— В ночь я не отправлюсь. А так, при мне даже лошади нет, так что доставить всех троих…

Я замолчал и задумался, смогу ли вообще доставить их до Оклорда.

Голем, следуя мысленной команде, подкинул в костер дровишек, и взметнувшиеся искры на мгновение осветили лица троицы. Теперь страх был на лице одного из них — у бывшего владельца собак. Еще два, сжав зубы, терпели боль и раздумывали над ситуацией. И, наконец, один из благоразумных купцов сказал ровным голосом, будто беседовал о сделке, а не валялся беспомощный и обездвиженный на поляне посреди леса.

— Думаю, ты расправился с монстром, и теперь нам не нужно его опасаться?

— Верно.

— Тогда вот, что я спрошу. Нам нужно в ближайший город. Ты сможешь доставить нас туда завтра?

В теории я действительно могу это сделать. Если выкину фрукты и овощи с самой компактной повозки, если впрягу туда голема… если, если.

— Сейчас — не смогу. Не ночью. Ранним утром — возможно, но мое решение зависит от того, что вы мне предложите. Знаете ли, я сейчас очень нуждаюсь в монетах.

На этот раз тот истеричный караванщик, который считал происходящее постановкой, не издал ни звука. Мужчина просчитывал варианты происходящего, пытался понять, всерьез ли мы говорим, и как ему выпутаться из ситуации с минимальными потерями. Он же первый и предложил:

— Семьдесят серебряных, и ты выдвинешься к Оклорду со мной прямо сейчас.

Душа купца даже в такой скверной ситуации желала остаться в прибыли. Лежит, неспособный даже шевелиться самостоятельно, но пытается навязать свои условия.

— Какая невероятная щедрость! — напоказ удивился я. — А как же твои друзья?

— Плевать на них! Отнеси меня и получишь столько монет, сколько при всей фантазии не потратишь и за год.

— Ты плохо представляешь размеры моей фантазии, — спокойно ответил я. — Перед тобой человек, который разобрался с тварью, которая вас троих спеленала, угробила ваших лошадей и едва не выпила вас самих. У меня есть ее ядро, довольно редкое и крупное, и мне этого мало. Как думаешь, какими силами я располагаю? И каковы размеры моей фантазии?

Купец, что лежал рядом с истеричным, который неожиданно оказался не истеричным, а довольно таки продуманным и расчетливым, через силу засмеялся. Смех оборвался болезненным всхлипом, а после купец предложил:

— Отдам тридцать золотых, чтобы ты оставил этого труса здесь. Будешь вытаскивать нас, или нет, не важно. Главное — его не спасай.

Купцы принялись переругиваться. Спустя пять минут ставки выросли до пятидесяти монет, вогнав меня в искреннее недоумение. У них такие суммы на руках, а они себе простого голема купить не могут? Жадные, что ли? Вот приобрели бы хорошую машину, с правильными установками, и не пришлось бы торговаться за свое спасение. Единственный голем-телохранитель решил бы проблемы сразу троих.

А вот третий из купцов вместо пустой болтовни пытался восстановить контроль над телом. В первые минуты у него не получалось даже поднять руку, но с каждой последующей мужчина двигался все бодрее, разрабатывая мышцы. Наконец он сумел перевернуться на живот, оперся ладонями на пол беседки и поднялся на колени. Остальные замолкли, только сейчас поняв, что можно было потратить время на кое-что, кроме разговоров ни о чем.

— Твои лошади мертвы, — на всякий случай напомнил я. — Телохранителей переварил монстр. Если ты и хочешь дойти до города, то у тебя в таком состоянии ничего не выйдет.

А мужчина в город и не стремился. Он ухватился за заборчик беседки, поднялся на ноги, и осмотрел поляну.

— Мальчишка не врет, — хрипло сказал караванщик. — На поляне трупы в коконах. Лошади тоже сожраны.

— Собаки, — простонал истеричный. — Лучше бы гнида меня употребила, честное слово… Маор, Борза…

Еще минуту назад я думал, что этот человек собственного отца за деньги сожрет, но стоило ему напомнить про собак, как расклеился, забыл о деньгах и собственном спасении, и теперь лежал на полу, не продолжая диалог о цене за спасение.

Я часто замечал, что люди, которые не могут относиться к другим с добротой и состраданием, выплескивают сдерживаемые эмоции на кого-то еще. Балуют собак, разговаривают с коровами и даже могут часами беседовать с портретом умершей жены. Интересно, насколько нормален купец, который готов пожертвовать своими приятелями, но горюет по убитым собакам?

— Хорошо, что вы подняли тему оплаты моего труда. Понимаю, что оказанная услуга ценности не имеет, поэтому требовать монеты за ваше спасение от чароцвета не стану. Но, как вы заметили, на повестке ночи обсуждение платы за доставку вас к лекарю.