Но располагая часами вместо дней, я не мог даже мечтать о длительных пешеходных прогулках. Куда реальнее было добраться до Сонмарга кружным путем через Сринагар на автомобиле. Или вообще слетать в Кулу, где так отчетливо видны, говоря словами Блока, «забытые следы чьей-то глубины».

В этой долине меня привлекало многое: поразительное смешение племен, капища, в которых еще совсем недавно приносились кровавые жертвы богине-Матери, институт Урусвати, основанный Рерихом. Там я надеялся найти исток одной кашмирской легенды, которая вот уже многие годы смущает умы исследователей. Речь идет о путешествии молодого Иисуса Христа в Индию и Тибет.

Неизбежную дань отдал ей и Рерих:

«В один день три рукописи об Иисусе. Индиец говорит: „Я слыхал от одного из ладакхских официальных лиц со слов бывшего настоятеля монастыря в Хеми, что в Лехе было дерево и маленький пруд, около которого Иисус учил“». И еще:

«Хороший и чуткий индиец значительно говорит о манускрипте, жизни Иссы: „Почему всегда направляют Иссу на время (его) отсутствия из Палестины в Египет? Его молодые годы прошли в изучении. Следы (буддийского) учения, конечно, сказались на последующих проповедях. К каким же истокам ведут эти проповеди? Что в них египетского? И неужели не видны следы буддизма Индии? Непонятно, почему так яростно отрицается хождение Иссы караванным путем в Индию и в область, занимаемую ныне Тибетом“».

Яростное отрицание, возмутившее индийского собеседника Рериха, было вызвано, прежде всего, полной бездоказательностью версии о гималайском путешествии Иссы. Согласно почти единодушному убеждению этнографов легенда об этом могла появиться никак не раньше XVI–XVII веков. Во всяком случае, Рерих, отнесшийся к рассказам об Иссе с полным доверием, не обнаружил в ладакхских жилищах таинственных манускриптов.

С тех пор многое изменилось под нашим зодиаком. За полстолетия легенда обросла такими живописными подробностями, что Сринагар того и гляди превратится в святое место христианства. По крайней мере к этому направлены усилия туристических агентств.

В самом центре города, недалеко от мечети Джама-масджид и госпитальной миссии, есть место, которое зовут «Mortyrs tomb» — Могила мучеников.

Меня заинтриговало, почему местные жители, будь то мусульмане, индуисты или же сикхи, с поразительным единодушием употребляют это английское название. Неужели нет местных эквивалентов? Или мученики были исключительно англичанами? Европейцами, если смотреть шире? И я решил взглянуть на эту могилу. Старый, но крайне подвижной сторож в зеленой чалме хаджи взялся быть моим гидом. Но едва я раскрыл рот, чтобы задать вопрос о том, кому, собственно, принадлежит могила, как он обрушил на меня каскады красноречия. Большей нелепицы мне не приходилось слышать нигде. Это была чудовищная мешанина эпох, стран и языков. Перемежая Евангелие и Коран приключениями Насреддина и эпизодами из жизни Будды, он с грациозной легкостью соединял Мекку с Иерусалимом, рисовавшимся ему как некие предместья Сринагара.

Меня эта беседа обогатила новым апокрифическим сказанием. Передаю его в несколько очищенном от явных несообразностей варианте.

Христос, если я только правильно понял достойного хаджу, родился вовсе не в Назарете, а в Индии. Здесь он овладел тайнами йоги, научился творить чудеса и отправился по миру проповедовать свое учение.

В отличие от Будды, обещавшего новообращенным лишь избавление от страданий, он нес в себе спасение и вечную жизнь. С тем и прибыл в конце концов в святую землю, где и совершил свой подвиг, описанный четырьмя евангелистами. Разночтения от сринагарского хаджи и начинаются только с Голгофы. Знакомому с практикой йоги Иссе легко удалось впасть в состояние, неотличимое от смерти, и восстать невредимым уже после снятия с креста. Великолепно разрешив, таким образом, все трудности, связанные с воскресением, сринагарский хаджа поспешил возвратить сына человеческого на родину.

— Тут он и умер, у нас в Сринагаре, дожив до преклонных лет, — последовал неожиданный хэппи-энд, — и похоронен в этой трижды священной могиле. В подземном склепе. Очень большое тело, сэр! Очень. Я сам видел: настоящий великан! И Павлиний трон тоже у нас спрятан. Старики знают, где, скажут, когда пробьет час.

Я был настолько ошеломлен, что дал старику целую пятерку.

Едва ли стоит обсуждать сринагарское дополнение к «Холли Байбл». Просто интересно проследить истоки легенды. Впрочем, злак, взошедший из зерна, зароненного в XVI или XVII веке на путях из Индии в Тибет, интересен и своей поразительно цельной рациональностью.

Сделав Иссу йогом — сторож-магометанин употреблял, естественно, слово «факир», — кашмирская молва одним разом объясняла и все его чудеса.

На моих коллег это произвело наиболее сильное впечатление. Кажется, мы проспорили целый вечер о том, что могло, а что, ни при каких обстоятельствах, не могло быть. По-моему, мы очень скоро отклонились от темы, целиком переключившись на сакраментальные загадки факиров: «фокус с канатом», «фокус с деревом манго». Ни они, ни тем более я их не видели, но вполне допускали массовый гипноз.

Вот в какие дебри может завести цветистая молва Кашмира.

Самой историей ему предназначено было стать шумным перекрестком вселенского рынка, горнилом, в котором пошли на переплавку предания самых разных народов. Акбар, задумавший слить воедино все религии, лишь добавил ничтожную лепту в этот бронзовый сплав, в колокольный металл, звенящий преданиями манихеев, несториан, суфийских дервишей, буддийских путешественников с лёссовых долин Хуанхэ и твердых в вере, но гибких на ее путях иезуитских миссионеров. Все они прошли здесь по тополиным дорогам Города Солнца. Золотая кашмирская пыль замела отпечатки миллионов следов.