Неслышимый за музыкой выстрел дяди Коли — он в «девятке» штатный снайпер, прямо над моей головой лежит, между прожекторов — перебил срывающему ивент ублюдку руку прямо по локтевому суставу. Музыканты от неожиданности прекратили играть, и визг первых рядов начал передаваться дальше, рискуя превратиться в массовую панику с неминуемой кровавой давкой. Да какого хрена?!

— Тишина! — рявкнул я в микрофон. — На нас смотрит Его Величество!

Призыв сработал — народ заткнулся и недоуменно заозирался, пока наши «дяди» утаскивали визжащего и баюкающего бессильно повисшую конечность япошку к пожарному выходу, а остальная охрана организовывала живую цепь перед сценой.

Поняв, что в вип-ложе императорская охрана сейчас всеми силами пытается увести монаршую семью подальше от резко переставшего быть безопасным места, злорадно добавил:

— Ваше императорское величество, я прошу вашего разрешения исполнить прерванную этим сумасшедшим песню заново, от начала и до конца.

Вжух — япошки дружно повернулись к вип-ложе. Все, старпер, теперь у тебя нет выбора.

Хирохито подошел к краю ложи и величественно кивнул с непроницаемой миной на роже. Хорошо!

— Оригато газаимас! — глубоко поклонился я и скомандовал музыкантам. — Заново!

Спев песню, как и обещалось, от начала и до конца, я глубоко поклонился вип-ложе, затем — зрителям:

— Спасибо, Токио!

Следом попрощалась Кирико, и мы подчеркнуто-медленно, высоко подняв головы, покинули сцену.

— Долбо*б! — наградил меня подзатыльником дождавшийся за кулисами дядя Герман. — А если бы он был не один?

— Сохранить лицо для меня важнее, чем словить еще пару пуль, — надменно ответил я. — И не распускай руки, за*бал уже! Идем! — взяв Вилочку за руку, пошел в гримерку.

Что эти подполковники вообще понимают?

Первым к нам зашел дядя Герман, причем не просто так, а с поразившими меня, вполне искренними извинениями:

— Извини, Серега, я как-то машинально.

И ведь не потому извиняется, что я нажалуюсь с последующим увольнением — всем уже давно понятно, что я так делать не стану. Вторая причина — таких как дядя Герман увольняют только посмертно.

— Фигня, — отмахнулся лежащий на Вилкиных коленках я. — Но немного позанудствую — заранее согласованные потешные подзатыльники для облегчения понимания моих шуток окружающими и разрядки атмосферы — это хорошо и полезно. Подзатыльники наносящие урон — плохо, потому что моя голова государственная ценность не хуже нефти. Давайте мириться, — протянул КГБшнику руку.

— Можно на «ты», — усилил он рукопожатие.

— Подрасту — будем на «ты», — с улыбкой пообещал я. — Когда эвакуация?

— Сейчас посол извинения императора дослушает и поедем, — ухмыльнулся он.

— Хорошо получилось, — обрадовался я. — Покушение на глазах императора приравнивается к покушению с одобрения императора — япошки нам теперь сильно должны. Говня допрашивают?

— Совместно, — подтвердил он.

— Норм, — оценил я. — Из посольства в Москву звонить безопасно?

— Нет, — ответила Виталина.

В гримерку забежала взволнованная и растрепанная Кирико.

— Все хорошо, товарищ старший лейтенант, — сработал я на опережение. — Все отработали штатно, а вы с музыкантами и снайпер получите по внеочередному званию и какую-нибудь награду. «Героев», извините, мы за мою охрану раздавать не можем — народ не поймет. Корейцам я бы тоже не дал, но тут политический момент.

— Какой тут «штатно»? — вздохнул ликвидатор. — По инструкции мы с ней, — кивнул на Виталину. — Должны были тебя в охапку и со сцены утащить.

— Вы же не из «девятки», — пожал я плечами. — Вы, извините, оперативные работники, а значит в критической ситуации определенной свободой действий наделены — учили так. Нафиг этого посла, короче, поехали в посольство, звонить буду.

— Небезопасно, — напомнила Вилка.

— Шифровкой, — отмахнулся я. — Вас подвести, тетя Кирико? — обратился к певице.

— Сам ты «тетя»! — фыркнула она. — Я останусь.

— Увидимся на Родине тогда, — чмокнул протянутую советской японкой ручку, и мы вышли в набитый сотрудниками коридор.

Сформировав «коробочку», покинули стадион через запасный выход, погрузились в машины и добрались до посольства. Вошли в комнату связи, и я продиктовал сотруднику выданный дедом спецномер — у него сейчас как раз рабочий день.

— Андропов, — трубку взяли почти сразу.

— Привет, деда. Доложили?

— Доложили, — вздохнув, ответил он.

— Сосенка не ель — сто раз отмерь, — попросил я его воздержаться от кадровых решений до моего возвращения.

— Ох я тебе отмерю! — многозначительно протянул он. — На заре или закате? — в переводе: если хочешь домой, езжай в аэропорт прямо сейчас.