И мы тискались с этими милыми, нежными и ласковыми созданиями, а потом пили очень вкусный кофе по-венски с воздушными вафлями. И снова тискались. А затем объедались дынным мороженым, и я смеялась в голос, когда один из мурчащих животинок, почувствовав запах сладкого лакомства, начал пытаться вылизать Аверину все лицо.

– Ага! Не нравится, когда к тебе пристают с поползновениями? Так тебе и надо, – хохотала я и вытирала слезы, видя безуспешные попытки парня отбиться от огромного белого кота.

– Бессердечная! – фыркал Аверин и закатывал глаза.

И уезжать категорически не хотелось, но пришлось. Мы сели в автомобиль, и я украдкой написала Аньке, чтобы она не удивлялась мне, когда я опять нагряну на ее порог.

– Ну, как твой стресс? – тихо спросил Ян, крепко сжав оплетку руля.

– Уже лучше, но…

– Нужно еще? – и коварно мне улыбнулся.

– Как бы такими темпами новый не случился, – буркнула я и отвернулась, пряча неуместную улыбку на губах и слыша его заливистый смех.

– Какая ты у меня все-таки впечатлительная, Ясенька!

Видали? У него Ясенька впечатлительная… М-да, надо было все-таки этому парню на День рождения губозакаточную машинку дарить, не иначе.

– Поехали уже, а то от твоего самомнения мне делается дурно, – и новая порция заливистого хохота заполнила салон автомобиля, а я все никак не могла понять, почему же и мне так отчаянно хочется смеяться.

Дорога до дома Евсеевых была наполнена нежными, но ритмичными звуками дип-хауса, а еще запахом табака.

– Не нравится? – спросил Аверин, видя, что я морщу нос.

– Разве может быть иначе? – и парень тут же выкинул отраву в окошко.

– Извини.

Вот и все. А уже через сорок минут машина притормозила у высоких ворот моих закадычных друзей.

– Что-ж, спасибо за котиков, – кивнула я, а потом осмелилась и добавила, – думала, что будешь банален и потащишь меня в кино, но ты меня удивил.

– Рано нам пока в кино ходить, – и, будто между делом, подхватил мою ладонь и поцеловал запястье. И тут же руку прострелила жаркая молния, а вслед за ней и мурашки табуном пробежались вдоль позвоночника. Уф, как неприятно!

– Рано? – заторможено переспросила я.

– Угу, – и еще одно прикосновение его губ и языка, но только теперь в середину ладошки, – от стресса твоего мы пока не избавились, и я, увы, не смогу нам взять места для поцелуев.

Секунда на осознание его слов и меня форменно взрывает изнутри.

– Господи, ты Боже мой, Аверин! Все, у меня передоз, и от тебя, и от твоего зубодробильного фатовства! Скорее же открывай мне дверь, мне нужно на свежий воздух.

А этот гад только вновь рассмеялся, крепко меня обнял и вдруг выдал, вгоняя меня в ужас:

– Справки обо мне наводила, как я посмотрю?

– Что?

– Ты меня по фамилии назвала, Ясенька, – а я только многозначительно пожала плечами и криво улыбнулась. Пусть думает, что наводила, пусть упивается своим «Я».

И только потом Ян нажал на кнопку открывания дверей на центральном замке, а я пулей припустила на выход.

– На выходные ничего не планируй, – крикнул мне в спину парень, когда я уже подошла к самой калитке, гадая почему он не обозначил следующую нашу встречу.

– Да уж как же! – фыркнула я и кинула в его сторону насмешливый взгляд.

Но он только подмигнул мне, а потом открыл заднюю дверцу и вывалил мне мой букетище-переросток, о котором я уже и думать позабыла.

Всучил мне веник, еще раз очаровательно улыбнулся, сел в свою Бэху и дал по газам. А уже спустя минуту меня втягивала во двор Анька, вопя как одержимая только одно:

– Ты должна мне все рассказать!

Господи, вот за что мне все это?

POV Ярослава

– Он на тебя запал! Запал! – радостно вопила Анька, да так, что Кир досадливо прикрыл ладонями уши, а потом и выдал свою дозу скепсиса.

– Ага, так запал, что весь август тёлок на Ходынке без устали клеил.

– Ну он же не кисейная барышня, Кир, чтобы все это время вздыхать по нашей Яре и смотреть удрученно в окно, – возразила его сестра, воинственно прищуривая серо-голубые глаза.

– Ой, как знаете! Вам, бабам, если что в голову втемяшится, так уже никаким дихлофосом не вытравишь, – и махнул в нашу сторону рукой, мол «все с вами ясно».