А вскоре вместе с представителями Магконтроля покинула дом Джеймса, помахав мне на прощание.

Следующая неделя расставила все точки над и.

После некоторых колебаний Ноэль выбрал Джеймса и Саффорд. Этот вариант устроил всех, в том числе Магконтроль, поэтому новые документы — и на самого мальчишку, и на опекунство — обещали быть готовы уже скоро.

Эверту в ближайшее время предстояло вернуться в Лиденбург, завершить все оставленные там дела, в том числе, учебу, и ждать новых указаний.

Меня же после ряда разъяснительных бесед и подписания всякого рода секретных бумажек отпустили в свободное плавание (правда, Лестер дал понять, что за судьбой моей будет так или иначе следить), и я могла со спокойной душой ехать в домой в Эрквуд (отвезти меня туда и передать лично в руки родным было поручено одному из подчиненных старшего следователя). Вот только душа моя была не очень-то спокойна, и я день за днем откладывала свой отъезд, находя то один, то другой весомый повод.

И все же этот день настал. Магикар с моим сопровождающим ждал снаружи. С рыжиком и Джеймсом мы попрощались, наобнимались, обменялись сердечными приглашениями в гости и обещали писать друг другу. После чего артефактор чуть ли не за ухо вытащил Ноэля на улицу «прогуляться». Я изо всех сил старалась не показать, что прекрасно понимаю, ради чего это было сделано.

Когда за друзьями закрылась дверь, я повернулась к Эверту. Тот посмотрел на меня, улыбаясь одними уголками губ, и молча, приглашающим жестом, раскрыл объятия. Я подошла и привычно уткнулась носом ему в грудь, замирая в теплом и надежном кольце рук.

— Неужели ты так просто меня отпустишь? — прошептала горько..

Самый невозможный менталист на свете слегка, самую чуточку, отстранился, и в то же мгновение теплые пальцы мягко приподняли мой подбородок, заставляя, забыв обо всем, смотреть в лучистые голубые глаза, непривычно серьезные сейчас.

— Отпущу, воробышек, — тихо произнес Эверт, и наклонился, едва ощутимым, как прикосновение крыла бабочки, поцелуем убирая предательски выкатившуюся слезинку на моей скуле. Я замерла, разрываясь между нежностью этого прикосновения и мучительным смыслом его слов, — сейчас отпущу. Как я могу что-то требовать от тебя, если и сам себе не принадлежу?

Его пальцы медленно скользили по моей щеке, поглаживали, утешая..

— Но я обещаю, слышишь?...Обещаю, что приеду, как только немного разберусь с этим всем..

Еще один легчайший поцелуй коснулся моего лба..

— .. и тогда ты так легко от меня не отделаешься, — на лице его мелькнула шальная улыбка. — Если только сама не решишь, что в твоей привычной жизни эдакое счастье и даром не нужно.

Я судорожно выдохнула, и, обвив его шею руками, заключила:

— Эверт Диксон, ты непроходимый болван.

— Еще какой, воробышек, еще какой, — прошептал этот возмутительно дорогой мне тип, и наконец-то по настоящему меня поцеловал.

И знаете что? Те героини из книг, которые «плавились в объятиях» и «умирали от поцелуев».. Кажется, им просто не слишком везло. Настоящий поцелуй был похож на нежное, теплое, доверчивое счастье. От него хотелось жить, а не умирать..

— Только попробуй не приехать, — строго сказала я вместо прощания, уже садясь в магикар, — я.. я..

— Я помню, воробышек, натравишь на меня Мусеньку, — ухмыльнулся менталист. — Это хорошо еще Кингсли про нее не в курсе, а то всю душу бы вытряс.

— Я хотела сказать, что буду ждать, но спасибо, что напомнил.

Магикар взревел, и я, в последний раз помахав рукой на прощание, откинулась на спинку своего сидения. Вот и еще одна глава моей жизни подошла к концу. И кто знает, что там будет дальше.. Под мерный шорох колес везущего меня в родной дом магикара я тихонько задремала, и снилось мне бездонное, ласковое, искрящееся лазурное море.

Конец лета выдался на редкость теплым, даже жарким. И сидеть на ветвях раскидистого дуба, прячась в тени его пышной кроны с книжкой в руках, было сплошным удовольствием. Но самым большим плюсом моего нынешнего месторасположения было то, что отсюда прекрасно просматривалась единственная дорога к Эрквуду.

А само лето... лето оказалось суматошным. Радость, которую испытали и я, и мои родные при встрече, сложно описать словами. Сколько было эмоций, пролитых слез, сбивчивых объяснений (не обо всем, понятное дело, мне можно было рассказывать), уверений и обещаний! Па и ма хотели сгрести меня в охапку и больше никуда не отпускать. Я никуда и не собиралась. Дня три. Потом же упросила па сделать звонок в школу мэм Шульц: мне очень нужен был аттестат о завершенном образовании, и я собиралась как можно скорее сдать выпускные экзамены.

Па смотрел на меня внимательным, очень пристальным взглядом.

— Милая, может быть, сначала отдохнешь от всех этих волнений? Съездим в Саммервилль, развеемся?

— Нет па, — покачала я головой, — Помнишь, ты спрашивал, место ли кинжалу в кондитерской лавке? Так вот, у меня было достаточно времени подумать, и я теперь точно знаю, чего хочу. А для этого мне нужен аттестат.

— Ты повзрослела, — немного печально улыбнулся дядя Джим. — Я горжусь тобой, хотя мне и жаль, что это произошло так быстро.