного — я уже начал сомневаться, что пяти свиданий мне хватит, чтобы Даша оттаяла — я хочу, чтобы она привыкла к моему обществу прежде чем включать с ней полную скорость. — Что это за место? — внезапно спрашивает она, когда машина тормозит перед поворотом. — Я имею ввиду, на фото, которое вы прислали. — Это дом, — отвечаю просто. Я не лукавлю. Когда-то я проводил там каждые летние каникулы с бабушкой и дедом. Сейчас их уже нет, а дом есть. Я его перестроил так, как они давно хотели, но все не хватало то времени, то ресурсов. — Ваш дом? — Это дом моих родственников. Сейчас я иногда приезжаю туда, чтобы отвлечься. — Мы будем там одни? — несмотря на то, что она явно не хочет показывать своего волнения, этот вопрос выдает ее с головой. — Полагаю, что так. Но тебе не стоит волноваться. Завтра я верну тебя в Москву в целости и сохранности. — Я не волнуюсь, — отрезает Даша, складывая на груди руки. — Для справки, та бумага с вашей подписью в надежном месте, и если я завтра вечером не вернусь, она отправится к моему отцу. И есть люди, которые знают о том, что я сейчас с вами. — Похвальная предусмотрительность, — говорю с улыбкой. Даша же отворачивается от меня и долгое время просто хмуро смотрит в окно, позволяя мне рассмотреть ее. Даже удивительно, как сильно она меня заинтересовала. Красивая? Безусловно. Но красивых женщин вокруг меня более чем предостаточно. Умная? Судя по профилю, который я на нее собрал, отличница с впечатляющим бэкграундом в волонтерстве. Хорошо танцует? Десять лет в балетной школе и та грация, с которой она выступила на моем дне рождения, не позволяют в этом усомниться. Но и это не причина, по которой я никак не могу перестать о ней думать… Неужели то, что она — Немцова и у меня есть рычаги воздействия на нее (и на ее отца), настолько будоражит мое воображение? Или то, что она демонстративно отвергает меня с самой первой встречи, еще до того, как мы узнали, кем являемся, так меня триггерит? Я ведь, чего греха таить, привык к совсем другому отношению со стороны противоположного пола... Скосив глаза, смотрю на Дашу. Она все так же пялится в окно на пейзажи, проносящиеся за окном, но уже не хмурится. Оттаяла, Снежная королева, только явно не ко мне, потому что стоит ей ощутить на себе мой взгляд — она тут же недовольно поджимает губы и демонстративно прямо встречает мой взгляд. Будто молчаливо говорит «Что еще вам нужно?» Сегодня она совсем другая — не такая, как в нашу первую встречу в клубе и потом на юбилее Суворова. Тогда она казалась взрослее, сейчас — совсем без косметики, с волосами, заплетенными в косу и в коротких шортах, открывающих стройные ноги, — кажется почти девчонкой. Очень и очень привлекательной девчонкой. Большую часть полуторачасового пути до поселка мы проводим в тишине. Аккомпанементом нам служит только тихое урчание мотора и музыка, мягко льющаяся из динамиков. Чтобы немного смягчить Дашу, я предложил ей выбрать что-то на свой вкус, но она это предложение мира отвергла. Так что я включил нейтральный лаунж без какой-либо смысловой нагрузки. В том, что девчонка дуется, конечно, нет ничего удивительного. Я ее прекрасно понимаю, но все равно испытываю легкое раздражение. Не хочется провести единственный выходной, который я с таким трудом выкроил, с угрюмой принцессой. Но какие у меня варианты? Сейчас никаких. Стал бы я за ней ухаживать по классике, она может быть, не злилась, но ее отец ни за что не позволил бы нам встречаться. Поэтому я даже не хочу испытывать угрызения совести за весь этот спектакль — иного шанса побыть с Дашей и понять, что это такое искрит между нами, у меня бы не было. — У меня есть просьба, — говорю я, когда машина въезжает в ворота низкого одноэтажного дома на берегу озера. — Еще одна? — уточняет Даша колюче. — Ты обращаешься ко мне по имени и на ты. А я постараюсь сделать так, чтобы тебе было комфортно. — Мне некомфортно называть вас по имени, — парирует она, но я вдруг замечаю, что она едва сдерживает улыбку. — Ты уж постарайся, — в тон ей отвечаю я. – Это несложно, правда. — Ладно... – внезапно соглашается Даша, и, выходя из машины, нарочито небрежно произносит: – Андрей. Андрей… О, мне определенно нравится, как она произносит мое имя. В фамильный загородный дом я приезжаю не очень часто, но несмотря на это, все внутри чисто и прибрано, сад ухожен, а в холодильнике есть еда — в мое отсутствие за всем следит пожилая семейная пара, которая знала моих бабушку и дедушку. Так я могу быть спокоен, что тут не произойдет форс-мажора, а для них это хорошая прибавка к пенсии. — Тут мило, — комментирует Даша, оглядываясь по сторонам. — Спасибо. — Это не комплимент. Тут мило, но тебе этот дом совершенно не подходит. — То есть, я не милый? — смеюсь я. — Вы с этим местом из разных вселенных. — Ты удивишься, но я провел здесь массу времени когда был ребенком. Даша проходит по уютному залу, разглядывая старомодный интерьер с вязаными половиками и пестрыми подушками. Потом задерживается напротив небольшой картины, на которой изображено озеро на закате. — Это та же фотография! — Это оригинал, на открытке была копия, — поясняю мягко. — Мой отец был художником. — Красиво. Где сейчас твой отец? — Они с мамой разбились на автомобиле, когда я был ребенком. — О. Прошу прощения, — на ее лице отражается неподдельное сожаление. — Это было давно, Даша, — говорю спокойно. Это действительно произошло очень давно. Рана затянулась. Остался только шрам на сердце, который время от времени побаливает. С минуту мы молчим. Она отворачивается к картине, я смотрю на нее. Босую, хрупкую и бесконечно трогательную. И снова ощущаю это — горячее непойми что в груди. Как это работает? — А здесь есть какое-нибудь кафе? — внезапно спрашивает Даша, капризно поджав губы. — Надеюсь, в твои планы не входит морить меня голодом, потому что я голодна. — Здесь нет кафе, Даша. Но здесь определенно есть еда… В озере. — В смысле? — удивленное лицо девчонки вызывает у меня снисходительную улыбку. — Ты когда-нибудь рыбачила? Глава 10 Даша — Андрей Миллер — бизнесмен и рыбак в одном лице. Кто бы мог подумать, — говорю потрясенно, наблюдая, как ловко он снимает с крючка огромную рыбину. — Ты только не выдавай меня, — отвечает Миллер с широкой улыбкой, которая придает ему какое-то особое мальчишеское очарование. — Иначе моя репутация будет безвозвратно испорчена. — Даже не знаю, — постукиваю указательным пальцем по губам, будто всерьез размышляю над перспективой слить журналистам и сплетникам эту информацию. — Проси что хочешь, — смеется Миллер. — Тогда сегодня наше первое последнее свидание? — невинно хлопая ресницами, интересуюсь я. — Что угодно, кроме этого, Даша, — отвечает он серьезно, а потом с самодовольной усмешкой добавляет: — Не поверю, что тебе со мной скучно. Скучно? Какое неподходящее слово для того, что я ощущаю в компании этого человека. Он нервирует меня, злит и раздражает, но при всем при этом интригует и удивляет. Вот как сейчас, когда мастерски ловит нам на ужин рыбу, а я послушно стою рядом с ним по колено в воде, держа в руках эмалированную кастрюлю, в которой плещется наш улов. Это самое странное свидание в моей жизни. Но точно не скучное. — Я думаю достаточно, — говорит Андрей, закидывая в кастрюлю еще одну рыбешку. — Давай возвращаться. — А здесь купаются? — вырывается у меня нечаянно, когда я смотрю на пустынный пляж. — Хочешь поплавать? — Миллер приподнимает брови. — Не обязательно сейчас, — тут же сдаю назад, испугавшись собственной смелости. — И вообще, я просто так спросила. Андрей молча забирает у меня кастрюлю, делает несколько шагов в сторону берега и оставляет ее на песке, а сам стягивает с себя футболку и шорты, оставаясь в темных эластичных боксерах. Пока я прихожу в себя от шока, вызванного наблюдением за этим мини-стриптизом, он возвращается ко мне в воду и вопросительно выгибает бровь: — Так что насчет купания? Или струсила? Я вообще не из трусливых. И тридцать секунд назад я действительно хотела плавать, но сейчас, боюсь, у меня появились серьезные проблемы с дыханием. То есть, его перехватило, стоило Миллеру раздеться. Я, конечно, давно подозревала, что он в прекрасной физической форме, но то что я вижу перед собой сейчас — кубики, косые мышцы, рельеф и спускающаяся за пояс трусов темная дорожка волос — это просто из разряда фантастики. Этот мужчина точно работает в офисе? Если все остальное время он тренируется, то когда же он спит? Потому что такое тело требует колоссальных нагрузок в спортзале. — Я… У меня купальник в доме. — Ну ты же не голая под своими шортами? Хотя, можешь искупаться и голышом, тут все равно никого нет. — Кроме тебя. — Я закрою глаза, если хочешь, — предлагает заговорщически, но в его глазах пляшут чертики. Такой Андрей Миллер — беззаботный и игривый, тоже сбивает меня с толку. Все, что я о нем слышала от отца и то, как он вел себя со мной в первую встречу, не могло подготовить меня к тому, что в его компании мне будет так… хорошо? О, Господи. Это просто нелепо. Я нелепа. Этот мужчина шантажом заставил меня проводить с ним время! Я не могу и не должна расслабляться в его обществе! — Я голодная, — напоминаю я, пятясь от Миллера. — Плавать не буду. — Как хочешь. А я теперь, пожалуй, окунусь, — и с этими словами он быстро заходит на глубину и сделав несколько размашистых гребков, оказывается далеко от меня едва ли не на середине озера. Выбравшись на сушу, я сажусь рядом с кастрюлей и смотрю за двигающейся над поверхностью озера темноволосой головой Миллера. Кто бы мог подумать, что наше первое свидание пройдёт вот так — в богом забытом месте, где мы будем рыбачить и сами готовить себе ужин. Этот человек точно получает от меня десятку за оригинальность. К концу дня я вынуждена поставить ему еще одну десятку — на этот раз за то, с каким виртуозным мастерством он запекает для нас рыбу на мангале и накрывает на террасе ужин на двоих. Я настолько потрясена всем происходящим, что уплетая за обе щеки рыбу и салат даже забываю о том, что должна ненавидеть Андрея, и с готовностью веду с ним дружескую беседу. — Расскажи мне немного о себе, — просит Миллер, подливая мне в опустевший бокал вино. — Ты наверняка все знаешь, — отвечаю спокойно, прекрасно понимая, что такие люди как мой отец и Андрей не затевают разговор, предварительно не собрав на собеседника подробное досье. — Я знаю лишь сухие факты твоей биографии, — он даже не пытается отрицать очевидного. — Но мне будет интересно послушать твою версию. Отправив в рот кусочек рыбы, я задумчиво смотрю на догорающий в озере закат и пожимаю плечами: — У меня довольно скучная жизнь. — Ни за что не поверю, — Андрей беззлобно усмехается. — Ты выпрыгнула из торта на моем празднике. На мой взгляд это самая нескучная вещь на свете. — Это была разовая акция. — Мне так повезло? — Моя подруга подвернула ногу, — поясняю я после секундной заминки, думая, что нет ничего страшного в том, если я расскажу ему правду. — Я согласилась выручить ее. Вот и все везение. — Значит, это была судьба. — Ни за что не поверю, что Андрей Миллер фаталист, — иронично произношу я, делая еще один глоток вина. — Ладно, ладно! — он поднимает ладони, признавая свое поражение. — Но все же, я очень рад, что на сцене в тот вечер оказалась ты. — Потому что теперь у тебя есть компромат, который ты можешь использовать против моего отца? — не упускаю возможности поддеть его. — Потому что ты сделала мой тридцатый день рождения незабываемым, — с подкупающей откровенностью парирует Андрей. — А я уже давно не испытываю трепета перед праздниками. — И все же, я здесь потому что ты меня шантажируешь, — напоминаю я. — Это вынужденная мера, Даша. Давай честно, ты бы согласилась поехать со мной куда-нибудь, если бы не твое желание забрать у меня видео? — Нет. — Вот видишь, — Андрей залпом допивает вино. — Что я должна видеть? — У меня не было другой возможности узнать тебя ближе. Непростые взаимоотношения с твоим отцом сразу поставили крест на возможности моих традиционных взаимоотношений с тобой. Хотя, по сути, бизнес не имеет к нам никакого отношения. От этих слов я теряюсь. — Что тебе дадут пять свиданий? — спрашиваю я. — Если через пять свиданий ты не захочешь шестое — я отдам тебе видео и мы забудем обо всем. — Ты настолько самоуверен? — Я реалист. Если за пять свиданий мы не найдем общий язык, то продолжать дальше не имеет смысла. Но так я буду знать наверняка, что мы не упустили нечто важное. — Нечто важное? — повторяю я растерянно. — Я… Я не понимаю. Откуда такой интерес ко мне? — Я помню, что дед говорил мне, когда ты встречаешь того самого человека, в голове что-то срабатывает. Хочу проверить эту теорию. — Мне очень лестно, что ты так стараешься из-за меня, но… Это безумие. Ты меня совсем не знаешь. — Как и ты меня. Поэтому и нужны пять свиданий, которых у нас бы не было, если бы не мой маленький шантаж. Хочешь еще вина? Андрей откупоривает новую бутылку и, убрав грязные тарелки, выносит из кухни деревянную доску с сыром и виноградом. Хотя после этого мы еще какое-то время ведем непринужденную беседу на нейтральные темы, недавний откровенный разговор незримо витает в воздухе. Я кожей ощущаю напряжение между нами. И, честно говоря, не знаю, что с ним делать. То, с какой легкостью Миллер выложил на стол все карты, меня обезоружило. Но кто бы на моем месте чувствовал себя иначе? Будем откровенны — один из самых потрясающих образчиков мужского пола в открытую признался в своей симпатии ко мне. А я… Хватит ли у меня силы воли, чтобы устоять перед ним? Этот вопрос я задаю себе еще раз перед сном в мягкой постели в комнате, которую предоставил в мое пользование Андрей. Сам он лег спать в соседней, чем окончательно меня запутал. После его слов, я ожидала, что он постарается сблизиться со мной в самом прямом смысле, но он лишь коснулся моей щеки ладонью на прощание и пожелал спокойной ночи. И когда за ним закрылась дверь, я еще долго стояла, не понимая, почему та гамма чувств, что я испытываю, даже отдаленно не напоминает облегчение. Глава 11 Даша Проходит уже несколько дней после первого свидания с Андреем в рамках нашего «договора», но я не могу перестать думать о нашей встрече. Это было так… Необычно. Все в этом человеке необычно. Пожалуй, если бы не щекотливые обстоятельства, из-за которых эта встреча и случилась, Миллер в полной мере мог бы меня очаровать. Удивительно, но в обществе этого мужчины мне было комфортно, и это в первые пару часов меня слишком беспокоило. Изначально я собиралась на встречу с четкой установкой в голове — быть равнодушной и отстраненной, не говорить по душам и пресекать любую симпатию, которая может появиться. Но все это рассыпалось словно карточный домик. Кроме вежливости и галантности я узнала его как интересного собеседника — Андрей оказался очень умен, начитан и эрудирован. С таким всегда найдется, о чем поговорить. И нашлось. В какой момент поймала себя на мысли, что мне настолько легко с Миллером, как будто, беседуя с ним, я говорю с близким человеком. Сегодня меня ждет очередная встреча с ним, и если в прошлый раз мне было безразлично, куда Андрей повезет меня, то в этот даже стало интересно, чем еще он сможет удивить. Утром я по традиции получаю от него сообщение с фотографией Москва-Сити, а ниже указаны время и адрес. Мне нравится его подход. Удобно. Не сообщая о конкретном месте встречи, Миллер дает подсказку о выборе одежды для очередного свидания. Ровно в восемь часов вечера такси, которое вызвал для меня Андрей, заезжает на подземный паркинг. Опускаю глаза вниз и убираю с платья несуществующие ниточки, пытаясь скрыть волнение, которое появилось, стоило мне только переступить порог дома. Отец, к счастью, уехал по своим делам, и я смогла без лишних вопросов сесть в автомобиль. Андрея замечаю лишь тогда, когда он открывает дверь и предлагает мне свою ладонь. Он ждал меня. Так удивительно. Этот человек совсем не похож на того, кто умеет ждать. На губах Миллера блуждает легкая улыбка — он рад меня видеть и не скрывает этого. Неожиданно для самой себя улыбаюсь в ответ. — Привет, — тихо говорит он. — Прекрасно выглядишь, Даша. От выбранного мной коктейльного платья темно-зеленого цвета действительно невозможно оторвать глаз. Еще в магазине я влюбилась в него с первого взгляда. А сегодня, открыв дверь в гардеробную, я сразу же поняла, в чем я буду этим вечером. В дополнение к платью были куплены изящные босоножки золотистого цвета. — Привет, спасибо, — смущенно говорю я, машинально вкладывая пальцы в его руку и осторожно ступая на асфальт. Поравнявшись с Андреем, я встречаюсь с его удивительными глазами, в которых замечаю пляшущие озорные огоньки. Ему определенно нравится то, что он видит. Но и Миллер в белой рубашке с двумя расстегнутыми пуговицами сверху и черных классических брюках выглядит невероятно привлекательно, под стать моему образу. — Готова? — его пальцы сжимают мою ладонь, когда я делаю слабую попытку высвободить руку. Я коротко киваю, и мы направляемся в сторону лифта. Нажав на кнопку вызова, Андрей поворачивается ко мне лицом. Наши глаза снова встречаются. Игра в гляделки затягивается, заставляя меня чувствовать напряжение, которое обычно мне не свойственно, и прекращается она только в тот момент, когда двери кабины разъезжаются. — Ты уверен, что нас не увидят вместе? — серьезно спрашиваю я, входя в лифт. — Уверен, — быстро отвечает Андрей, следуя за мной. — Неужели ты выкупил целый ресторан, чтобы просто поужинать? — насмешливо выгибаю бровь, высказывая свое предположение. — Можно и так сказать, — усмехнувшись, он опирается плечом на стенку кабины. — Что это значит? — складываю руки перед собой. — Это значит, что мы действительно едем на ужин, — негромко произносит он. Лифт останавливается на нужном этаже. — Но не в ресторан. Миллер пропускает меня вперед, а затем быстро переплетает наши пальцы. Я даже не успеваю среагировать, чтобы отнять руку, как мы оказываемся возле двери. Он достает из кармана брюк ключ и вставляет его в замочную скважину. — Проходи, — приглашает он. В первый момент я теряюсь. Это его квартира или он просто снял апартаменты, что бы… Что бы что? — Будь как дома, Даша, — улыбается Миллер так открыто, что у меня перехватывает дыхание. И почему-то после этих слов все сразу становится на свои места. Я замечаю его обувь, какие-то личные вещи на тумбе в прихожей. Это его квартира — теперь я в этом почти уверена. Я знаю его совсем мало, но этот мужчина создает о себе вполне определенное впечатление. А даже самый дорогой отель напрочь бы сломал то хорошее, что зародилось после первого свидания. Я скидываю босоножки и, осмотревшись в прихожей, прохожу дальше. В глаза бросается романтическая атмосфера, которую не поленился создать Андрей. Повсюду зажжены свечи, а на столике возле окна, которое закрыто грузными шторами, красуется огромный букет белых роз. Кстати говоря, на улице только начало смеркаться. Пораженная тем, что Миллер уделил внимание даже мелочам, я прячу улыбку и, подойдя к свежим цветам, вдыхаю их аромат. Здесь каждый предмет интерьера, даже самый незначительный пропитан роскошью и дороговизной. Чувствуется, что к этому месту приложил руку хороший дизайнер — настолько продумана каждая деталь. А хозяин квартиры идеально вписывается в минималистичный стиль квартиры. — Нравится? — со спины раздается хрипловатый голос Андрея. — Да, здесь красиво, — честно отвечаю я. — Совсем недавно закончили ремонт, и я наконец-то смог заехать сюда, — говорит он. — Правда, кровать должна приехать только на следующей неделе. Пока довольствуюсь диваном. — Хорошая студия, просторная. — И вид потрясающий, — соглашается мужчина, отодвигая шторы. — Примерно через час стемнеет, и вот тогда мы сможем увидеть настоящую красоту. — Да и сейчас, — ахаю я, подходя к французскому окну, — дух захватывает. Так высоко. — Перед покупкой я смотрел несколько видовых квартир, но именно эта завладела моим сердцем, — он широко распахивает руки. — Не видела других вариантов, но этот бесподобен. — Голодная? — спрашивает он, резко меняя тему.. — Да, — и снова летит честный ответ. Я не обедала, потому что нервничала перед встречей. — Тогда прошу за стол. Андрей берет меня под локоть и аккуратно разворачивает лицом к себе. Его потемневшей взгляд заставляет меня снова ощутить тягучее и будоражащее меня напряжение, которое выбивает из мнимого равновесия. Мне слишком волнительно находиться с Миллером в одном помещении, которое резко сужается. Одно дело — на природе, где можно спрятаться за любым деревом или кустом, и совсем другое — быть в его квартире в опасной близости друг от друга, отрезанные от остального мира тоннами бетона и стекла и высотой... Я первой отвожу глаза и, высвободив руку, присаживаюсь на стул, чувствуя на себе изучающий взгляд Андрея. Мужчина молча проходит к кухонному гарнитуру, который находится за моей спиной, и начинает заниматься приготовлениями. Буквально через минуту он выставляет на стол закуски, вино, салат и стейк, издающий невероятный аромат. — Я хоть и голодна, но объективно понимаю — такое количество еды мы не осилим даже за неделю, — говорю я. — Не знал, каким блюдам ты отдаешь предпочтение, — усмехнувшись, говорит он и забирает из моих рук пустую тарелку. — Я могу за тобой поухаживать? — Да, конечно, — спокойно отвечаю. Судя по молчанию, которое длится на протяжении длительного времени, голодна здесь не только я. Пока я поочередно пробую блюда, думаю о том, насколько хорош у Андрея вкус во всем: интерьер, еда, одежда, развлечения. Уверена, после пяти свиданий этот список увеличится. Мужчина располагает к себе — невозможно отрицать очевидное. И это мне не нравится, ведь он — враг моей семьи. Или же все не так очевидно? — Еще вина? — Миллер кивает на мой опустевший бокал. — Нет, благодарю. Мне достаточно, — на автомате прикрываю бокал ладонью. — Как тебе центральное блюдо? — спрашивает Андрей, наполняя свой бокал темно-красной жидкостью. — Мясо потрясающее. Лучшее блюдо на этом столе. Просто тает во рту, — не могу промолчать. — Рад, что тебе понравилось. — В каком ресторане заказывал ужин? — Ресторан в соседнем здании. Заказал там все, кроме мяса, — глубокий низкий голос отдается вибрацией в моем теле. — Его заказал в каком-то другом месте? — Нет, Даша, я приготовил его сам, — снисходительно улыбается Миллер, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я отвечаю улыбкой в ответ, стараясь не выдавать своего шока. Ужин на природе из рыбы, которую мы поймали, не вызвал удивления — каждый рыбак и охотник умеет готовить. Совсем другое дело — ужин, приготовленный дома. — Некоторые мужчины умеют готовить, — усмехается он, видя мое замешательство. — И, кстати говоря, лучшие шеф-повары — чаще всего мужчины. — Не стану спорить, — робко отвечаю, думая о том, что Миллер прав. Во всех хороших ресторанах, которых мне приходилось бывать, шеф-поварами оказывались мужчины. — Хочешь еще чего-нибудь? — интересуется он. — Нет, благодарю, — быстро отвечаю. — Все было очень вкусно, но в меня больше не поместится. — Я понял, — кивает Миллер, а я машинально поднимаюсь с места, чтобы убрать тарелки в посудомоечную машину, но Андрей останавливает меня. — Я сам. Ты — моя гостья. — Отлично. Мне как раз не нравится загружать грязную посуду в посудомойку, — смеюсь я. Пока Андрей убирает со стола, я любуюсь потрясающим видом, который открывается из его окон. — Как насчет фильма? — Давай, — неуверенно бросаю я. — Я не против. Мужчина перечисляет варианты кинокартин, и я останавливаюсь на том, который еще не успела посмотреть. Устроившись на удобном диване, на сидение которого проваливаюсь словно в пух, я смотрю на экран в ожидании начала. На протяжении двух часов, которые пролетают незаметно, мы активно обсуждаем главных героев, отрицательных персонажей и даже место проведения съемок. Если во время ужина чувствовалась некая скованность, то сейчас она испарилась, уступив место легкости. Такое общение очень располагает собеседников друг к другу. Фильм подходит к концу, и на экране появляются заключительные титры, звучит мелодичная песня. Миллер поднимется с дивана и встает прямо передо мной. — Даша, потанцуем? — поступает неожиданное предложение. — Отличный трек. — Я… — теряюсь, — хорошо. Андрей протягивают руку и помогает мне подняться с мягкой софы. Его ладонь огибает мою талию, и мужчина робко притягивает меня к своему стальному телу. Он будто боится сделать что-то не так, спугнуть меня. Или же это всего лишь игра моего воображения. Эта неожиданная близость сбивает с толку. В объятиях Миллера я ощущаю не раздражение и злость, хотя должна была бы, а необъяснимое притяжение — будто мне хочется узнать этого мужчину поближе. Меня удивляет то, что он не совершает никаких попыток пойти дальше простого общения. Нет ни единого намека на пошлость — только уважение и нежность. Мы медленно покачиваемся в такт музыке. Несмотря на мою танцевальную карьеру и долгие годы тренировок за плечами, в это мгновение веду не я. Миллер берет инициативу на себя и, надо сказать, прекрасно справляется со своей задачей. — Ты напряжена, Даша, — его рука медленно скользит по моей спине, вызывая мелкую дрожь. — Я тебя пугаю? — Нет. — Это всего лишь танец. Попробуй расслабиться. Как тогда, на моем дне рождения. Между нами не будет того, к чему бы ты не была готова, — его серьезный взгляд смещается на мои губы. — Разумеется. Ты слишком самоуверен, — говорю, не узнавая звука собственного голоса. — Ты мне нравишься, — глядя мне в глаза, произносит мужчина. — Нет ничего удивительного ухаживать за женщиной, которая нравится. И рано или поздно ожидать взаимности. — Ты уже говорил об этом, — его дыхание оказывается в паре сантиметрах от моих губ. — О том, что я тебе нравлюсь… Но это… Странно… Ты меня совсем не знаешь. — Я знаю достаточно. И я готов повторить все еще раз. — Это работает? — нервно усмехаюсь. — С другими женщинами? Наверное, они тают от одного только взгляда. — Ты не такая как другие, — Миллер шепчет мне в губы и, кажется, вот-вот коснется их, но трек заканчивается, и я плавно отстраняюсь. — Давай посмотрим что-то еще? Я как раз вспомнила один фильм, который мне так и не удалось посмотреть, — из-за волнения я начинаю говорить быстрее, чем обычно, и это не укрывается от внимания Андрея. — Хорошо, — его лицо озаряется ленивой улыбкой. — Говори название. Глава 12 Андрей — Андрей Вячеславович, мы просчитали все возможности. Боюсь, единственный выход — идти в суд, — говорит мой юрист Лева Никитин, передавая мне через стол распечатанные документы. — Если ты считаешь, что наш единственный выход — идти в суд, значит, все еще хуже, чем я ожидал, — бросаю напряженно. — В суде Минстрой размажет нас по стенке. Ты знаешь, что они все повязаны. — Мы выиграем время. На апелляции и переносы дела. — Это херовый план, Лева, — откинувшись на спинку кресла, устало тру переносицу. — Должно быть что-то еще. Что именно “еще”, я сам не знаю. Нутром чувствую, что нужно нащупать нить, но она ускользает от меня. И перспектива того, что “АрТех” тоже ускользнет, становится все более реальной. А это миллиарды из оборота. Угроза банкротства. Чертов Немцов! Едва эта фамилия вспыхивает к голове, вместо старого министра воображение рисует мне его дочь — мягкую, очаровательную, скромную Дашу. Дашу, с которой я уже провел два незабываемых дня и ночи, и с нетерпением жду продолжения. Бросаю беглый взгляд на часы на запястье, прикидывая, что до нашей новой встречи осталось чуть более суток. И хотя все, что сейчас должно меня волновать — как отстоять свое право на строительный проект, я почему-то думаю о девчонке и о том, куда отвезти ее завтра. Дела плохи, если вместо бизнеса в разгар рабочего дня, я занимаю себя личным. — Андрей Вячеславович, может быть, подключить арбитраж? — с сомнением предлагает Никитин. — Там есть свои люди. — Там где у нас есть свои люди, у него их в два раза больше, — с мрачной иронией отвечаю я. — Попробуй пробить компании, которые Минстрой хочет затащить в проект. Может быть, там есть скелеты в шкафу, которые мы можем использовать с пользой для себя. Когда Никитин и его длинноногая секретарша Алена уходят, я встаю с кресла и подхожу к окну. Москва живет своей жизнью. Чистые тротуары. Спешащие прохожие. Вечный траффик и гора проблем. Может быть, правда взять Дашу и улететь с ней к морю? Просто перезагрузиться. Суток, конечно, мало, но это лучше, чем ничего. Да и второй раз домой ее приглашать не хочется — у нас слишком мало времени, чтобы повторяться. А свое обещание держать наши отношения в тени от светской тусовки я нарушать не собираюсь, так что рестораны и клубы сразу отпадают. А море… Сниму на сутки отдельную виллу на побережье. Поплаваем в бассейне, позагораем. Да мало ли что еще можно делать на отдыхе! Нарисовав себе идиллическую картину, я ищу в интернете фотографию, которую можно будет распечатать и по традиции отправить Даше вместе с запиской, но внезапно получаю на мобильный сообщение. «Привет. Мы можем перенести? Я завтра не могу». Чувствуя себя как ребенок, у которого отняли конфету, я хмуро набиваю ответ. «Почему?» «У меня отчетный концерт в танцевальной школе. Я перепутала даты». «Ты не можешь пропустить?» «Нет. Для меня это важно». Танцы и важно? Нонсенс. Но сделаю скидку на то, что ей едва за двадцать. В этом возрасте многим кажется важным то, что не имеет никакого смысла. Впрочем, ее танцы… Им я должен быть благодарен. Им и ее непутевой подруге, которая втянула Дашу в эпопею с выпрыгиванием из торта. Иначе мы бы не познакомились. Хотя, нет, конечно, познакомились бы. Но она бы держалась своего отца, а мне бы нечем было ее приманить. «Во сколько ты закончишь?» «Поздно. Не раньше 22.00» «Мне подходит. Напиши адрес — машина будет ждать тебя на выходе. И, Даша, пришли мне скан паспорта и завтра возьми его с собой». Вместо письма, отправляю ей в чат картинку моря. «Мы не договаривались на поездки», — приходит от нее быстрый ответ. «Мы договаривались, что ты моя на сутки. В 22.00 послезавтра будешь дома». Дождавшись фотографию паспорта Даши, я закрываю нашу переписку и бронирую частный борт на ночной вылет послезавтра. Потом прошу секретаршу забронировать уединенную виллу в «Камелии» на первой линии у моря. Определившись с планами на отдых, возвращаюсь к работе. Дел в последнее время невпроворот, а трения с Немцовым только подливают масла в огонь. Не могу сосредоточится ни на чем, кроме «АрТеха». До конца дня я разбираю завалы и ставлю подписи на бесконечных документах, которые приносит мне Людмила. Потом еду домой, отказываясь от приглашения Сани выпить с ним по бокальчику. Единственный вид развлечения, который мне интересен в последние недели — это Даша. И мне даже не страшно самому себе в этом признаться. Рано утром я выхожу на пробежку, чтобы зарядиться энергией на будущий день. Потом собираю небольшую сумку, в которую бросаю несколько футболок, плавки, шорты и сменное белье для мини-поездки к морю. Ровно в 09.00 секретарша присылает мне расписание на день. Я пробегаюсь глазами по встречам и конференц-коллам, подтверждая все, потом прошу Людмилу заказать букет и к 20.00 положить его в мою машину. Накануне залез на сайт танцевальной студии, адрес которой дала мне Даша. Посмотрел расписание выступлений и нашел тот самый отчетный концерт, про который говорила девчонка. И так захотелось снова увидеть ее на сцене, что сам удивился собственному нетерпению. Решил, что если разделаюсь со всеми делами вовремя, сам за ней поеду. К 19.30 становится понятно, что я ни черта не успеваю. Переношу последний звонок на послезавтра и, сам не понимая, какая сила меня тянет — сажусь в машину, где уже лежит букет (спасибо, Людмила), и мчу в студию. Чувствую себя мальчишкой, который со всех ног несётся на первое свидание с своей зазнобе. А мне как-никак тридцать и подобные порывы давно мне не свойственны. Но Даша… Что-то такое подняла во мне — а ведь даже еще не целовались, не говоря о постели. Технически, конечно, на одном диване мы спали. На практике, я только смотрел на нее спящую, не позволяя себе ее коснуться, думая, как поразительно сексуально она выглядит в моей футболке, живописно обрисовывающей контуры стройного тела, и мечтал, что настанет тот день, когда она сама захочет близости. И, судя по тем взглядам, которые периодически бросает на меня Даша, этот день не за горами. Не хочу думать о том, что между нами огромной темной глыбой стоит ее отец. Не хочу думать о том, что если я сейчас приду к нему, выложу на стол все карты — и про танец на дне рождения, и про два свидания, которые уже были, и про то, что его драгоценная дочурка оставалась у меня на ночь, то смогу убедить его оставить в покое «АрТех». Он чересчур кичится своей безупречной репутацией, чтобы позволить общественности узнать, что его дочь полуголая танцует на сцене клуба за деньги. Но суть всего в том, что я не хочу втягивать в разборки между мной и Немцовым Дашу, хотя точно знаю, что видео ее танца на сцене — это мой козырь. Но я скорее откушу себе руку, чем покажу его министру. Это низко, а я в бизнесе стараюсь придерживаться какого-то банального кодекса чести. «А с Дашей где твоя честь?» — издевательски тянет внутренний голос, но я его игнорирую. С ней все иначе. И пусть она пока в это до конца не верит, со мной она в полной безопасности. На концерт я опаздываю. Машина встает в мертвую пробку на Кутузовском из-за аварии, поэтому путь, который обычно занял бы минут двадцать, мы делаем за час. В актовый зал я вхожу в разгар вечера. Тучная тетя в очках, которая тут явно за администратора, указывает мне на свободное место на галерке, и я послушно усаживаюсь на него. Мои колени упираются в спинку кресла на предыдущем ряду, букет мешает нормально сидеть и на сцене задорно пляшет мелюзга в народных костюмах. Это будет даже смешно, если Даша уже выступила и все это — просто зря. Еще несколько номеров проходят мимо меня. Откровенно, я не фанат детской самодеятельности. У Сани есть пятилетняя дочка, и он как-то с пеной у рта рассказывал мне, какие успехи у его малышки в пении. Я потом посмотрел запись — покивал только, чтобы не обижать друга. Тут то же самое. Вокруг все умиляются пляшущим человечкам в кокошниках и пестрых платьях, а я смотрю на все с завидной долей скептицизма и иронии. Знал бы архитектор Егоров, ради чего я перенес наш с ним созвон, оскорбился бы ни на шутку. Когда перед объявлением следующего номера в зале приглушают свет, я уже почти ни на что не рассчитываю. Но с первыми аккордами мелодичной баллады на сцене появляются три худеньких девушки в обтягивающих трико и воздушных юбках, и в одной из них я с ходу узнаю Дашу. Мое давно зачертвевшее сердце вдруг совершает странный рывок, разгоняя по телу кровь и адреналин. На спине выступает испарина. И я понимаю, что не могу оторвать взгляда от девчонки: от плавных движений ее гибкого тела, от того, как развиваются ее волосы и каким сосредоточенным кажется миловидное лицо. Забираю свои слова обратно: я, оказывается, фанат самодеятельности. Но только, если на сцене будет Даша Немцова, к которой у меня развилось какое-то совершенно нездоровое влечение. Номер длится минуты три не больше, но теперь я знаю о Даше чуточку больше: она реально хорошо двигается, у нее есть чувство ритма и она очень гибкая. И я наверное умру в муках, если не узнаю, каково это – когда ее длинные стройные ноги обвиваются вокруг моих бедер в самом древнем танце, который могут исполнять двое. Мужчина и женщина. До конца вечера Даша появляется на сцене еще один раз. Тоже в общем номере, но с сольной партией, которая по уровню сложности едва уступает балетной. И когда в финале она смущенная и раскрасневшаяся выходит на поклон, я едва удерживаю свой зад на месте. Хочется выйти к ней на сцену и вручить цветы, но я знаю, что она не оценит этого прилюдного внимания. К тому же, я даже не могу быть уверенным, что старик Немцов или кто-то из его свиты не присутствует в этом зале. Поэтому я терпеливо сижу, гипнотизируя силуэт девчонки взглядом, и только когда опускается занавес и люди начинают тянуться к выходу, я просачиваюсь сквозь толпу за кулисы и успеваю перехватить Дашу до того, как она убежит переодеваться. — Что ты тут делаешь? — шипит она, заметив меня. — Пришел посмотреть, как ты танцуешь, — отвечаю честно, протягивая ей букет. — С ума сошел? — вместо букета она хватает мой локоть и тянет за собой в какую-то подсобку, в которой свалены декорации и поломанные стулья. — А если нас кто-то увидит? — Твой отец тут? — Нет, конечно, он слишком занят, — выдает Даша, сверкая глазами, и как бы намекая, что я, очевидно, совсем не занят. — Ты должна сделать мне скидку, Даша. Увидеть тебя на сцене еще раз давно стало моей идеей фикс, — говорю с дерзкой улыбкой. Она краснеет. Очень сильно. Сначала краской наливаются ее щеки, потом шея, потом верхняя часть груди. Интересно, под этим трико… — Тебе нельзя здесь находиться! — Даша вырывает из моих рук букет и прячется за ним, как за щитом. Хитрая. — Я уйду, — соглашаюсь я. — Моя машина на парковке во втором ряду. Ты же взяла паспорт? Она кивает. — Не задерживайся, — я бросаю демонстративный взгляд на часы на запястье. — У нас до вылета остается чуть больше трех часов. — Куда мы летим? — спрашивает она, когда я направляюсь к выходу. — Разве ты не любишь сюрпризы? Глава 13 Даша — Доброе утро, Даша, — тихий хрипловатый голос раздается в метре от меня. Вмиг распахиваю глаза, мгновенно пробуждаясь от присутствия в комнате постороннего мужчины. Обычно мое утро начинается иначе — я всегда даю себе возможность понежится в постеле десять-пятнадцать минут прежде, чем окончательно проснуться. Но только не сегодня, не сейчас, когда Миллер буквально пожирает глазами мое полуобнаженное тело. Надо отдать ему должное — после заселения он даже не заикнулся о том, что будет спать со мной в одной кровати. Андрей пожелал мне доброй ночи и устроился на диване в общей комнате, не предпринимая попыток проникнуть в спальню, которая на сутки стала моей. — Доброе утро. Я натягиваю одеяло так, чтобы как можно тщательнее прикрыть все свои провокационные места, и, приподнявшись на локтях, смотрю на Андрея в упор. Завороженный взгляд Миллера проникает в глубину души, вызывая неконтролируемый трепет, а следующие слова заставляют пульс участиться: — Ты очень красива без макияжа, Даша, — говорит мужчина. — Такая естественная… Он замолкает, а я чувствую, как багровеют от смущения щеки, ведь это далеко не все, что хочет сказать Андрей. Но я не уверена, что сейчас готова услышать что-то еще. Его взгляд говорит гораздо больше, и пока этого для меня вполне достаточно. Миллер и без того вызывает во мне симпатию, которая при любом раскладе не может быть уместной. — Нас ждет завтрак на террасе, — судя по всему, Андрея веселят мои действия, потому что мужчина не перестает улыбаться. — Что тебя так развеселило? — скрестив руки на груди, хмурюсь я. — Твое желание спрятаться под одеялом. — И что здесь смешного? — спрашиваю я, вздернув подбородок. — А то, что мы находимся на море, Даша, — отвечает Миллер. — Рано или поздно я все равно увижу тебя в купальнике. — Нижнее белье и купальник — не одно и то же, — возражаю я, но мое возражение звучит не слишком уверенно. — Правда? Готов с тобой поспорить, но не сейчас, — он опускает взгляд на наручные часы и быстро добавляет: — Нужно поторапливаться, у нас не так много времени. — Не так много времени для чего? — интересуюсь я. — Скоро все узнаешь, — подмигивает он. — Жду тебя на террасе. После завтрака Миллер сообщает мне о том, что нас уже ждет автомобиль, но больше не говорит ни слова. Натянув на себя купальник, который я на всякий случай бросила в сумку, и легкое платье, выхожу из особняка, специально арендованного для нашего третьего свидания. При виде меня глаза Андрея восхищенно вспыхивают, из-за чего у меня перехватывает дыхание. Переплетая наши пальцы, он ведет меня к белому внедорожнику, который доставляет нас до пирса. — У тебя нет морской болезни? — интересуется он. — Нет, — отрицательно качаю головой, предвкушая поездку на одном из пришвартованных катеров. — Отлично, — отвечает он. — Думаешь, это хорошая идея? — с сомнением в голосе спрашиваю я. — Погода портится. — Не волнуйся. Успеем до дождя, — уверенно говорит Андрей, помогая мне взобраться на катер. Я решаю не спорить. В конце концов, он знает, что делает. — Куда мы поедем? — спрашиваю я, оказавшись в кабине. — Смотреть на море. Он озорно подмигивает, словно мальчуган, который впервые оказался на свидании с понравившейся девочкой. Я же смущенно отворачиваюсь и приковываю взгляд к небесно-синей глади воды. Глубоко вдыхаю влажный воздух и прикрываю глаза — не раз мне случалось бывать здесь в Сочи, и я искренне люблю этот красивый город. А ощущение, что именно эта поездка станет для меня особенной и запомнится на всю жизнь, не покидает. — Почти приехали, — слышу уже такой знакомый тембр. Я поворачиваю голову в сторону берега и застываю в изумлении. Передо мной находится то, на что бы я ни за что не отважилась одна. Чувствую, как жар приливает к щекам, и от внезапно возникшего тепла не спасает даже прохладный морской бриз. — Ты серьезно? — я удивленно таращусь на Миллера, который наслаждается моей реакцией. — Конечно, — он хлопает в ладоши. — Ощущения непередаваемые особенно в первый раз. — Как бы не так, — невольно дую губы. — Тебе понравится, вот увидишь, — Андрей почти невесомо касается моего плеча. — Если не струсишь. Последняя фраза действует на мне все равно, что красная тряпка на быка. Еще бы я струсила! Это всего лишь гребаный парашют — ничего необычного. Мнимая отвага сменяется на самую настоящую панику, стоит мне только приблизиться к стропам парашюта. Андрей, видя мой испуг, подбадривает меня, заявляя, что в этом развлечении нет ничего страшного. — Тебе понравится, — только и твердит он. Находясь в полном обмундировании, я молчаливо переминаюсь с ноги на ногу в ожидании своего первого полёта. Радует только одно, что мы будем не выпрыгивать из самолёта с огромной высоты, а всего лишь летать над морем с привязанным к катеру парашютом. — Даша, всё в порядке? — Миллер смотрит на меня испытующий взглядом. — Угу, — мычу в ответ, отчаянно пытаюсь скрыть свой страх. — Я боюсь даже представить, что меня ждёт на четвёртом и пятом свидании. — Это обязательно будет что-то интересное, — подмигивает мужчина. — Можешь не сомневаться. Я нервно топчусь на месте, когда катер отъезжает от берега. Мне кажется, я сейчас умру. И даже вид натренированного тела Миллера не спасает ситуацию. Окажись мы в другом месте, менее опасном, пожалуй, я едва смогла бы сдерживать себя от провокационных взглядов в его сторону. Наконец, лодка набирает ход, и мы согласно проведенной нам инструкции, начинаем ускорять шаг, семеня ногами по песку. В какой-то момент наш парашют отрывает от земли, и мы с Андрей взмываем вверх. — Черт возьми! — пищу я, пораженная новыми, ранее не испытываемыми эмоциями. От ошеломляющих ощущений захватывает дух, а сердце в груди бьется как ненормальное, особенно в тот момент, когда мы достигаем самой высокой точки. Смотрю вниз — подо мной бескрайнее синее море. Я расставляю руки в стороны и закрываю глаза, представляя себя свободной птицей. Как же хорошо! — Ну как? — слышу мужской голос справа от меня. — Это… — я делаю глубокий вдох, — это что-то восхитительное, неземное. У меня пока даже нет подходящего слова, чтобы описать свои эмоции. — Я же говорил, что понравится, — самодовольно усмехается он. — Ты так спокоен, — говорю я. — Неужели у тебя не захватывает дух? — Захватывает. Но я далеко не первый раз летаю, — отвечает мужчина. — Мне нравится наблюдать за твоими эмоциями. Я ничего не отвечаю, только продолжаю наслаждаться небом, морем и красотой, которая открывается с высоты птичьего полета. Это нечто непередаваемое! В этот миг кажется, будто мне подвластно абсолютно все, даже самое невозможное, а любая проблема кажется такой ничтожной по сравнению с тем, что я вижу в данную секунду. — Скоро начнем снижаться, не забудь про ноги, — напоминает Андрей. Через несколько минут мы снижаемся, а затем соприкасаемся с теплой соленой водой. Миллер выпутываться первым, а затем помогает и мне. До катера рукой подать, но Андрей не торопится — мужчина плывет рядом со мной, контролируя каждое мое движение. Мне льстит его беспокойство, но он не знает, что за моими плечами пять лет плавания, и что в море я чувствую себя поувереннее многих представителей мужского пола. Решаю не рушить иллюзию хрупкой девушки. Когда мы подплываем к катеру, Андрей быстро забирается по лестнице, а затем помогает и мне. Я поднимаюсь по ступенькам, держась за руки мужчины, но на последней неожиданно соскальзываю. Реакция Миллера молниеносна — он подхватывает меня, крепко прижимая к себе, а наши мокрые от морских капель тела соприкасаются друг с другом. В кровь мгновенно выбрасывается порция адреналина, а наши с Андреем глаза встречаются. Его цепкие пальцы сжимают тонкую талию, намереваясь спуститься ниже, но Миллер медлит, будто ждет разрешения с моей стороны. Я непроизвольно облизываю свои пересохшие губы, на которые мужчина мгновенно смещает фокус. В этот момент я честно признаюсь себе — мне нравится Андрей и его внимание, и я искренне жажду поцелуя. Ни от одного парня я не получала ничего подобного — никто не будоражил меня так, как враг моего отца. Эта мысль отрезвляет, и я мягко отстраняюсь. Черт возьми! Противиться своим желаниям оказывается так непросто. — Спасибо, что не дал мне упасть в воду, — тихо говорю я, не отводя от мужчины глаз. Андрей тяжело дышит, словно только что пробежал стометровку и показал наилучший результат. Он смотрит на меня внимательно, пронзает цепким взглядом, всем своим видом показывая, что хочет большего. — После прогулки на катере планируется ланч, — хрипло произносит Миллер. — В шесть у нас самолет. После несостоявшегося поцелуя атмосфера заметно меняется — становится напряженной. Андрею кто-то звонит, и он удаляется в каюту, оставаясь там почти всю прогулку. Я же во время его отсутствия чувствую себя неуютно. И даже любование природой и морем не помогает переключиться. — Ланч придется перенести, Даша. Мне нужно срочно вернуться в Москву, — хмурится Миллер, неожиданно появляясь на палубе. — Хорошо. Я не голодна, — вру я, пожимая плечами. — Тогда поехали, — кивает он. Вернувшись на виллу, я наспех собираю свои вещи, после чего мы с Андреем едем в аэропорт. На протяжении всей дороги Миллер что-то печатает в своем мобильном, при этом мужчина кажется слишком обеспокоенным. Он почти не отрывается от своего сотового и на протяжении всего полета. Я украдкой подглядываю в его гаджет — на экране телефона вижу таблицу с огромным количеством цифр. Судя по всему, эти рабочие моменты не терпят отлагательств. Наконец, самолет приземляется в Москве, а я едва ли могу скрыть свое разочарование. Эта короткая поездка стала неожиданно значимой, пробудив во мне чувства, о которых я читала только в книгах. — Даша, я приношу свои извинения за то, что нам пришлось вернуться раньше, — резко выдыхая, говорит мужчина. — Не стоит извинений. Ты всего лишь сократил время свидания на пару часов, — усмехаюсь я. — Мне нужна компенсация, — он делает шаг ко мне навстречу, направляя потемневший взгляд на мои губы. — Правда? И какая? — я задерживаю дыхание, понимая его намерение. — Мне подходит только один вариант, — говорит Миллер и, обхватив одной рукой затылок, а другой талию, впивается в мои губы обжигающим поцелуем, выбивающий из легких весь воздух. Я закрываю глаза, проваливаясь в новые ощущения, которые вспышкой отдаются где-то в области груди. Мне кажется, я парю над морем, как еще несколько часов назад с парашютом в компании того самого мужчины, который и в данную секунду держит меня в своих объятиях. Андрей ведет ладонь вдоль позвоночника и, чуть надавливая на лопатки, привлекает к себе настолько близко, что я ощущаю каждый миллиметр его кожи даже в одежде. Его язык медленно проникает все глубже, переплетаясь с моим, вытворяет нечто необъяснимое, а я едва чувствую свои ноги, которые в один момент становятся ватными от переизбытка новых неизведанных эмоций. Я впиваюсь ногтями в его плечи, когда сладкая пытка поцелуем становимся невыносимой. Черт возьми! Неожиданно ловлю себя на мысли, что хочу большего. Мандраж от каждого прикосновения и мурашки от поцелуев — это лишь начало. Я чувствую себя иначе рядом с ним. Если бы Андрей предложил остаться ещё на сутки, я бы, не задумываясь, согласилась. Нахожу в себе силы и мягко отстраняюсь. Смотрю на мужчину в упор — его затуманенный взгляд отвечает моему, а спутанное дыхание он и не пытается скрыть. — До скорой встречи, Андрей, — шепотом говорю я. — До скорой встречи, Даша, — хрипло отвечает он. Вернувшись домой, я замечаю, что кабинет отца открыт, хотя он обычно его запирает. Значит, он уже вернулся. Скинув босоножки, я решаю зайти к нему поздороваться, а потом уже подняться к себе. Легонько стучу в дверь и, не получив ответа, переступаю порог. Отца здесь нет, но я не спешу уходить. Кидаю беглый взгляд на деревянную поверхность, которая ломится от огромного количества бумаг и документов, и, осмотревшись по сторонам, бесшумно двигаюсь к предмету мебели. Сердце стучит как ненормальное, будто я делаю нечто предосудительное, и меня вот-вот застанут на месте преступления. На документах сверху лежит большая папка. Мои руки тянутся к ней, но я резко одергиваю себя. Нельзя. Я не должна копаться в папиных бумагах. Но меня всё равно тянет к ней. Кончиками пальцев касаюсь уголка папки и открываю её. Перед глазами находится досье на Миллера. Здесь собрано всё — его фотографии, дата и место рождения, адрес, занимаемая должность и многое другое. Чем же он так насолил отцу? — Даша? — от громкого голоса отца я резко вздрагиваю. — Что ты здесь делаешь? — Папа, ты наконец-то вернулся! Привет! Я увидела приоткрытую дверь и решила заглянуть, — делаю шаг к нему навстречу. Судорожно дернув рукой, я случайно задеваю папку, и она с грохотом валится на пол. — Ой, пап, извини, я нечаянно. Сейчас все сложу на место. Я опускаюсь на корточки и принимаюсь собирать бумаги, которые слетели со стола. Папка оказывается открытой, и я бегло просматриваю её содержимое, после чего захлопываю и кладу на место. — Ничего страшного, — он приближается ко мне. — Я сам все соберу. — Я такая неуклюжая, — хихикаю я, пытаясь скрыть свое волнение. — Ты недавно вернулась? — его взгляд слишком внимательный. — Вот только зашла домой. С Яной встречалась, — пожимаю плечами, пытаясь не выдать своего волнения. — Понятно. Через полчаса будем ужинать. Сегодня даже Дима присоединится, — сдержанно произносит отец. — Вот как? — удивленно вскидываю брови. — Да, он уже приехал. — Тогда я приоденусь, — усмехаюсь я. — Надо подготовиться к встрече с братом. Пока отец не задержал меня очередными вопросами, я быстро выскальзываю из кабинета и поднимаюсь к себе. Только закрыв за собой дверь, мне удается выдохнуть. Я ощущаю себя шпионкой, которая пытается выведать у своего же отца информацию о его самом злейшем враге. Семейный ужин проходит в более или менее спокойной обстановке. Папа по своему обыкновению нахваливает меня за успехи в учёбе, предлагаю Диме брать с меня пример. Мой брат уже не реагирует на подобные замечания, он молча ковыряет вилкой по своей тарелке с легкой ухмылкой, искажающей его красивое лицо. Я не скажу, что мы близки с Димой, но иногда можем поговорить по душам. И из этих разговоров мне известно, каков он на самом деле. Но в присутствии отца я ничего не говорю — не защищаю и не ругаю. Это совершенно пустая трата времени. Однажды уже был печальный опыт, и я не хочу его повторять. Поэтому мы с Димой просто слушаем. В конце ужина у отца звонит мобильный и, к нашему удивлению, он не уходит в свой кабинет, а отвечает, сидя за столом. Отец кажется расслабленным, и, глядя на его безмятежное лицо, кажется, будто ничто не сможет вывести его из равновесия и спокойствия. — Приветствую, — здоровается он, почти не заметно улыбаясь. — Рад слышать. Какие новости? Похоже, новости не самые хорошие — улыбка мгновенно слетает с губ отца. Его лицо краснеет от злости, а глаза наливаются кровью. Мне становятся страшно. И даже брат хмуро приподнимает правую бровь. — Будь он проклят, этот чертов Миллер! Я его уничтожу! — он бьет кулаками по столу с такой силой, что две тарелки падают на пол и разбиваются. — Отец, — подаёт голос Дима, — что стряслось? — Мой враг пошел войной на меня, — сквозь зубы рычит отец, а его ноздри раздуваются от гнева. Я же в этот момент сижу на стуле ни жива ни мертва. Голос резко пропал, а желание провалиться сквозь землю стало невыносимым. Пока отец раздражается и громко кричит, объясняя моему брату, кто такой Миллер, я встаю из-за стола и делаю шаг к выходу из столовой. — Даша! Куда собралась? — гремит грозный голос. — Принесу веник и совок, нужно убрать разбитую посуду, — отвечаю я, скрываясь за дверью. Прижавшись спиной к двери, я безмолвно плачу. Кажется, я теряю себя в человеке, с которым никогда не смогу быть вместе. Глава 14 Андрей – Меня не будет два дня, – напоминаю секретарше Людмиле. – Проследи, чтобы все вопросы переадресовывались на Николая. Меня беспокой только в крайних случаях. – Поняла, Андрей Владиславович, – с улыбкой говорит секретарша. – Желаю вам прекрасного отдыха. Отдых… Как давно я по-человечески не отдыхал. Наверное, предстоящие два дня в компании Даши Немцовой тоже сложно назвать полноценных отпуском, но все же, это больше, чем я позволял себе в последние годы. При мысли о девушке, в груди уже привычно становится тепло. Но на этот раз к этой теплоте примешивается другое чувство – саднящее и давящее. Потому что это последнее свидание с Дашей, пусть и длинною в два дня. И я все еще не уверен, что она будет готова продолжать наши встречи, когда над ней перестанет дамокловым мечом висеть страх, что я передам ее отцу видео. В последние дни я все чаще задумываюсь над тем, был ли я прав изначально затеяв эту игру в шантаж. Я ведь не стал бы передавать материалы Немцову, даже если бы Даша отказала мне. Тогда я думал, что пяти дней мне хватит чтобы пресытиться ею или же, если этого не случится, убедить ее остаться со мною без условий. И что я имею? Один поцелуй и огромный шанс, что это моя последняя встреча с девушкой, которая по-настоящему зацепила меня, не прилагая к этому никаких усилий. До отъезда еще большая часть дня, поэтому я заставляю себя взяться за дела. Команда юристов, которые заняты «АрТехом» вчера порадовала меня хорошими новостями, но я опасаюсь чересчур радоваться, чтобы не спугнуть удачу. Если все пойдет по плану, министру Немцову придется отступить. И проект застройки будет безоговорочно нашим. Кроме этого, у холдинга еще куча проектов. Два из них – на финальной стадии согласования, поэтому я в первую очередь просматриваю документацию по ним и отдаю в работу отделу продаж. Потом встречаюсь с ребятами из отдела закупок, чтобы проверить открытые тендеры на материалы для отделки загородного коттеджного поселка. К семи часам, когда пора ехать в аэропорт, возникают проблемы на складе, с которыми тоже приходится разбираться здесь и сейчас. В итоге, когда я, наконец, сажусь в машину и мой водитель, уточнив, готов ли я ехать, отъезжает от тротуара, Даша пишет, что уже приехала в аэропорт. Я не привык заставлять ее ждать. Кого угодно – да, но не ее. К ней у меня совершенно особенное отношение. Откинув голову на спинке заднего дивана, набиваю ей ответ, что скоро буду и, извиняясь, прошу подождать меня в одном из кафе. А сам уже думаю, каким сюрпризом станет для Даши эта поездка. Жаль, конечно, что мне пришлось заранее уточнить наличие у нее открытого Шенгена – то, что мы летим в Европу, не станет для нее сюрпризом. Но все остальное… Надеюсь, мне удастся порадовать ее. Потому что выражение искреннего удивления на ее лице – это бесценное зрелище. Я это понял, еще когда она как ребенок восторгалась пойманной в озере рыбе и смеялась, когда мы с ней летели на парусе вслед за катером. Ради таких эмоций – чистых, горячих, откровенных – я готов на все. В аэропорту мы с Дашей встречаемся, как старые знакомые после длительной разлуки. Мне очень хочется ее обнять, останавливает только то, что я знаю – она будет смущаться, потому что нас могут увидеть. Хотя я и считаю, что наши с ней отношения — наше личное дело, которое не касается светских сплетников. Тем более, в прошлый раз мы уже перешагнули некую черту, которая еще недавно казалась недостижимой. – Мы летим в Вену? – изумляется она, когда нам выдают посадочные. – Мы летим в Вену, – отвечаю с улыбкой. Неподдельный восторг на лице девушки вызывает у меня прилив мужской гордости — я все сделал правильно. Это было то, что нужно. — А зачем? Что мы будем там делать. — А вот тут тебе придется подождать, — я цокаю языком, наслаждаясь Дашиным разочарованием. — Немного терпения, и ты все узнаешь. Когда мы садимся в самолет, уже ночь. И хотя мы летим в бизнес-классе, Даша отказывается от еды и напитков и, откинувшись в кресле прикрывает глаза. — Будешь спать? — Я устала, — говорит она тихо. — В последние дни было много разного… — Отдыхай, — говорю мягко, замечая темные тени под ее глазами. — Может быть, попросить принести тебе плед? — Не нужно, Андрей. Спасибо. Я просто посижу с закрытыми глазами. Даша засыпает, как только самолет взлетает. А я… Прошу у стюардессы плед, чтобы укрыть свою спутницу, а потом, попивая кофе, занимаюсь тем, что смотрю, как размеренно поднимается ее грудь, когда она дышит, и как порой подрагивают ресницы. Интересно, что ей снится?.. Вена встречает нас дождем, что совершенно не портит впечатление о городе. Даже наоборот — будто делает его ближе и романтичнее. Когда такси везет нас по ночному городу, Даша с любопытством смотрит по сторонам, глазея на исторический центр, и ее лицо то и дело озаряется улыбкой. — Я никогда не была в Австрии, — говорит она тихо. — Почти весь мир объездила, а здесь не была. Несколько раз у меня были стыковки в Вене, но в город я не выходила. Спасибо, Андрей. Здесь волшебно. — Приятно, что я смог подарить тебе этот первый раз, — говорю без всякого подтекста, исключительно о знакомстве с городом, который сам я очень люблю, но Даша густо краснеет и отводит глаза. — Прости, если это прозвучало провокационно. Даша издает звук, напоминающий сдержанный смешок. Нервно сплетает пальцы. — Не нервничай, ладно? — прошу я со вздохом, накрывая ее ладони. — Мне кажется, ты уже должна была понять, что я не сделаю ничего, к чему бы ты ни была готова. — Этого я и боюсь, — шепчет она после непродолжительной паузы так тихо, что я даже не уверен, что правильно ее расслышал. С любопытством смотрю на девушку, пытаясь понять, что у нее в голове, но читать ее до конца я так и не научился. И хотя реакции женщин в большей части предсказуемые, с Дашей я в неизведанном плавании. В отеле мы быстро проходим все формальности. — У нас один номер? — напряженно спрашивает девушка, когда мы регистрируемся на стойке. — Смежный номер. Общая гостиная. Две комнаты и два санузла. Даша кивает и снова отводит глаза. Сегодня ее что-то беспокоит. Такой напряженной она не была даже на нашем первом свидании, когда волноваться у нее было куда больше причин. Мы в молчании поднимаемся на лифте на нужный этаж, я открываю пластиковой картой дверь, пропуская девушку вперед. — Красиво, — говорит Даша, осматриваясь. — Какую комнату я могу занять? — Любую, — отвечаю спокойно, но когда она делает попытку схватить чемодан, который уже доставил беллмэн, я кладу руки ей на плечи, заставляя остановиться. — Скажешь мне, что тебя тревожит? — С чего ты взял? — ее голос дрожит, а сама она старательно отводит глаза. — Ты совершенно не умеешь лгать, — прикасаюсь ладонью к ее щеке, нежно отвожу за ухо выбившуюся прядь волос. — Что происходит? — Ничего! — произносит она напряженно. — Ничего! Дай мне, пожалуйста, пройти. Я убираю руки. Не потому что хочу, а потому что обещал себе и ей, что не стану ее ни к чему принуждать. Даже к разговору со мной. Но когда она уходит и мягко прикрывает за собой дверь одной из спален, я едва не срываюсь с места, чтобы вернуть ее и заставить говорить. Глава 15 Даша Как объяснить Андрею то, что я до конца не могу сформулировать даже для себя? Всего чересчур много: его, отца, брата, моих собственных пугающих ощущений и фантазий. Меня словно рвут на части, даже не подозревая об этом, а я не в состоянии сделать ничего, чтобы помешать этому. Да и что я могу? Отец вполне конкретно обозначил свое отношение к Андрею. Андрей старается не упоминать о моей семье, но я знаю, что эта вражда довлеет над нами, над нашими отношениями, даже над этой поездкой. Я наивно думала, что плата за мое спокойное существование – это пять свиданий. Миллер отдаст мне видео, я просто уйду, а мой отец никогда ни о чем не узнает. А теперь все так запуталось… За окном занимается рассвет, а я все так же лежу без сна на просторной кровати в комнате, которая кажется мне странно пустой. Я привыкла жить одна. Пару лет назад у меня были серьезные отношения с парнем, но после того, как мы расстались, я ни с кем не могла сблизиться. А теперь, зная, что в соседней комнате спит Андрей, я особенно остро ощущаю, насколько одинока. Папа постоянно занят, у брата своя жизнь, мама… ей давно нет дела ни до кого из нас. А Миллер… Он впервые за долгое время заставил меня чувствовать себя кому-то нужной. Его внимание, его взгляды, его прикосновения, тот единственный поцелуй, при воспоминании о котором у меня кружится голова… И я больше не могу скрывать – он тоже мне нравится. Как-то он сказал, что не сделает ничего против моей воли. А теперь я хочу, хочу, чтобы он проявил инициативу, чтобы настоял. Потому что броситься к нему самой?.. Господи, какая же я жалкая. Я в одном из самых потрясающих городов планеты, в компании самого потрясающего мужчины, а ощущаю себя так, будто впереди у меня – казнь. Два последних дня истекут. Что дальше? Не разочаруется ли по итогу во мне Андрей? Смогу ли я сказать ему, что уже не хочу уходить, и рядом с ним меня удерживает не видео? И началось это не сегодня, а с самого первого свидания, а может и того раньше — когда наши глаза встретились в ночном клубе. В дверь раздается тихий стук, и я подскакиваю на постели, прижимая к себе одеяло. – Войдите, – произношу, облизав внезапно пересохшие губы. На пороге появляется темный силуэт Миллера, подсвеченный тусклой лампой в гостиной. — Что-то случилось? — спрашиваю тихо. — Принес тебе чай, — отзывается он, делая несколько шагов ко мне. — В пять утра? — Я слышал, что ты тут возишься, — говорит Андрей с грустной улыбкой. — Девушка из Room Service убедила меня, что этот чай обладает успокоительными свойствами. — Меня не нужно успокаивать, — мой голос звучит сипло и сдавленно, а ощущаю я себя при этом как маленький ребенок, разочаровавший взрослого. Миллер опускается на край моей постели. Потом ставит рядом со мной небольшой поднос с чаем и сахарницей. — Что же тогда тебе нужно, Даша? Ты. Прямо сейчас. Эти слова рождаются в горле, но умирают в беззвучии. Я осторожно беру в руки чашку и, сделав небольшой глоток, ставлю не обратно на поднос. И хотя мои глаза не отрываются от моих дрожащих рук, я ощущаю на себе изучающий взгляд Андрея. Моя кожа покрывается мелкими мурашками, тело оживает, будто после долгого сна, а сердце, мое глупое сердце, начинает стучать так быстро, что кажется вот-вот выскочит из груди. Я снова облизываю губы. Поднимаю тревожные глаза на Андрея. — Я… — слова застывают у меня в горле. Андрей прикрывает веки, пряча от меня выражение своих глаз. Сглатывает так тяжело, что я вижу, как двигается на шее его кадык. Осторожно выдыхает, будто сдерживается. А потом вдруг поднимает ресницы и смотрит на меня в упор. В воздухе между нами начинает потрескивать от напряжения. Отчетливого сексуального напряжения, от которого все мое тело простреливает мощными разрядами возбуждения. Миллер поджимает губы. Медленно убирает поднос на тумбочку, потом осторожно, будто дает мне время осмыслить, что между нами происходит, придвигается ближе. Я ощущаю, как его ладонь касается моей щеки. Как его горячее дыхание, которое пахнет зубной пастой и кофе, опаляет мой подбородок. — Скажи, чтобы я остановился, — произносит Андрей хрипло. — Скажи, Даша. Сам я не остановлюсь. Его глаза — два темных озера, не отрываясь смотрят в мои. По телу разливается горячая волна желания. И я вдруг понимаю, что в нашей ситуации нет ничего плохого и ничего хорошего, она не черная и не белая. Она просто есть. И здесь и сейчас я не могу отказаться от этого мужчины, какими бы последствиями мне это ни грозило. Это я, именно я делаю первое движение навстречу. Наши губы встречаются резко и порывисто. Горячий язык Андрея проникает в мой рот. Дыхание сбивается. Я ощущаю уже знакомый вкус, запах, жар тела, который обволакивает меня, когда мужское тело прижимается к моему, а руки обхватывают меня за плечи, не позволяя отстраниться. Но, господи, кого я обманываю? Я не хочу отстраняться. Я хочу быть с Андреем. Когда я со всей страстью, с давно зреющим голодом, отвечаю на поцелуй, Миллер глухо стонет, посылая по моему телу волну чисто женского удовлетворения. Этот потрясающий мужчина хочет меня. И не делает из этого секрета. И я... Я хочу его тоже. *** — Красивая, — с чувством произносит Андрей, когда позднее вечером я появляюсь в общей гостиной, облаченная в вечернее платье и туфли на высоких каблуках, которые он презентовал мне час назад. — Это взаимно, — смущаясь отвечаю я, разглядывая Миллера в строгом смокинге с галстуком-бабочкой. — Я боюсь даже предположить, куда мы пойдем в таком виде. На прием к королевской семье? — Почти, — отвечает Андрей загадочно. — Машина уже ждёт. Этот день… Утро, день, плавно перетекшие в вечер я провела в постели в объятиях Андрея. И хотя за окном нас ждал прекрасный город, который я мечтала посмотреть, время наедине с этим мужчиной казалось чересчур бесценным, чтобы тратить его на достопримечательности. Слишком мало у нас его осталось, слишком неопределенным было наше будущее. Я никогда не считала себя особенно чувственной. Секс казался просто неотъемлемой частью серьезных отношений. Но, боже, как же я ошибалась. Андрей показал мне, насколько неопытной и наивной я была, и разбудил во мне такую страсть, на которую я даже не считала себя способной. — Здесь пробок нет. И ехать нам недалеко. Как раз успеем выпить по бокалу шампанского перед началом, — говорит Миллер, бросая беглый взгляд на часы на запястье. — Началом чего? — спрашиваю я с лукавой улыбкой. Я уже несколько раз пыталась выведать у него, куда мы идем вечером, но Миллер оставался непреклонным. Вот и сейчас я получаю в ответ лишь самовольный смешок и горячий взгляд, который заставляет меня смущенно потупить глаза. — Даша, Даша, — тянет он. — Потерпи еще немного, девочка. Его ладонь в собственническом жесте ложится на мою поясницу. Он подводит меня к двери. Мы вместе спускаемся в лифте. Потом усаживаемся в автомобиль, который стоит перед главным входом в отель. И все время я ощущаю на своем теле теплую руку Андрея, которая заставляет меня чувствовать себя нужной и важной. Особенной. В пути оживает мобильный Миллера. Когда мы летели, он говорил, что развязался со всеми делами и планирует посвятить эти два дня полноценному отдыху. И по тому, как он хмурится, разглядывая экран, я понимаю, что он крайне недоволен тем, что его побеспокоили. И все же он отвечает на звонок. — Да, — говорит отрывисто и долго молчит, предоставляя шанс высказаться неведомому собеседнику на проводе. — Понял. Отправь документы мне на электронную почту. Я все посмотрю ночью. — Снова короткое молчание. — Да, у меня с собой есть ноутбук, и я смогу дать комментарии прямо в файле. Но позднее. — Неприятности? — спрашиваю осторожно, когда он завершает разговор. — Ничего такого, что я бы не мог решить, — говорит он расплывчато, но я прекрасно вижу, что он напряжен и обеспокоен. — Не забивай свою голову моими проблемами. Этот вечер — для тебя. Его слова поднимают в моей груди теплую волну благодарности. Для меня. Как давно никто не делал что-то только для меня... Еще до того, как через десять минут машина останавливается перед парадным входом старинного здания, меня вдруг озаряет понимание. В окно я вижу величественные своды Венской государственной оперы, и едва сдерживаю потрясенный вскрик восхищения. Когда я занималась балетом, я мечтала, что однажды пройду стажировку в одной из европейских трупп. И Венский балет был в моем заветном списке ровно до тех пор, как я получила травму, не сопоставимую с профессиональными танцами. — Андрей, — мой голос дрожит, а глаза наполняются слезами благодарности. — Тсссс, — произносит он тихо, беря в свою руку мою ладонь. — Мне, конечно, льстит, что мой сюрприз так тебе понравился, но я бы предпочел, чтобы мы обошлись без слез. А потом, окончательно сражая меня, достает из внутреннего кармана пиджака картонную программку и кладет ее на мои колени. — Надеюсь, Дон Кихот подойдет? — спрашивает мягко. — Дон Кихот — это потрясающе, — шепчу я. Вечер проходит для меня как во сне. Потрясающая архитектура, красивые люди, вечная музыка, костюмы, танцы, от которых у меня то и дело перехватывает дух. И Андрей… Всегда рядом. Всегда готовый поддержать. И такой красивый. Я не слепая, видела, как смотрят на него женщины. И так приятно было осознавать, что внимание этого мужчины целиком и полностью принадлежит мне, пусть только на короткое время. Но я использую его по максимуму. На обратной дороге мы начинаем целоваться еще в автомобиле. Меня не смущает наличие водителя — я сама проявляю инициативу, сама ищу его губы, запускаю пальцы в жесткие волосы на его затылке, притягивая к себе его голову. — А ужин? — спрашивает Миллер, когда мы поднимаемся в номер. — К черту ужин! — бормочу я, стягивая с него пиджак. — Пожалуйста, будь со мной. — Даша, — Андрей как-то неожиданно тяжело вздыхает. — Я с тобой. Ты разве этого еще не поняла? Наши губы снова встречаются. Жадно. Страстно. Без намека на скованность. Не отрываясь от меня, Андрей поднимает меня на руки. — Твоя спальня или моя? — Любая! — шепчу, прикусывая его за нижнюю губу. Мягкий смех служит мне ответом. А уже через несколько секунд Андрей опускает меня на кровать. Я даже не понимаю, в какой комнате мы оказались — все что я вижу, это мужчина, который склоняется надо мной, обещая подарить ни с чем несравнимое наслаждение. И я отдаюсь ему. Этому моменту, чувствам, страсти, мужчине, не думая больше ни о чем… Когда миг абсолютного единения позади, мы долгое время просто лежим, не произнося ни слова. Моя голова лежит на его плече, его пальцы лениво перебирают мои волосы. Так странно, я ощущаю себя так спокойно, в безопасности. И пусть это лишь иллюзия, сейчас в нее так легко поверить. Впереди — возвращение домой. Но мне совсем не хочется думать об этом. Я впитываю в себя пряный мужской запах, с наслаждением прижимаюсь к горячему крепкому телу, понимая, что за все это мне рано или поздно придется расплачиваться… Глава 16 Даша Столица встречает нас серым пасмурным небом и неприятной моросью, что является полной противоположностью солнечной Европе. Я будто возвращаюсь в реальный мир, где мой самый родной человек — враг мужчине, в которого я не смогла не влюбиться. Как бы ни пыталась противостоять чувствам и прислушаться к здравому смыслу, сказать — всегда проще, чем сделать. Я влюблена в Андрея Миллера. И теперь не представляю, как дальше быть. Папа никогда и ни за что не примет его, да и Андрей не сможет воспылать к отцу теплыми чувствами даже ради меня. Слишком сильна неприязнь между ними. — О чем задумалась? — Андрей опускает ладонь на мою руку, когда мы выезжаем с парковки аэропорта. — Да так, ни о чем, — нервно пожимая плечами, лгу я. — Даш, что тебя гложет? — он осторожно касается моего подбородка, разворачивая мое лицо к своему. — Чего ты боишься? Я смотрю в глаза мужчине, которые за несколько встреч стали такими родными, и не могу вымолвить ни слова. В горле застрял ком, и если я начну говорить, то обязательно расплачусь. Миллер смотрит на меня с нежностью и теплотой так, что мне хочется укутаться в его объятиях и никуда не уезжать — быть рядом с ним. Но реальность ситуации обрушивается на меня мощным цунами, разрушая ту сказку, которую сотворил для меня Андрей за пять свиданий. Не дождавшись ответа, он приникает к моим губам, и мы сливаемся в таком уже привычном, но вместе с тем уносящим на небеса поцелуе. Окунаюсь в сладостные ощущения, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы от несправедливости ситуации, в которой мы оказались. Андрей опускает ладонь мне на шею, чуть надавливая на нее пальцами и углубляя поцелуй. Я замечаю, что автомобиль прибывает в пункт назначения только в тот момент, когда Миллер мягко отстраняется от меня. Мы оба тяжело дышим, вглядываясь в лица друг друга. В голове мелькает неожиданная мысль, будто эта встреча станет для нас последней, но я быстро прогоняю ее. Какие глупости! Что мне может помешать увидеться с Андреем, если я сама того захочу. Отцу об этом знать необязательно. Тайные встречи — далеко не тот формат отношений, к которому я стремлюсь, но пока для нас с Миллером это единственный выход. — Пойдешь со мной еще на одно свидание? — улыбается он, глядя на меня в упор. — Я должна посмотреть свое расписание, — так же отвечаю ему улыбкой. — Я надеялся, с некоторых пор оно уже не накладывает ограничения на встречи со мной, — он проводит ладонью по моим волосам. — Что ты на это скажешь? — Скажу, что ты прав, и я согласна, — робко произношу я, смущенная тем, насколько громко стучит мое сердце. — Тогда я разберусь с делами после двухдневного отсутствия и позвоню тебе, — он осторожно убирает мне за ухо выбившуюся прядь. — Я буду ждать, — шепотом произношу я, после чего сама тянусь к его губам. Миллер провожает меня к автомобилю с шашечкой, и я с тяжелым грузом на душе прощаюсь с Андреем. Никак не могу избавиться от нехороших предчувствий, но решаю не делится глупостями, которые крепко засели в голове, с моим спутником. Возможно, я просто надумываю лишнего — то, чего нет на самом деле, только из-за сложных отношений отца и Миллера. Стоит только подъехать к дому, как чувство тревоги усиливается. Я выхожу из автомобиля, но входить в особняк не спешу. Стою на месте и не могу сделать шаг — словно ноги налиты свинцом. Сердце в груди бьется как сумасшедшее, но я едва ли могу его успокоить. Отбросив все страхи и сомнения, я вхожу в дом. — Нагулялась, птичка? Вдоль позвоночника прокатывается ледяная волна. Я поднимаю глаза на отца, и по его искаженному злобой лицу все понимаю. Он знает. Смотрю на него упор, стараясь держаться уверенно, потому что мне больше ничего не остается. — Может, объяснишься, Дарья, — гремит яростный голос, — какого черта ты путаешься с самым злейшим врагом нашей семьи? — Он твой враг, папа, — роняю я, чем вызываю еще больший гнев со стороны отца. — Не мой. — Что он тебе напел? — кричит он, но я молчу. — Отвечай! — Ничего. Прости, папа, но наши отношения тебя не касаются, — сдержанно произношу я. Вместо ответа отец бьет кулаком в стену, а я невольно съеживаюсь — в этот момент мне становятся по-настоящему страшно. Он никогда не поднимал на меня руку, но сейчас у меня нет уверенности в его намерениях, ведь в таком состоянии я его ни разу не видела. — Ты еще наивное дитя, — немного успокоившись, насмешливо произносит он. — Считаешь, этот мерзавец любит тебя? Я не отвечаю. В его голосе столько неподдельной неприязни, что мне становятся не по себе. Не понимаю, как можно так ненавидеть человека. — Как ты узнал? — задаю прямой вопрос, сомневаясь, что получу на него ответ. — А это имеет значение, Даша? — резко бросает он. — От одного только видео твоего развратного танца перед этим недоноском у меня волосы на голове встали дыбом. Хорошая девочка, дочь уважаемого человека! Ты слишком низко пала, дочь! Я рассыпаюсь на мелкие осколки, ощущая, как в груди болезненно сжимается раненое сердце. Видео моего танца было только у Миллера. Как он мог так поступить? — Ты думала, он влюбился в тебя? — отец продолжает бить словами. — Ты изначально была его целью, а своим танцем облегчила ему задачу. Он использовал тебя как разменную монету, чтобы добраться до меня. — Это ложь! — в сердцах выкрикиваю я, смахивая одинокую слезу, которая несмотря на мои усилия сдержаться, все же просочилась на мою щеку. — Идем, — кивает он в сторону своего кабинета. На негнущихся на ногах я следую за отцом. Он подходит к рабочему ноутбуку и кликает мышкой на папку «Миллер». Дальше отец проваливается в фотографии, на которых изображены я и Андрей. Снимки датированы вчерашним и позавчерашний числом. Далее — видео моего танца и еще какие-то фотографии. Я делаю простой вывод — отец узнал о нас только позавчера. — А теперь смотри дальше, Даша, — он кликает по папке «Личное», которая содержит десятки фотографий Миллера и какой-то женщины. Это брюнетка, и она очень красива, а Андрей рядом с ней выглядит таким настоящим, счастливым. — Этим снимкам три дня. А этим примерно год. Миллер тщательно скрывает свою личную жизнь, но она у него постоянна. А ты — развлечение и способ достижения своего. Ему нужна земля. Благодаря этому видео он может меня шантажировать, чтобы заполучить ее. Но я еще повоюю. Горечь обиды и предательства расползается по коже мерзкими мурашками, а ладони покрываются липким потом. Этого не может быть. Это какая-то ошибка. — Я знаю, что больно, — отец подходит ко мне и опускает ладонь на плечо, чуть сдавливая его пальцами. — Но хорошо, что ты узнала правду сейчас. Ведь он мог играть твоими чувствами и дальше, — Пап, мне нужно побыть одной, — не сдерживая слез, я резко разворачиваюсь и убегаю в свою комнату. Я запираю дверь и, уткнувшись в подушку, громко рыдаю от разрывающей душу боли. Все его слова, поцелуи, танцы, близость, наши свидания и все остальное — ничего не значат? Но он был так искренен, он так смотрел на меня, как никто и никогда. Мы чувствовали друг друга — были единым целым. Нет. Не верю. Это ложь. И я должна убедиться в ней наверняка. Присаживаюсь на кровать и, смахнув слезы рукой, беру в руки мобильный. Если все на самом деле так, как сказал и показал мой отец, то я хочу узнать об этом от самого Андрея. Смахиваю по экрану в ожидании ответа. — Алло, — на том конце провода неожиданно слышится женский голос, и я моментально сбрасываю вызов. Больно вдвойне. Мы расстались с Миллером около часа назад, и он сразу же поехал к ней. Слезы душат — больно до такой степени, что все тело скручивается в спазме. Это просто невыносимо. Но мне нужны лично его объяснения. Косвенные доказательства еще не указывают на абсолютную вину человека. Я наспех принимаю душ и привожу себя в порядок. Мне известно, где работает Андрей, поэтому я решаю наведаться к нему прямиком на работу. Я должна получить опровержение или подтверждение полученной от отца информации. Бесшумно пробравшись в прихожую, я незамеченной выхожу на улицу и усаживаюсь в свой автомобиль. На душе скребут кошки, но я стараюсь не обращать на них внимания и не расстраиваться раньше времени, пока все не выясню. Через полчаса подъезжаю к офису Миллера и, заглушив двигатель, собираюсь с мыслями. Мысленно прокручиваю предстоящий разговор и уже тянусь к ручке двери, как замечаю знакомую фигуру, выходящую из высотного здания. Это Андрей. И он не один. Я провожаю взглядом Миллера и его спутницу — ту самую девушку, которая была на снимках. Эти двое о чем-то оживленно беседуют, пока двигаются в сторону внедорожника Миллера. Он открывает ей дверь своего автомобиля и помогает устроиться на переднем сидении, мягко улыбаясь, а затем сам садится за руль. Надежда умирает последней — и это действительно так. Получив подтверждение информации, которую несколько часов назад предоставил мне отец, вдруг ощущаю внутри себя не просто боль, гнев или разочарование, я чувствую бездонную пустоту в своем сердце. Словно его кто-то вывернул наизнанку и вытряхнул из маленького органа веру, надежду и любовь — не оставил ничего. Я возвращаюсь домой — пойти мне все равно больше некуда. В очередной раз на пороге меня ждет разъяренный отец с теми же самыми вопросами, что и сегодня днем. Он видит мое заплаканное лицо, но не предпринимает ни единой попытки меня утешить или просто обнять. По-отечески. — Я так понимаю, в моих словах ты убедилась? — глухо спрашивает он. Я киваю, а папа продолжает: — Ты уедешь, Даша. Тебе не стоит участвовать в наших взрослых играх. От последней фразы ощущаю укол под дых. В другой ситуации я бы стала спорить и доказывать, разве что не топать ногами, что я взрослая, но сейчас все иначе. — Куда уеду? Надолго? — устало спрашиваю я. — Надолго, — серьезно кивает он. — Так нужно. — Но у меня учеба, — возражаю. — Уйдешь на дистанционное. Собирай вещи. Самолет через три часа. — Пап, я никуда не поеду, — отрицательно качаю головой. — Поедешь, — отрезает. — Мне не нужны лишние пересуды. Если видео твоего развратного танца попало в руки кому-то еще, то я рискую карьерой. Ты должна была думать головой, прежде чем выкидывать нечто подобное. — И куда я поеду? — складываю руки на груди. — В Испанию. Поживешь там, пока все не устаканиться. Дай свой мобильный. Спорить с отцом бессмысленно — поэтому я молча повинуюсь его решению и протягиваю гаджет ему в руки. Чувствую себя опустошенной, одинокой и совершенно беспомощной. У меня нет выбора. Если бы только Андрей мне его предоставил… Моя жизнь стала разменной монетой отца и человека, в которого за короткое время я успела так нежно влюбиться. Но теперь все изменилось, и я больше не позволю ни папе, ни кому бы то ни было управлять мной. А Миллер… в прошлом. Навсегда.