– Не умирай. Что ты все время умираешь? Приказ принят?

– Приказ... Все-то ему приказывать. А исполнителей за шкирку. Подойди, будто мы закуриваем. Так о чем он? И не ори, говорю!

– А сам кричишь. Я не курю.
– Геннадий подошел, поглядел, как, закуривая, ломает Белкин спички - не слушались пальцы.
– Ну и герои вы все. Один Рем Степанович только и держится.

– Волевой, это точно. А ты кого еще видел? Кто это - все?
– Задымилась у него сигарета, разжалось чуть лицо.

– Заезжали тут к одному. Лорд.

– О-о-о!
– устрашился Белкин.
– И Рем тебя с собой потянул? Вот это доверие! И что же - Лорд?

– Перетрусил, по-моему.

– Ты и в доме у него был? При разговоре присутствовал?

– Я его вызвал. А уж потом они в сторонке разговаривали.

– А, понял! Он тебя вперед выпускает. Толково. Так что же, - этот Лорд, перетрусил, говоришь?

– Сперва был лордом, а потом запрыгал, как кенгуру, побелел весь. Смешно, ты - семенишь, этот - прыгает. Губы у вас трясутся, руки трясутся. Смешно!

– Не гордись, парень. Связался с Ремом, глядишь, и у тебя все затрясется.

– А кто он?

– Кочергин? Рем Степанович? Ха! Работаешь на него, а не знаешь, кто! Ну, раз он не сказал, и я не скажу.

– А этот Шорохов, змеелов этот, действительно так опасен?

– Что ты про него знаешь?
– насторожился Белкин.
– Что ты все вопросы задаешь?

– Рем Степанович рассказал кое-что. Знаю, что был директором гастронома, что потом сел, что работал потом змееловом, что вернулся, стал счеты сводить, а его - ножичком. Так рассказываю?

– Ох, Рем Степанович, ох, Батя наш! Первому встречному все выкладывает. Зачем? Не понял, зачем он с тобой так разоткровенничался?

– Обычный разговор.

– Обычный, куда обычнее. Стало быть, озолотить обещает?

– Велел сказать, что озолотит.

– Так, так... Знаешь, а ведь он мудер у нас, мудер. Между прочим, этот Павел Шорохов вот тут, на этом самом месте, со мной совсем недавно разговаривал. Тоже вопросы задавал. Слушай, да вы с ним просто один к одному как похожи. Тебе - сколько?

– Двадцать шесть.

– Вот, прибавить тебе лет пятнадцать - вылитый Шорохов. Рослый. Костлявый. Силенка чувствуется. Ты бы, скажи, если б приперло, в змееловы бы пошел?

– Когда припрет, тогда и поговорим.

– За этим дело не станет. Влипаешь, гляжу. Нет, а я бы не пошел. С детства отвращение у меня ко всяким ползающим тварям. Еще к крысам. К тараканам. Брезглив!

– Ну, я ухожу. Что передать?

– Скажи, что попробую, попытаюсь, хотя... Слушай, а ты бы не согласился мне помочь? Как Рему Степановичу? Это идея не глупая, посылать вперед паренька, которого никто не знает, который ни в чем не замешан. Если что, знать ничего не знаю. Не глупо! А вознаграждение поделим.

– Так я и так уж влипаю, сам сказал.

– Да нет, это я к слову. Что с тебя взять? Посыльный. Вот прибежал, кинул фразочку и - назад. Не задавай только вопросы, любознательность вредна, поверь. Ты у него посыльный или еще и телохранитель? Как подрядились? Сколько отваливает?

– А любознательность вредна.

– Усвоил! Так пойдешь ко мне в помощники в этом деле? Побегаем, повстречаемся кое с кем. Может, и мне кого надо будет вызвать. А приз поделим. Решено?

– Не влипну?

– Если кто влипнет, так это я. Соглашайся, правда, великолепная идея! Рем Степанович - он у нас не дурак, это уж точно. А если он тебе начинает доверять, то...

– Я подумаю.

– Чего думать, ну чего думать?!
– Белкин загорелся.
– Для тебя никакого риска! Для тебя - ни малейшего!

– А кто его все-таки ткнул ножом? Кто-то из ваших?

– Что?..
– Замерло лицо у Белкина с приоткрытым ртом, как у застигнутого врасплох, даже сигарета выпала. Он нагнулся, поднял сигарету, обтер, а потом отбросил.
– Про каких это ты "ваших" толкуешь? "Нашим" как раз это и неизвестно. Сам бы дорого дал, чтобы узнать. Тут одно на другое налезло. Из-за бабы у Шорохова конфликт вышел. Его упекли, а баба, жена его, за другого выскочила. Смириться бы, а он... Учти, все из-за баб. Французы говорят - шерше ля фам. Впрочем, тебе неважно, что там французы говорят, ты послушай меня, Олега Белкина. Все из-за баб! Ты еще молодой, еще тебя не коснулось. А вообще-то - все из-за них, из-за бабенок этих распрекрасных. Как так получается, что все беды от них? А вот получается. И еще... Вот когда много вопросов задаешь, тогда тоже в беду можно угодить. Меньше знаешь, лучше засыпаешь.
– Снова Белкин, пытаясь закурить, извелся со спичками, ломая одну за другой, не слушались пальцы.
– Что за спички?! Уж и на спичках стали экономить! Тоньше волоса!

– А пальцы трясутся тоже из-за баб?

– Конечно! Вот тут ты угадал!
– Белкин осклабился, даже подмигнул повеселевшим глазом.
– Ночку провел, поверишь, как в молодые годы! Ты, если взять на круг, сколько за ночь поспеваешь?

– Ты о чем?

– А, сосунок! Еще в той поре, когда счет не ведут! Ну, входишь в долю?

– Пожалуй. А что делать?

– Завтра начнем, сегодня я при стаканах. Утречком встретимся - и побежим по разным адресочкам. Того спросим, туда заглянем - и вся работа. Где намечаем встречу?