– Я тоже…

Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.

– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.

Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.

– Постарайся сидеть ровно.

Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.

Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.

Солд замер. Судорожно вздохнул. И накрыл мою руку своей. Это было нежно. Трепетно.

– Я волновался о тебе, – едва слышно прошептал он. – Испугался, что они что-то сделают. Что-то… непоправимое.

Все произошедшее отошло на второй план.

– Ты испугался? За меня?

Он снова вздохнул и поднял взгляд.

– Не заставляй меня повторять. Не надо. – Небольшая пауза. – Дай самому разобраться.

Я ослабла. Солд подхватил меня и медленно уложил.

Глаза закрывались. Вскоре из чувств осталось лишь осязание, тепло Солда и его руки, гладящей меня по щеке.

– Отдохни. Я скоро вернусь. Обещаю, подобного не повторится.

Сны были тяжелыми. То и дело я просыпалась в бреду. Тогда меня подхватывали ласковые мамины руки, мамин голос шептал что-то заботливое и убаюкивающее. Мама протирала мой лоб влажным полотенцем, смачивала мне губы водой, постоянно держала за руку и читала старые индейские молитвы.

Я проспала два дня.

Когда проснулась, мама сидела рядом. Измученная, уставшая, заплаканная. Но её глаза засияли, когда она увидела, что я пришла в себя.

– Эйли, родная! Какое счастье. Теперь всё будет хорошо.

– Привет, – слабо улыбаясь, сказала я.

Мама накормила меня куриным бульоном и рассказала о том, что произошло в то время, пока я пыталась в одиночку дать отпор пиратам и после того, как меня обезвредили попаданием камня в голову.

Некоторые девушки добежали до арахисовых садов. Те, кто был там, кинулись в поселение, кое-кто отправился дальше, чтобы найти мужчин. Когда первые прибывшие оказались на берегу, они увидели разгромленную кухню, перевёрнутые палатки и бунгало. На берегу лежал мертвец со стрелой в шее, в кустах нашли мой лук. Катера у причала уже не было, но люди увидели удаляющуюся точку в море. Из-за всей этой беготни никто не знал точно, кто из девушек на острове, а кто созывает помощь. Но ясно было, что меня на острове точно нет. Вскоре появился катер охраны с Солдом и его подчинёнными. Островитяне показали им, куда делся катер, и что у них скорее всего заложники, в том числе и я.

Солд догнал пиратов, протаранил своим катером их посудину. Хоть негодяев было больше, люди Солда легко справились с ними с помощью оружия, схватили нескольких раненых, связали и забрали с собой. Затем освободили нас и привезли назад на остров. Когда он спускался с трапа на руках со мной, залитой кровью и укутанной в его куртку, мама чуть не умерла от ужаса, но он быстро заверил её, что я жива.

При упоминании, что Солд укрыл меня своей курткой, я не смогла сдержать улыбки.

Солд устроил меня в палатке, забрал с катера аптечку, отправил охранников с пойманными пиратами на Большой остров. А потом вернулся ко мне и запретил ему мешать. Предупредил, что я буду орать.

Я действительно громко орала, но потом стало тихо. Через какое-то время Солд вышел, взмокший и измотанный. Рассказал, что сделал. Посоветовал следить за мной, не будить, когда проснусь, накормить бульоном. Строго запретил прикасаться к повязке и швам, но оставил лекарства, которые я должна была принимать, чтобы избежать заражения крови.

Мама после часа уговоров всё же ушла отдыхать. Её место занял папа. С ним пришёл Карлос.

– Ну ты и чудила, – бросил брат. – Но выстрел очень даже впечатляет.

– А что с телом того бандита? – опомнилась я.

– Командир забрал, – ответил папа.

Он не сводил с меня серьёзного взгляда. В нём не было осуждения, гордости. Лишь невыразимая печаль, будто он понял что-то важное, с чем ему тяжело было смириться.

– Ты смелая, дочка.

– Но глупая? – припомнила я слова Солда.

– Нет. Безрассудная. Ты действуешь, исходя из мимолетных порывов. И совсем не думаешь о последствиях.

– Я хотела защитить наш дом. Наших людей.

– А в итоге тебя чуть не убили. Дом можно восстановить. Людей ты уже увела, но зачем вернулась?

– Чтобы эти уроды знали, что к нам нельзя так врываться и брать всё, что захочется.

Отец лишь покачал головой.

– Отдыхай. Набирайся сил. Поговорим потом.

Он вышел из палатки. От досады я едва сдерживала слёзы. Однако папа тут же вернулся. Наклонился ко мне, погладил по голове и поцеловал в лоб.

– Я рад, что ты цела, кэмэрин.

И быстро вышел.

Мы с Карлосом переглянулись.

– Ну, будем считать, что это высшая похвала.

– Что это за слово? – спросила я.