В мемуарах многих народников сохранились описания их отчаянных, но безрезультатных попыток поднять мужика на борьбу, которые разбивались как от преследования властей, так и от полного непонимания крестьян.

Конечно, огромные усилия умных, честных людей, стремившихся просветить, пробудить деревню, оставили след в памяти народа. Однако надежды народников на исключительные результаты их пропаганды на "мужика", готового к воприятию их идей, оказались тщетными.

"Можно было придти в отчаяние от революционного одиночества, в котором мы жили",- вспоминала позднее В. Н. Фишер49.

Глубокое разочарование народников в результатах работы в деревне, в своих силах и возможностях усугубляли судебные процессы над теми из них, кто был арестован. В наиболее крупных по числу подсудимых процессах - "50-ти" и "193-х" - заметное место принадлежало женщинам.

"Процесс 50-ти" (1877 г.) был необычным во многих отношениях: и по числу подсудимых (его превзойти только "процесс 193-х" и процесс нечаевцев с 79 подсудимыми), и по составу (впервые здесь было много рабочих и женщин), и, наконец, по характеру преступлений: судили за пропаганду50.

Среди 50 подсудимых было 16 молодых женщин, причем из привилегированных сословий и обеспеченных семей (И. С. Тургенев считал этот факт "знаменательным и ни в какой другой земле - решительно ни в какой-невозможным"51). Только В. Н. Батюшковой (1849-1894 гг.) и Е. П. Медведевой (1849-1886 гг.) было по 27 лет, остальным - не более 25. Прасковье Георгиевской, например, было 24 года, а ее младшей сестре Надежде - только 19. Софья Илларионовна Бардина (1852-1883 гг.) и Лидия Николаевна Фигнер (1853--1920 гг.) -дочери крупных землевладельцев. У сестер Любатович, Ольги (1853-1917 гг.) и Веры (1855-1907 гг.), отец-московский фабрикант. Сестры Субботины - богатые помещицы.

На "процессе 50-ти" выявилась характерная особенность женщин - участниц революционного движения: своеобразная "семейственность", которая проявилась еще в 60-е годы (вспомним семью Михаэлис, сестер Сусловых, Ивановых...). Но для народниц было особенно характерно идти в революцию, взяв с собой сестер, а иногда и матерей. Посвятили свои жизни революционной борьбе три сестры Засулич. Вера, Лидия и Евгения Фигнер стали революционерками, младшая - Ольга - отправилась за мужем в ссылку, много сил отдала культурно-просветительной работе (кстати, братья Фигнер были вполне благонамеренными подданными: Николай Николаевич - певец с мировым именем, Петр Николаевич - крупный горный инженер). В рядах борцов - сестры Любатович, три Корни ловы, четыре сестры Панчугины (Вера, Мария, София, Юлия), четыре дочери киевского купца Гольденберга...

Сестер Субботиных - Евгению (1853 - после 1930 г.), Марию (1854-1878 г.) и Надежду (1855- после 1930 г.),-выросших в богатой дворянской семье, воспитала их мать, Софья Александровна (1830-1919 гг.), дочь профессора Московского университета, женщина передовых взглядов. Когда мать узнала, что ее старшую дочь Евгению, гимназистку последнего класса, учитель русского языка назвал будущей Сусловой, она без колебаний отпустила ее вместе с Марией в Цюрих, чтобы учиться на естественном факультете. Через год туда же приехала и Софья Александровна вместе с младшей дочерью. Мать не пугало увлечение дочерей революционными идеями, больше того, она говорила им: "Вы, молодежь, ведите революционное дело, а я буду стараться вам средства приобретать"52. Вернувшись домой, Софья Александровна пригласила учительствовать в своих имениях скрывавшихся от полиции В. Батюшкову и Е. Завадскую. При обыске в 1874 г. в ее доме в Курской губернии обнаружили много революционной литературы. За обыском последовал арест, затем "процесс 193-х". Когда после трехлетнего заключения Софья Александровна получила возможность просить о помиловании всей семьи, она отказалась это сделать. Последовала ссылка под строжайший полицейский надзор в Вятскую губернию, затем к высланной дочери Надежде - в Томск, где Софья Александровна организовала помощь политическим ссыльным, за что ее опять арестовали и выслали в Восточную Сибирь. Только в 1903 г. за нею был прекращен негласный надзор.

На "процессе 50-ти" три сестры Субботины (в Цюрихе студенты-швейцарцы называли их ласково "бабочками") сидели одна подле другой. "Молодые, миловидные личики невольно привлекали взгляды,- вспоминала Вера Фигнер, присутствовавшая на суде.- Трогательной, одухотворенной красотой сияла самая любимая подруга - Лидия Фигнер; виднелась шапка темных кудрей Бардиной с ее оригинальным лицом и улыбкой и красивая головка Медведевой... и в огромных синих очках, с вызывающим видом, бросалась в глаза О. Любатович"53.

Как и в 1871 г., во время процесса нечаевцев, женщины вызывали не только большой интерес, но и всеобщие симпатии среди сочувствовавших. На этот раз "цветник", рассаженный "на передних скамейках" (по выражению Веры Фигнер), давал все основания для этого: чистота побуждений и бескорыстие, самоотверженное отречение от всех жизненных благ и привилегий, даруемых происхождением... Слова из речи Бардиной: "Мы стремимся ко всеобщему счастью и равенству"-могла бы произнести каждая из 16 подсудимых женщин.

Речь Софьи Бардиной на процессе, как первая программная речь революционеров на суде, наряду с выступлением рабочего Петра Алексеева54 стала известным этапом в развитии освободительного движения в стране. Тот факт, что именно Бардина произнесла программную речь, не был случайностью. Еще в Цюрихе среди подруг-"фричей", своих ровесниц, она выглядела более взрослой и самостоятельной. За "оригинальным лицом" скрывались ум, воля, незаурядные способности. За солидность и известную рациональность подруги в шутку звали ее "теткой". Много позже, в 1906 г., Г. А. Лопатин вспоминал Бардину как женщину, "в которой преобладала умственность и которая лишена была внешнего обаяния и не обладала избытком сердечности, кротости, скромности и женственности"55 (что, вероятно, соответствовало действительности).