– Федя, мне страшно – призналась Катя и сильно прижалась головой к могучей теплой груди, успокаивая все же себя в глубине души, что она не одна в этом страшном мире.

Мир поменялся и поменял людей. Они как крысы теперь жили и воевали между собой за остаток воды и еды. Грызли себе глотки и вообще, люди, куда значительно опаснее мертвецов. Их нужно остерегаться больше зомби. Нет того прекрасного мира, нет цивилизации: ни компьютеров, ни телевизоров, ни телефонов – ничего нет. Биология дала сбой.

Девушка уснула. Федор подложил ей подушку и укрыл одеялом «ХЭНСБЭР», а сам уставился на величественную Луну, отраженную в одиноком окне. Слезы не выдержали и вновь тяжелым грузом потекли по щекам человека, потратившего силы и последние годы молодости на людей, которых больше нет. В душе его рвало на куски, он не знал, как теперь удержать в себе остаток сил на выживание. Тут уж выиграла безысходность.

– Мне тоже – признался сам себе Федор и поцеловал её в лоб, ощущая на себе всю горькую вину.

Он был лидером группы, которая боролась за жизнь до последнего. Федор вел их с самого начала, собирая все больше и больше людей, но и также при этом теряя. Все их смерти для группы были не напрасны, потому что так они жертвовали собой ради других. Чтобы другие могли жить. Но теперь, кажется, напрасно было абсолютно все. Он не мог признать жертву группы ради них двоих.

– Это не та цена – шептал себе он.

Утром, Катя проснулась в ужасе и окриком разбудила Федора, который совсем недавно задремал. Его красные уставшие глаза быстро забегали по комнате, а руки были готовы колоть любую тварь. Но обстановка все же оказалась благоприятной, сопровождаясь светящимися лучами весеннего солнца. Дождь прекратился.

В эти времена люди провожали зиму и встречали весну, проводили масленицу, где дети и взрослые любили покушать свежеиспеченные блины с творогом. Объедение.

– Катя, ты чего?

– Мне сон плохой приснился.

И Федора покинул сон. Через линзы компактного бинокля, который он все же прихватил с собой, осмотрел улицу, разглядывая каждого мертвеца, словно в них пытался найти кого-то из группы. Они также бессмысленно продолжали шататься по улицам городов, издавая противный вопль.

Он присел в кресло и вылупился на художественную литературу. Потом резко обернулся на плакат «сейлор мун», в котором рисованная японская девушка пыталась якобы что-то сказать. Вообще сама по себе квартира приняла совершено другую атмосферу. Она сохранила в себе всю ту прелесть той жизни, в которой семья, сидя за диваном, смотрела кино и кушала за этим комфортным столом те же блинчики да попивала домашний чай или, пожалуй, кофе. Ему представилось, как он мог сейчас сидеть и смотреть любимое кино с женой и наслаждаться наступившим праздником, после которых завтра поедет на работу и продолжит работать с компьютерными технологиями, выполняя поставленную суть работы начальником фирмы, где раньше люди предпочитали проводить время, испытывая на себе все эксперименты в компьютеризации. Эффекты…

Катя ушла на кухню, а Федор зачарованно осматривал книжную полку: «Мастер и Маргарита», «Обломов», «Пикник на обочине»…глаза перешли на статуэтку. Маленькая платформа, на которой маленький мальчик играл на гитаре, рядом еще одна такая же, где этот же мальчик сидел на лавочке, держа в руках листок, что-то читал либо пел. Рисованная картина, изображавшая красоту утренней природы. Та пора, когда солнце восходило и великолепием начинало раскидывать свои лучи и освещать березы, на которых жили зеленые листочки. Живущая текущая река, созерцающая свое дно, где слегка было видно, что плавали маленькие рыбки…

– Ну, здарова.

На Федора с озлобленным видом потрепанный грязный мужчина в черной кожаной куртке с некой радостью целился с ПМ в грудь. Наверное, уже представлял себе, как принесет отрубленную голову к лидеру шайки.

– Руки – еще раз повторил бандюга.

Федор промолчал. Ему нечего было сказать. Не было слов в душе на оправдания, что еще не все потеряно. Двух летняя война унесла много жизней. Теперь-то Федор понимал, что эти оборванцы заполучили все.

– Мы вас предупреждали, что любая ваша схватка с нами окажется для вас полным поражением. Предлагали же сразу без смертей и траты патронов покинуть территорию по праву принадлежащую нам. Работать на нас. Ну да, тут мы уже просто со временем захотели вас полностью истребить потому и преследовали до конца. До этого конца, когда я выпущу тебе пулю в лоб и уйду.

Ренегат продолжал высказываться, видимо, для начала хотел унизить, а потом и пристрелить. Судья Федора стоял над ним и винил его за то, что он не смог уберечь свою группу и просто отдал мертвецам их разорвать. За то, что гордость жадно забрала за собой всех. И Катю? Он тоже ее убил? Федор поднялся на ноги так неожиданно, что, аж, немного припугнул ренегата, но руки поднял как можно выше и смотрел тому в карие глаза, ожидая конца.

Как вдруг в комнату вошла Катя и от испуга уронила тарелку с бутербродами. Мужичок попытался было направить свой пистолет в сторону шума, но Федор налетел всем телом и выбил его из рук, ударив его затылком об салатовый палас. Катя даже не успела сделать шаг с места, как Федор ножом провел по горлу и отпрыгнул от него. Кровь пульсировала рекой, заставляя захлебываться и задыхаться от нехватки воздуха бедолагу, но вскоре тот повернулся спиной в конвульсиях и замер. Умер, урод.

– Да, жалко бутерброды – разрядил обстановку Федор – иди, сделай еще, а я тут приберусь…подкрепления не будет, хотел в одного героя сыграть.

Екатерина с привычным видом на происходящее послушно вышла из зала, а Федор вытолкнул труп в детскую комнату и залюбовался плакатом властелин колец, где Фродо держал в руках кольцо, а вокруг него шло сражение между орками и лучниками. Ему сразу вспомнился этот изумительный фильм, который приходилось еще смотреть до этого. Пока он закрывал медленно шкафом проем, в который каким-то образом этот, любитель байков, умудрился пролезть тихо, ужаснулся, когда увидел поднимавшегося старого обожженного мертвеца. Позже послышались его вялые стуки с другой стороны.