Постоянно думаю о Марине. Знаю как и чем она живёт, потому что не отказываю себе в удовольствии следить за ней.

У меня даже фотки есть с её отдыха в Италии. Мариша там такая счастливая и красивая. Она, ведь всегда хотела в Италию, а я дурак отказывался. Вернуть бы то время…

Сегодня Марина прилетает. Мы с ней не встретимся, но я всё равно чувствую радость, лишь от понимания того, что она будет где-то рядом, в одном городе.

— Уже уходите, Александр Сергеевич? — спрашивает секретарша.

— Да, Галя. Завтра с утра меня тоже не будет. Утреннее совещание перенеси на 12.

Захожу в лифт и развязываю галстук. Мне надо ехать к матери, но я не хочу.

Три месяца назад у нее случился инсульт, после очередной косметической процедуры. С тех пор она не разговаривает и не ходит. Находится в больнице, которую я оплачиваю, под постоянным наблюдением врачей.

Я должен переживать о ней. Мать все-таки, но не чувствую ровным счётом ничего, потому что мать у меня была только по документам.

Мы никогда не были близки, а я ей был нужен лишь как гарант безбедной жизни. Единственный наследник многомиллионного состояния, её билет в счастливую жизнь.

По пути в больницу попадаю в большую пробку. Час-пик, мать его. Нервно отстукиваю пальцами по рулю. Сигареты, как назло кончились.

Проторчав в дороге без малого полтора часа, к больнице подъезжаю злой, как собака и голодный.

Захожу в палату к матери, потому что надо. В которой раз поражаюсь, какая непредсказуемая штука жизнь.

Моя мать всегда гналась за молодостью. Бесконечные инъекции, уколы красоты и операции. Она хотела оставаться красивой и это её сгубило. Организм не выдержал. Я нашёл лучших врачей, заплатил кучу денег, да только здоровье не купишь. Максимум, что теперь сможет моя мать, так это передвигаться на инвалидной коляске. Правая сторона её тела полностью отказала, как и речь, и восстановить эти функции невозможно.

Отсидев положенные десять минут, с тяжёлым сердцем покидаю палату.

Не могу смотреть на неё. Вижу мольбы помощи в глазах матери и чувствую себя беспомощным.

— Александр Сергеевич, задержитесь на минуточку, — на выходе из палаты, окликает меня заведующий клиники.

— Что случилось? Есть какие-нибудь изменения? — сажусь напротив заведующего.

— В том то и дела. Мы ни чем вашей матери больше помочь не сможем. Заберите её домой, наймите сиделку. Дома и стены лечат.

Домой? Нет. Забрать мать к себе, значит видеть её каждый день и чувствовать свою беспомощность.

Свой дом мать переписала на молодого любовника, а тот её кинул. Возможно, это тоже послужило толчком к инсульту.

— Я плачу вам огромные деньги, чтобы мою мать содержали в лучших условиях. А, если ей плохо станет? Чем сиделка поможет?

— Александр Сергеевич, поймите, — блеет заведующий, краснея.

Достаю конверт из внутреннего пиджака и отдают ему.

— Надеюсь вопрос закрыт?

Заведующий хрюкает, его кадык дёргается, а глаза блестят.

— Сделаем всё возможное.

Кивнув, поджимаю губы и быстро покидаю больницу.

После каждого визита сюда, чувствую себя, как не в своей тарелке. Слишком давящая атмосфера.

Еду домой, но вспоминаю, что в холодильнике пусто.

Останавливаюсь у небольшого ресторана, где мы раньше бывали с Мариной. Делаю заказ и достаю телефон.

Захожу в ватсап, открываю последний диалог.

Там фото. Много фото. Самых разных и на всех моя жена. Я нанял детектива, чтобы знать чем занимается Марина, знать, что у нее всё хорошо. А, постоянные фотоотчеты немного облегчают тоску по бывшей жене.

На секунду отрываю взгляд от экрана и зависаю.

Как мираж..

Марина в красивом летнем платье широко улыбается какому то мужику.

Я специально не касался этой части её жизни. У детектива есть чёткое указание следить за Мариной и фотографировать только её одну. Я Боялся, узнать, что Марина с кем-то встречается и видимо не зря.

Её улыбка, как удар поддых.

Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, потому что, кажется, они сжимают горло, мешая дышать.

Марина садится спиной ко мне. Любуюсь её прямой, гордой осанкой, лебединой шеей.