– Monstro in frontum, monstro in anima. Но ты скрываешь свое истинное лицо за красивой оболочкой и обманываешь людей, – тихо сказала Вайпер. Сама того не зная, она назвала мою истинную сущность.

Ведь она была абсолютно права: я был монстром.

– Я думал, что ты смелее, но, вижу, что ошибся, раз при первой же ссоре ты поступаешь так глупо, – мрачно сказал я.

– А я думала, что ты лучше того, кем оказался на самом деле, – горько сказала Вайпер. Ее лицо побледнело. – И, может, я не так умна, как ты, но я не заслужила твоих оскорблений, – прошептала она, опустив голову.

Поняв, насколько мои грубые слова и мое поведение обидели Вайпер, я почувствовал душевный дискомфорт.

Вайпер подняла на меня взгляд, и я вновь увидел в нем ту же боль, что отразилась в ее глазах в тот миг, когда я обидел ее. В эту секунду я осознал, как сильно заблуждался насчет нее, думая, что она слаба духом и боится борьбы. Сейчас я чувствовал: ее воздушная душа не смогла стерпеть оскорблений, которым я совершенно незаслуженно ранил ее. Это была моя вина, и я не желал перекладывать ее на хрупкие плечи этой смертной девушки. Я умею признавать свои ошибки. Меня объяли сожаление и стыд за свои заблуждения. И в этот раз вампирская гордость не заглушала во мне голос разума.

– Извини меня, – неожиданно для самого себя, сказал я.

В глазах Вайпер сверкнуло искреннее удивление.

– Я действительно люблю творчество Бодлера и часто перечитываю его, чтобы не забыть в своей памяти, – поспешил сообщить я.

– Чем тебе нравится его поэзия? Я хотела узнать только это, а ты воспринял мой вопрос таким образом! – тихо сказала Вайпер, чуть нахмурившись.

– Он писал правду. Как ты и сказала, в его стихах присутствует мрак, хотя, нет, они просто пропитаны им, но этот мрак не отталкивает, наоборот – окутывает разум красотой, меланхолией и величием. Читая Бодлера, я невольно думаю о бренности мира и о том, какая красота скрывается там, где людям не суждено ее увидеть, потому что они слепы и не желают видеть прекрасное.

Зачем я все это говорю? Чтобы заслужить благосклонность Вайпер? Смертной?

Какой позор.

– И, чтобы услышать это, сначала мне необходимо было выслушать твои оскорбления? – грустно спросила она.

– Приношу тебе свои извинения за мое невообразимое и недостойное поведение, – еще раз извинился я.

Сколько уже можно повторять ей эти слова? И сколько раз мне еще придется их повторить, чтобы Вайпер простила меня? Почему я так жажду ее прощения?

– Чем я так разозлила тебя? – поинтересовалась девушка

– Я не знаю. Должно быть, у меня было дурное расположение духа, – сказал я.

Это была правда. Я и сам не знал ответ на этот вопрос.

– Значит, ты очень вспыльчивый? Но почему ты считаешь, что тебе позволено срываться на окружающих людях?

– Я способен контролировать свои эмоции.

Боже, что я делаю? Уговариваю смертную девчонку не отказываться от занятий со мной!

– И поэтому ты нагрубил Юлии?

Вот черт. Как ловко она меня подловила!

– Ты устроила обмен за моей спиной. Согласись, не очень-то приятно, когда тебя меняют, как вещь, – в свою очередь, упрекнул ее я.

Вайпер вдруг покраснела и опустила взгляд на пол.

– Да… Это было некрасиво с моей стороны, – тихо сказала она.

– В следующий раз, если между нами возникнут противоречия, мы будем решать их сразу и без вмешательства посторонних лиц, – настойчиво сказал я.

– В следующий раз? Ты думаешь, мы сможем заниматься вместе? – удивилась Вайпер.

– Почему нет?

– Хотя бы потому, что ты не можешь держать свою вспыльчивость при себе.

– Кажется, я уже сказал, что способен на самоконтроль? – спокойно и чуть насмешливо осведомился я.

– Да, я прекрасно слышала. Но сможешь ли ты гарантировать, что больше не будешь оскорблять меня и смотреть на меня таким презрительным взглядом?

– Я… обещаю держать себя в руках. – Я еле выдавил из себя это обещанье, впервые в жизни пообещав что-то человеку, а перед этим дважды извинившись перед ним.

– Тогда я согласна продолжать наши занятия.

Согласна? Как будто я просил ее об этом?

– Раз уж мы все выяснили, позволь мне спросить, каких еще поэтов ты предпочитаешь? – словно воспользовавшись случаем, вдруг спросила Вайпер.

– Гете, Шиллер, Лорд Байрон, Петрарка. О Бодлере я уже упоминал. Но, на самом деле, их много, трудно перечислить всех. Из литературы предпочитаю классику. А что читаешь ты?

– Классика – редкий гость на моей книжной полке. Я прочла кое-что из классики, но это скорее для саморазвития… На самом деле… Можешь считать меня наивной, но мне нравятся книги о вампирах. А из поэтов предпочитаю Лермонтова, ну, и Бодлера, конечно, – поделилась со мной девушка, тихонько посмеиваясь.

Я не мог не усмехнуться. Если бы Вайпер только знала о том, что не наивна в своем увлечении книгами о нас, и что один из вампиров стоит рядом и ведет с ней беседу!