— Все нормально, — Аня провела ладонями по лицу, смахивая крупные капли, что продолжали катиться из уголков ее покрасневших глаз.

И когда она успела стать такой плаксивой? Что это вообще такое?

Она ругала себя за эту глупую слабость, но ничего не могла с собой поделать. Коктейль из разного рода эмоций рвал девушку на части. Она сейчас напоминала бомбу с часовым механизмом, что вот-вот рванет и разнесет все вокруг в радиусе нескольких километров.

— Ань, — Ник подошел еще ближе, осторожно, словно опасаясь реакции девушки, коснулся ее руки, обхватил своей большой ладонью тонкое запястье и потянул на себя.

Аня сопротивлялась, меньше всего ей сейчас хотелось снова потерять себя, меньше всего хотелось вновь попасть в ловушку чувств, которые, как бы ей ни хотелось, так никуда и не делись.

Почему? Почему сердце такое глупое? Почему она такая глупая? Столько лет она собирала себя, чтобы выжить, выстоять, найти себя в этом жестком мире. А что теперь? Она, получается, наступает на те же грабли? С одной лишь разницей — теперь Аня не одна и от ее решения зависит не только ее собственное будущее, но и будущее сына.

Невольно вспомнились слова Виктора:

«Ты простишь, не сразу, но простишь».

И Ане стало еще больнее, еще обиднее. За себя, за сына.

— Не надо, Ник, — произнесла она достаточно твердо, чтобы Варшавский перестал наступать.

Мужчина кивнул, отступил на шаг.

— Пойдем, — бросил Ник и двинулся в сторону кухни.

По-хорошему, нужно было бы его прогнать, но устраивать скандал Аня не хотела, а просто так Варшавский не уйдет. Вздохнув, девушка пошла вслед за мужчиной.

Как и в прошлый раз, Ник поставил чайник, вынул из шкафчика баночку с чаем, молча засыпал его в заварник и залил кипятком. Так же непринужденно достал из другого шкафчика две большие кружки и поставил их на стол. Аня все это время молча наблюдала за действиями мужчины, стоя у входа и опираясь плечом на дверной косяк. Она не пыталась остановить Варшавского, пусть ее и злила его излишняя деятельность и то, как он хозяйничал на ее кухне.

— У тебя есть что-нибудь к чаю?

— Ты голоден? — не без иронии в голосе поинтересовалась Ветрова, сложив руки на груди.

— Немного есть, — усмехнулся Ник.

А ведь ни он, ни Аня, так и не притронулись к еде в кафе. Сначала Аня была занята организацией праздника, потом следила, чтобы все было в порядке, а после заявились Варшавский и Северский, выбив тем самым почву из-под ног девушки. Ни о какой еде в тот момент и речи быть не могло, да что там, Ане кусок в горло не лез.

— В холодильнике есть колбаса и сыр, можешь сделать бутерброды.

Ник не заставил себя уговаривать, кивнув, вынул из холодильника продукты и принялся нарезать их на небольшие, аккуратные ломтики. Не больше, чем через пять минут на столе стояла тарелка с бутербродами.

— Ты ведь не есть сюда пришел, — наконец нарушила молчание Ветрова, проходя в кухню и усаживаясь на стул напротив Ника.

— Не за этим, — подтвердил Варшавский, продолжая жевать и запивая нехитрый ужин чаем. — Но я и правда проголодался.

— Послушай, Ник… — серьезно было начала Аня, но наткнувшись на внимательный взгляд Ник, запнулась и сделала паузу, которой последний непременно воспользовался.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — выдохнул Варшавский. — И нет, я не уйду, мне кажется, я уже ясно дал это понять.

Отложив в сторону бутерброд и отодвинув от себя тарелку, Ник продолжил:

— Я не прошу тебя прощать меня здесь и сейчас, я и не могу тебя об этом просить. Но и изменить прошлое я тоже не могу, хотел бы, ты даже не представляешь как, но, к сожалению, не могу. Тогда я поверил своим глазам, и не придумал ничего лучше. И я понимаю, как сейчас это выглядит, мне самому от себя тошно, Ань, я ищу себе оправданий, их и быть не может.

— Ты поступил, как трус, — прошептала Ветрова, голос снова ее подвел. — Тебе было проще сбежать и жениться, чем поговорить со мной, чем мне поверить, в конце концов ворваться в комнату и понять, что я была не в себе, — Аня вновь смахнула непрошеную, одинокую слезинку, скатившуюся из уголка глаза. — Знаешь, сколько раз я приходила к тебе домой? Знаешь, сколько раз целовала запертую дверь? Сколько времени просидела на скамейке у подъезда, надеясь, что ты появишься? А что сделал ты, Ник? Ты просто уехал и женился. И узнала я об этом из инстаграма, инстаграма, Ник.

Мужчина молчал, позволяя ей выговориться.

— Знаешь, что я почувствовала, когда узнала, что беремена? А когда осталась одна наедине со своими проблемами? Думаешь, тебе было больно? Тебе было сложно? Знаешь, а ведь Петя предлагал мне уехать с ним, начать новую жизнь после того, как ты меня бросил и женился.

Ник, стиснув зубы, продолжал молчать, только посмотрел недобро.

— Мне лишь нужно было избавиться от ребенка, — усмехнулась Аня, — сделать аборт и жить дальше, ни о чем не думая, — продолжила она, понимая, что это, наверное, жестоко, но он должен понять, если не хочет остаться в жизни Андрея лишь воспоминанием.