Год и девять месяцев тому назад, вернувшись из Москвы с Германо-Советским договором о дружбе, он объяснял им: "Соглашение со Сталиным позволит нам прикрыть тылы. Германии не придется воевать на два фронта, как это случилось прежде и стало причиной катастрофы. Я рассматриваю этот альянс как венец достижений моей внешней политики".

И вот теперь завтра война, а венец достижений валяется в пыли.

Риббентроп чувствовал окружившую его стену молчания. Он подошел к окну и окинул взглядом парк, где любил прогуливаться знаменитый канцлер Бисмарк - человек, тоже считавший союз России и Германии венцом своей внешней политики. Может быть, Риббентроп вспомнил о великом предшественнике? Он резко повернулся и громко произнес:

– У фюрера есть сведения, что Сталин стягивает силы с намерением в подходящий момент нанести по нам удар. А до сего времени фюреру не случалось ошибаться. Он заверил меня, что Вермахт разобьет войска Советского Союза в течение восьми недель. Таким образом, тылы у нас будут прикрыты, причем гарантией безопасности станет уже не только добрая воля Сталина.

Восемь недель. А что, если понадобится больше времени? Нет, восьми недель будет вполне достаточно. Прежде фюрер никогда не ошибался, а в течение месяца Германия сможет, если понадобится, сражаться на два фронта.

Такова была ситуация. Теперь надлежало поставить в известность войска. В зарослях Пратулинского леса жаркий июньский день подходил к концу, в воздухе смешивались сладкие запахи смолы и резкие - бензина. В 21.10 из штабной палатки роты в танк № 924 негромкий голос донес приказ: "Построение в 22.00. Место 4-й роты учебного танкового полка - на большой поляне". Радист Вестфаль передал приказ экипажу танка № 925, откуда тот отправился дальше от танка к танку.

Когда рота построилась, ночная тьма уже сгустилась. Обер-лейтенант фон Абендрот доложил капитану о построении. Взгляд ротного скользнул по шеренгам солдат. Они сделались неузнаваемыми в темноте. Черная стена из людей с белыми пятнами вместо лиц - танковая рота… безликая масса.

– Четвертая рота!
– закричал капитан Штрайт.
– Сейчас я зачитаю вам приказ фюрера.

В лесу около Брест-Литовска воцарилась мертвая тишина. Капитан включил фонарик, висевший на второй пуговице полевой куртки. Лист бумаги вспыхнул ослепительной белизной. Ротный начал читать, и хрипотца в голосе выдавала охватывавшее его волнение:

– Солдаты Восточного фронта!

Восточный фронт? Он сказал - Восточный фронт? Именно тогда эти слова прозвучали впервые. Что ж, ведь так оно и было.

Капитан продолжал:

– Мои солдаты. Отягощенный грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы в тайне, наконец-то я могу сказать вам открыто всю правду… - Люди жадно внимали словам командира, желая поскорее услышать, что же так отягощало их фюрера все эти месяцы.
– У наших границ выстроилось до ста шестидесяти дивизий русских. В течение многих недель границы постоянно нарушаются - и не только границы самой Германии, но и другие, на Крайнем Севере, а также границы Румынии.

Военнослужащие внимали словам фюрера, который рассказывал о том, как русские дозоры вторгаются на территорию рейха, откуда их приходится выдворять только с применением силы. Устами командира 4-й роты Гитлер говорил:

– Солдаты Восточного фронта, как раз сейчас силы наши так велики, что равных им не было в истории всего мира. Плечом к плечу с финскими дивизиями и героями Нарвика наши товарищи ожидают схватки с противником в Арктике… Вы - на Восточном фронте. В Румынии, на берегах Прута, на Дунае, вдоль побережья Черного моря германские и румынские силы, руководимые главой государства Антонеску, стоят в едином строю. Величайшие в истории мира армии готовы к бою не только потому, что их вынуждает к тому суровая текущая военная необходимость, требующая окончательного решения, или тому или иному государству требуется защита, а потому, что в спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура. Немецкие солдаты! Скоро, совсем скоро вы вступите в бой - в суровый и решительный бой. Судьба Европы, будущее германского рейха, само существование народа Германии находится теперь в ваших руках.
– На какое-то мгновение капитан умолк. Луч фонарика скользнул в сторону, перестав освещать лист бумаги в руке командира роты. Затем он произнес негромко, так, будто бы не излагал подчиненным приказ, а просто напутствовал их: - Да пребудет с нами Всевышний, да поможет Он нам в нашей борьбе.

Когда прозвучала команда "Вольно!", строй загудел, точно пчелиный улей. Так, значит, им все же придется драться с русскими. Уже завтра утром. То есть буквально сегодня. Солдаты поспешили к своими машинам.

Пробегая мимо Зарге, унтер-офицер Фриц Эберт бросил:

– Доппайки на каждую машину.

Он откинул борт своего грузовика, где лежало все, о чем только мог мечтать боец на передовой: выпивка, сигареты и шоколад. Тридцать сигарет в одни руки. Бутылка коньяка на четверых. Что еще нужно солдату, кроме спиртного и курева?

Личный состав лихорадочно готовился к выполнению задания: солдаты снимали палатки, готовили к бою танки. Управившись со всем этим, люди стали ждать. В основном с сигаретами в зубах. К спиртному почти никто не прикасался. Спали в ту ночь немногие - только те, у кого очень крепкие нервы.

В эту ночь все смотрели на часы, а стрелки двигались очень медленно если они вообще шевелились. И так было повсюду вдоль границы Германии и Советского Союза. Повсюду. Повсюду на расстоянии в полторы тысячи километров от Балтийского до Черного моря никто или почти никто из немецких солдат не сомкнул глаз. Три миллиона человек на 1500-километровой границе, кто в лугах, кто в лесах, кто в полях, затаившись под покровом ночи, ждали команды. Фронт немецкого наступления разделялся на три направления - Север, Центр, Юг.