На Мию с неба ползло огромное темное облако, открывая ярко-желтую круглую луну. Луна была похожа на уличный фонарь. Девушка почувствовала, что еще чуть-чуть и облако поглотит её. Мие не хотелось растворяться в нём. Первым порывом было бежать, но она пересилила себя и стала представлять, что облако – это некая платформа, вполне пригодная для того, чтобы Мия на нее встала. Облако опустилось к её ногам и покорно зависло. Девушка сделала шаг и оказалась на нем. Облако не двигалось. «Надо приказать ему подниматься – подумала Мия, – пусть доставит меня к Луне». Облако по-прежнему висело над землей. Мия предприняла еще одно усилие: она представила, что поднимается на нем, как на лифте, к тому желтому фонарю, что похож на Луну. У Мии ровным счетом ничего не получалось. Тогда она закрыла лицо руками и представила, что она уже находится на Луне. Через сомкнутые ладони пробивался невероятной силы желтый свет. Теперь Мие было страшно убрать руки, она чувствовала другую опасность – погибнуть от яркого свечения.

«Как же командовать этим сном, он не поддается моим желаниям. Надо было ничего не выдумывать и бежать, как обычно» – успела подумать Мия, и свет погас. На смену ему пришла звездная ночь. Мия парила среди разного размера звездочек, и это было прекрасно! Она перелетала от одной звезды к другой и смеялась, смеялась, смеялась. Что именно ее так веселило, Мия разобрать не могла. Может, ощущаемая легкость, возможность полета, беззаботность существования в данный момент, а может то, что сейчас ни её физическое тело, ни её душа не знали ограничений.

– Мия…

Голос, произнесший ее имя, показался очень знакомым.

– Лети ко мне, девочка моя! – уже более отчетливо услышала она.

Догадка, что это ее зовет мама, мгновенно заполнила Миино сознание.

– Лечу, мамочка! Родная моя, любимая мамочка, где ты? – прокричала Мия.

– Я здесь, я жду тебя!

Мия устремилась на голос. Она вполне ловко облетала попадавшиеся на пути звёзды, стараясь не потерять связь с маминым голосом. Вскоре впереди показалась ярко-зеленая звезда. Мия уже точно знала – ей туда! Приблизившись, она поняла, что это вовсе не звезда, а зеленый островок. Посередине стояла мама, рядом с ней отец. Они держались за руки и улыбались. Вдвоем они представляли для Мии источник бесконечного счастья. Мия приземлилась и побежала к ним. Она бежала очень быстро, но родители так и не становились ближе.

«Нет, так не может быть. Я должна до них добежать, я умру, если не обниму их», – повторяла про себя Мия.

Она вспомнила героиню Льюиса Кэрролла, и строчку из книги: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее».

«Дельный совет», – решила Мия и добавила скорости.

И тут же подул встречный ветер, да такой силы, что о продвижении вперед не могло быть и речи. Наоборот, он стал относить Мию назад. Родители оказывались теперь все дальше и дальше, а встречный ветер подхватил, переставшую сопротивляться девушку и понес прочь. «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайся», – последнее, что услышала Мия перед тем, как проснуться.

Этим утром Мия наконец-то расплакалась. Она позволила себе рыдать столько, сколько скопилось в ней слёз за всё это время. Так начинался первый день ее тридцать первого путешествия вокруг Солнца.

Татьяна Николаевна затаилась на кухне. Она убавила звук телевизора, и теперь до нее доходили безудержные рыдания любимой внучки. Любая другая бы родительница разволновалась на этот счет, попыталась бы узнать в чем дело, утешить, успокоить и, в конце концов, прекратить эти страдания. А Татьяна Николаевна сидела тихой мышкой и улыбалась, понимая, что у её единственной, драгоценной внученьки начался процесс выздоровления.

«В этом году всё будет иначе, теперь у Миечки обязательно всё будет хорошо, всё непременно наладится. И уходить мне можно будет со спокойной душой, зная, что она теперь не будет одинока», – и, подумав о своей смерти, Татьяна Николаевна тоже расплакалась.

Последние десять лет она неистово желала встретиться со своей дочерью, свято веря в то, что все мы после смерти встречаемся на небесах. Татьяна Николаевна очень тосковала по ней, временами тоска овладевала ею с такой силой, что не спасал даже Храм, в который она ходила ежедневно. Но позволить себе такую роскошь – как прекратить страдания и покинуть этот мир, Татьяна Николаевна не могла. У нее была ответственность за Мию. Сначала она дала себе срок вырастить ее до совершеннолетия, потом до двадцати пяти лет, а потом, глядя, как Мия с возрастом всё больше замыкается, уходит в себя, тяготится обществом, чурается людей, поняла, что переход на тот свет откладывается у нее на неопределенный срок.

«Пожалуй, не буду у нее ничего расспрашивать, захочет – расскажет. А я хотела ее психиатру показать, а он вон, нарыв-то сам и вскрылся» – бормотала себе под нос Татьяна Николаевна, помешивая манную кашу в кастрюле.

– Доброе утро, бабулечка! – заглядывая в кухню, поприветствовала Мия Татьяну Николаевну.

– Ой, проснулась? А что так рано? Ты вроде сказала, что на три дня отпросилась?

– До чего же ты, ба, врать не умеешь. Я же прекрасно вижу, что ты всё слышала. Да и глаза у меня красные и опухшие.

Бабушка перевела тему разговора:

– Манночку варю тебе, твою любимую! Умывайся, да садись, остынет, холодную есть не вкусно. И чем же ты сегодня займёшься? – наливая жидкую кашу в тарелку, поинтересовалась Татьяна Николаевна.

– Планов нет. Голова совершенно пустая, ни одной мысли в ней ни на этот счет, ни насчет чего-то другого. А у тебя?

– У меня что… «день сурка». Сейчас в Храм, потом на рынок, потом обед…да что я тебе перечисляю, тебе неинтересно ведь. Ты просто так спросила, верно?