Из пещеры уже тянуло вкусным запахом. Хорса стал спускаться со скалы. Размышления помогли, но, к сожалению, не слишком. Он так запутался в жизни, что мечтал лишь о ясном ответе. Пусть бы пращуры даже сказали: ты пропащий человек, мы отвергает тебя, – он и то бы испытал облегчение.

Так ему, во всяком случае, казалось.

Семя ненависти

Апилохен принадлежал к той немногочисленной и по-своему счастливой породе бродяг, которые крепко приживаются в каком-то месте и в глазах окружающих становятся чем-то вроде местной достопримечательности. У него не было ни дома, ни родных; друзьями он называл едва не половину Ликен, но по большому счёту, друзей у него тоже не было. Он появлялся ниоткуда и исчезал в никуда, чтобы спустя несколько дней вновь объявиться в какой-нибудь харчевне, зачастую с неплохими деньгами, а порою без гроша за душой.

Нигде и никем не любимый, он всюду умел найти приют. Видывали его и в притонах наихудшего пошиба, и в порядочных заведениях – как в этот вечер, когда он забрёл в харчевню, в которой отдыхали после смены стражи порядка…

Кости простучали по столу, и Карис глухо выругался. Сидевший напротив него пухлый Перин добродушно рассмеялся, придвигая к себе кучку медяков:

– Ну, дружище, когда-нибудь удача должна улыбнуться и коренному ликеянину. Не всё же гипареям как сыр в масле кататься.

– Чума тебя забери, ликеянин! Мало того, что нам задержали жалование, так ещё ты со своей удачей норовишь обобрать честного стражника!

– Зато сегодня ты можешь выпить за мой счёт! – предложил Перин и, подозвав трактирщика, велел принести две бутыли вина, заплатив из выигрыша.

Карис проводил взглядом деньги и сказал:

– Сыграем ещё? У меня осталось полдрахмы.

– Вот и пусть остаются. Никогда не ставь на кон последнее, что имеешь.

– Вольно тебе говорить, когда угощаешь меня на мои же деньги! Давай кости, чувствую, мне должно повезти.

На самом деле ничего он не чувствовал, кроме глухого раздражения. Полдрахмы в мгновение ока перешли к Перину. Карис выпил вина.

– Везёт тебе сегодня. Собери ещё игроков – разбогатеешь.

– Удача переменчива, полагаться на неё нельзя, – рассудительно ответил Перин. – Да и не хочу я внезапного богатства. Я человек простой, мастеровой, по мне – лишь бы работа была. Ну, а если уж милицию сделают городской стражей…

– Чушь! – рассердился Карис. – Не бывать такому никогда! Вашу милицию вообще разогнать надо. Народные силы правопорядка, как же! Только и делаете, что ворьё укрываете.

– Просто не даём вам хватать всех без разбора.

– Поосторожнее со словами, в них нетрудно услышать неуважение к городской страже.

– Только не говори, что собрался вернуть проигранное, содрав с меня штраф.

– А если и так?

– Тогда неуважение в моих словах станет намного явственней.

– Значит, одним штрафом не отделаешься.

– Брось, Карис, не позволяй хмелю говорить вместо себя. Мы с тобой не первый год знакомы, и ты отлично знаешь, что без помощи милиции городская стража и одного дня не удержала бы порядка в городе.

– Истинная правда! – раздался рядом весёлый, но чуть надтреснутый голос, и на скамью подле Перина подсел худощавый человек с длинным носом и близко посаженными суетливыми глазками.

– Ты кто такой? – нахмурился Карис.

Перин поморщился и отодвинулся от нежданного соседа.

– Что у тебя на уме, Апилохен?

– Как что? Поддержать милицию – что ещё может быть на уме у честного горожанина?

– Про честных я знаю, потому и спрашиваю: а что на уме у тебя?

– Много чего, почтенный Перин. Кое-чем я даже готов поделиться…

– Кто этот тип? – строго спросил Карис. – Кажется, я его где-то видел.

– Конечно, видел, господин стражник, коли по сторонам смотрел. Нынче, под Южной стеной…

– А, не напоминай! – вмиг помрачнел Карис и схватился за бутыль. – Чтоб она сдохла, стерва эта ведьмовская.

– Сколько знаю, как раз подыхать она не собирается, – развёл руками Апилохен. – Тот охотник о ней позаботился…

– И ему чтоб пусто было, сдохни он сам и вся его родня! Выискался же, проклятый…

– Не такое это простое дело – устроить, чтобы Хорса сдох.

– Сдохнет, пускай только попадётся мне на глаза! – пообещал Карис.

– Шёл бы ты, Апихолен, – уже настойчивей сказал Перин.

Но тут Карис сообразил, что именно он услышал.

– Постой, постой, ты так сказал, будто что-то знаешь про этого Хорсу?

– Не то, чтоб я его знал, как, скажем, старину Перина, – потирая руки своими неприятно мелкими движениями, сказал Апилохен. – Но встречал, было дело. А что же, господин Эриной, копьеносец, и вправду Кидронца не признал?

Перин отвернулся, пряча досаду на лице.